Ю. Кох также был первым, кто настаивал на том, что для диагноза психопатии нужно рассмотреть всю историю и все аспекты жизни человека, чтобы получить полную картину проявления симптомов. Это был заключительный фрагмент головоломки, благодаря которому сложилось большинство тех принципов, на основании которых мы в настоящее время оцениваем психопатические черты в судебно-правовой системе. Диагностические критерии Коха завоевали большую популярность и вошли в восьмое издание классического учебника клинической психиатрии Эмиля Крепелина [1915 год, и оттуда больше чем на век эти принципы остались ведущими (конечно, с необходимыми изменениями, а то и просто с изменением терминологии без изменения сути), и они являются ведущими и сегодня как в МКБ-10, так и (с некоторыми, больше косметическими изменениями) в DSM-IV-TR. Эти принципы классификации психопатий и сегодня остаются основой диагностики и слабых, неуспешных попыток коррекции этого состояния. – И.Д.].

Хотя термин Коха был гораздо у́же нравственного помешательства, применимого к самым разным преступникам, все же это была довольно широкая и неконкретная концепция, подразумевавшая множество расстройств личности. Так называемая немецкая школа психопатии расширила категорию психопатов, включив в нее тех, кто причиняет боль не только другим, но и себе, и в процессе этого расширения, видимо, забыла о нравственной неполноценности психопата, ключевой для этого состояния.

В 1920-х годах психиатрия применяла термин «психопат» в том числе и к людям подавленным, слабовольным, чрезмерно робким и неуверенным – иными словами, практически ко всем, кто как-то отклонялся от нормы.

1.1.3. Феноменологический (характерологический)

подход

Названия «феноменологический (характерологический) метод» и «экспертный метод» носят исключительно условный характер для нужд только данной работы и не претендуют ни на какое обобщение. Феноменологический подход можно характеризовать и термином «характерологический», так как большой упор в этом подходе делается на тип характера или его акцентуацию с ее переходом в психопатию (в одном из пониманий этого термина) и на анализ отклонений в той или иной черте того или иного человеческого характера. А экспертный метод больше ориентирован на фиксируемые (и оцениваемые, анализируемые) акты поведения, что несколько сближает его с бихевиористским подходом (но только сближает. Суть экспертного подхода – в оценке надхарактерологических характеристик), но в обоих случаях приведенные добавочные характеристики методов не являются полностью адекватными и исчерпывающими.

До сего момента концепция психопатии базировалась (и базируется) на физической, или биологической, основе, как описывал ее Юлиус Кох. Это мнение вскоре вступило в противоречие с возникшим бихевиоризмом в психологии. Бихевиористы считали, что человеческий мозг при рождении представляет собой чистый лист, и все черты, даже психопатические, формируются под влиянием социума. Термин «социопатия» появился в 1930-х годах и означал социальную подоплеку психопатии. Один из недостатков диагноза социопатии заключался в том, что он был чрезмерно широк и охватывал слишком многих. Практически любой преступник удовлетворял критериям этого расстройства. Еще одним неприятным следствием оказалось то, что социопатию с тех пор постоянно путают с психопатией.

Социопатия включает более широкую и разнородную категорию людей, совершающих антиобщественные поступки, которые, как считается, обусловлены социальными условиями, особенно в раннем детстве, и окружением. