Глава 6. Дали

После возвращения полузабытые и очищенные временем события снова стали иметь значение. Катр шел, через петли шагов запутывая мысли, пока не понял, что бродит по кругу. Никого не встретил, и эта пустынность дорог снова заставила усомниться в реальности возвращения.

Проходя мимо белокаменного крыльца, огибающего широкой волной невысокое здание, заприметил приземистую фигурку, показавшуюся знакомой, и, прервав порядком досаждавшие хаотичной настойчивостью думы, направился в ее сторону. Глазам не верил: неужели это его обожаемая Дали? Когда встречались в последний раз, она напоминала симпатичную шаровую молнию: стремительная, непредсказуемая, властно захватывающая внимание. Она добродушно посмеивалась над стремлением начинающего новые опыты друга облагодетельствовать мир, и это являлось предметом их жарких дискуссий.

«Это у меня прошел лишь один длинный цикл, а у нее их утекло пять десятков», – панически напомнил себе, стараясь свыкнуться с изменившимся обликом своей, теперь уже действительно старой, подруги. Дали периодически непостижимо менялась. И раньше доводилось видеть ее в совершенно разных образах: то она была хрупкой девчонкой, то вдруг становилась канонической пышной красоткой. За прошедшее для нее время Дали как-то уменьшилась, и от этого вдруг стало мучительно неловко. Лихорадочно попытался подсчитать ее возраст с учетом давности их знакомства, но не успел: она остановилась, поймав взглядом растянутую тень. Показалось, что силуэт пожилой женщины покачнулся и сжался. Но через мгновение она уже стремительно приблизилась.

– Катриэль, дорогой, неужели это ты? – радостно пробасила Дали и раскрыла радушные объятия.

Это и вправду оказалась она. Катр вздрогнул от непривычного звучания варианта своего имени. Терпеть его не мог, считая чрезмерно элегантным и даже нескромным. Но Дали было позволительно обращаться так к нему, причем оставалось загадкой, как подруга узнала это полное имя. Он не то что никогда так не представлялся, а даже и не помышлял о столь роскошной возможности усилить пафос своих регалий.

– Дали, это чудо какое-то! Ты еще здесь! – бестактно обрадовался, наклоняясь и обнимая округлые плечи. От ее присутствия становилось тепло, внутри вспыхивали крошечные огоньки. Вот и сейчас стоял, согреваясь этим неугасающим светом.

Дали, нисколько не обидевшись на такое приветствие, снисходительно похлопала по плечу и увлекла за собой внутрь здания, не подумав спросить согласия. Спустившись по крутой лестнице в полутемный зал, единственным источником света в котором была медная настольная лампа, рассеянным зеленым пятном освещавшая дугу комнаты, профессор растаял от умиления. Необыкновенно приятно узнавать прежние запахи, круги неяркого света, тепло от камина с настоящим огнем. Когда-то Катр даже создал палитру, находясь под впечатлением от оранжево-фиолетового жаркого чуда, впервые увиденного в этом доме. Нигде больше такое нельзя было и представить: температурный режим помещений регулировался системой быта, а возможность каких-бы то ни было возгораний, даже контролируемых, исключалась настройками безопасности.

– Что, старушка, так и нервируешь инструктов электрическими штуковинами? – рассмеялся, решительно переступив порог. В этом жилище все действительно осталось таким же, как в те времена, когда частенько заходил сюда и подолгу сидел в уютном сумраке, обсуждая новые детали проекта или болтая о всякой всячине.

Дали раскатисто рассмеялась и пододвинула к столу кресло: она не признавала автоматических корпоративных удобств, предпочитая находиться в подвале без окон, но с возможностью отключения от эксплуатационных систем здания. Развалившись на упругом сиденье и поглядывая на кирпичную кладку, сведенную куполом к потолку, Катр погружался в забытые ощущения.

– Дали, моя хорошая, как же я счастлив тебя видеть! – радостно начал он, но вежливые излияния прервал неприлично отчетливый звук, изданный желудком, требующим пропущенного сегодня обеда.

– Профессор, ничего не меняется! – засмеялась Дали. – Ты все так же прибегаешь ко мне пожрать, как голодный стажер! Потерпи, будет тебе то, чего ты заслуживаешь, – не то пообещала, не то пригрозила хозяйка, отходя в дальнюю арку к небольшой медной стойке за высокой ширмой, сплетенной из упругих лент.

Слушая звук льющейся воды, звон стекла, сухое потрескивание огня и тихий стук приборов, заглушаемый шкварчанием ароматного масла, Катр задремал. Ощутив буквально взорвавшийся перед носом ослепительной вспышкой запах разогретого на огне жаркого, посыпанного настоящим фиолетово-зеленым базиликом, сонно потянулся к изящно оформленному блюду.

– М-м-м, Далюша, как же я тебя люблю! – мычал с набитым ртом, жестом прося добавки. – Как тебе это удается, а?

– Что именно, дружок? Терпеть твои выходки?

Катр не поддержал шутки. В ней прозвучало нечто похожее на порицание, а он не готов оправдываться.

– Дорогая, расскажи мне что-нибудь! Я не возлагаю надежд, что удастся выведать авторский секрет, но позволь выразить восхищение! Неоспоримо, что ты – гений. Сформулировать то, что ты придумываешь со вкусами, получать желаемое от нашей строптивой системы обслуживания – это подвиг! Я поначалу и чашки кофе у нее не мог выпросить. – Он замолчал, погрузившись в раздумья.

– Не такая уж у нас и непонятливая система, автор, кому, как не тебе этого не знать! При желании с ней вполне успешно можно договориться. Катр, ты без ложной скромности можешь гордиться тем, что существенно упростил мое дело, да и не только мое. Как бы то ни было, именно ты первым подметил, что от мира не так уж сложно добиться практически всего, имея достойные устремления и весомые аргументы. С тех пор прошло достаточно времени для того, чтобы научиться извлекать требуемое, если имеется достойная идея. А у меня она есть. Кроме того, ты любезно оставил для общего пользования готовые алгоритмы запросов на получение цветового пигмента. Они, конечно, весьма причудливые и звучат как заклинания, но благодаря им мы делаем цветные неорганические продукты, о чем раньше и не помышляли. Не забыл, как тебе не нравилась бесцветная еда?

– Да уж, ради такого стоило постараться, дорогая, – улыбнулся польщенно. Лестно получить одобрение от признанного мастера.

Дали – автор идеи вкуса. Под ее началом успешно функционировал целый закрытый корпус, в котором каким-то, не иначе, магическим, образом выращивались органические продукты. Катр всякого насмотрелся в залинейном фонде и имел разрозненные знания о почве, воде, преобразовании энергии света в энергию органических веществ при содействии неких пигментов и прочих необходимых условиях для получения горстки овощного салата. Но как именно это делалось здесь, где изначально не предполагалось никакой органики, предпочитал не задумываться. Все, что не получить от системы при помощи правильных слов, казалось ему чудом.

Никогда не осмеливался заговорить со старой подругой о ее деятельности, опасаясь насмешки над его дилетантскими представлениями. Она и сама не спешила делиться секретами: при всей доброжелательности вовсе не была открыта для псевдонаучных дискуссий, а вот аппетит, пробуждающийся при дегустации ее новых вкусовых решений, ценила.

В Сообществе ее называли по имени, и это не считалось фамильярностью. Особая честь – признание уникальности. У Дали не имелось званий – избегала излишней популярности. В отличие от честолюбивого Катра, принимавшего заслуженные регалии с демонстративным ироническим безразличием, автор идеи вкуса со смехом отказывалась от почестей. Задорно подшучивала над другом, беззащитным перед соблазнами гастрономических шедевров. «Прорыв там у него! Великий ты наш автор! Уж не знаю, как бы ты далеко прорвался, питаясь этой вашей бесцветной неорганической дрянью. Добавки-то хочешь, гений?»

И он с готовностью соглашался, зачарованно наблюдая, как в ее ловких руках формируется очередной разноцветный пирожок, обещающий неземное удовольствие. Вот Дали, неоспоримо, гений – создатель вкуса и наслаждения. И может себе позволить подвал с электрической лампой и живым огнем – как одному из состоятельнейших членов Сообщества, ей никогда не приходилось сдерживать самые эксцентрические потребности. Дали возглавляла целую империю гастрономических утех для обладателей неограниченного кредита.

Она хорошо знала друга. Катр не считал нужным официально представлять идею коллегам, крайне неохотно делился наработками, аргументируя это тем, что никто не сделает лучше него. И умел гениально формулировать нестандартные пожелания, неизменно добиваясь нужного эффекта от своенравной системы Корпорации. А отдать мог то, к чему потерял интерес. И все-таки многие были ему благодарны. Насколько неохотно скупой уникум делился готовыми решениями, настолько же открыт был к обсуждению и совместному поиску. Когда ученики самостоятельно добивались успеха, профессор ликовал. Ощущал причастность к созиданию и как никто мог обеспечить условия для развития. Методы автора зачастую не казались гуманными: жестоко высмеивал глупость и недальновидность, ничуть не смущаясь, что в педагогической горячке поставит кого-то в крайне унизительное положение. Предпочитал истину, порой в ущерб как своим, так и чужим интересам, что не всем нравилось. Но Дали не была ни учеником, ни конкурентом, не претендовала на разгадку концептуального подхода автора, поэтому имела уверенность, что он не откажет в небольшой просьбе.

– Катр, пока ты снова куда-нибудь не запропастился, можешь удовлетворить мой давний научный интерес? Ты много мне рассказывал о своей идее цвета, но есть кое-что, чего я не знаю. И очень желаю узнать.

– Да, дорогая. Хотел бы я взглянуть на неблагодарного болвана, посмевшего отказать тебе после такого обеда! – льстиво промурлыкал Катр, довольный затейливым угощением.

– Не уводи меня от темы, подхалим! – раскусила нехитрый маневр Дали. – Я все равно спрошу. Помнишь, первые пробы с цветом ты проводил на таких смешных мелких зверьках?

– Ох, Дали… – скривился, как будто его ущипнули за ухо. – Конечно, помню. Я вводил им пигмент и тестировал его действие. Но тебе-то зачем мыши? Будешь устраивать им презентации новых сочетаний вкусов? Или они тебе нужны в качестве экзотической начинки для пирожков?

– Катриэль!

– Все, молчу, не обращай внимания. Слушаю тебя, дорогая, – смутился от укоряющего взгляда.

Дали села напротив, с улыбкой наблюдая, как ехидная усмешка на его лице сменяется внимательным выражением.

– Катр, мне до сих пор ужасно любопытно, как тебе удавалось добывать этих мышей? Как ты сформулировал системе запрос на производство живого существа? Это же невозможно.

– Не думаю, Дали, что эти существа были по-настоящему живыми. Они не были линейными лабораторными животными, так как не воспроизводились, а появлялись по мере необходимости. Не смогу припомнить формулировки. Это не то, что целесообразно сохранять, поэтому и записей нет. Я все уничтожил. Оставлять такое наследие неправильно. Хоть я и полагал, что это ординарный биологический материал, но зверьки выглядели такими настоящими… Эти существа тоже испытывали боль, понимаешь?

Дали осторожно погладила его по руке. Она понимала.

– Дорогой, ну что ты! Ты же делал это не для удовольствия, а для исследования! – попыталась утешить помрачневшего друга.

– Видишь ли, дорогая… – Катр с признательностью пожал ее ладошку. – Любой продукт системы Корпорации по умолчанию безопасен и эффективен. Если удалось корректно изложить потребность и получить желаемое – это, безусловно, будет нечто безукоризненное. Далюша, ни в каких мышах необходимости не было. Мне просто хотелось поиграть в настоящего ученого. Я и себе в этом долго не признавался, но теперь-то чего уж скрывать…

Наклонившись к Катру, Дали прошептала ему на ухо:

– Дружок, а ведь время от времени эти пушистые существа сами собой появляются. В нашей лаборатории такое случалось несколько раз, представляешь? Или это какой-то сбой, или ты что-то тогда напутал при заказе. На наше счастье, они не умеют размножаться. Искренне надеюсь, что это так и останется. Хочешь, попрошу кого-нибудь из стажеров отыскать одного и принести сюда?

Катр вежливо отказался, но эта новость почему-то понравилась, хотя меньше всего он переживал о мышах и вопросах, с ними связанных.

– Дали, это звучит как попытка оправдаться, но их гибель не была напрасной. Не будь тех экспериментов с цветом животных и утилизацией неудачных образцов, я бы не сделал главного открытия.

– Раз уж ты сам об этом заговорил… Я не раз хотела, но не решалась спросить – как ты дошел до такой экстраординарной мысли? Что побудило на попытку остановить возраст? Откуда у тогда еще совсем юного автора идеи цвета появилась такая оригинальная задумка?

– Дорогая, ты не поверишь! – прослезился от смеха.

– Профессор, прошу, не говори, что случайно, это было бы слишком!

– Клянусь, все именно так и получилось…

Дали скрестила руки и строго произнесла:

– Катриэль, ты не выйдешь отсюда, пока я не узнаю эту историю, понятно?

– Дорогая, я бы остался у тебя навечно, но, боюсь, буду тебя стеснять, да и ем я, как видишь, много. Само собой, расскажу, какие у меня могут быть секреты от тебя? – галантно улыбнулся Катр и не без удовольствия погрузился в воспоминания о том времени, как идея цвета была принята системой и с восторгом одобрена Сообществом, признавшим, что мир давно нуждается в преображении.

***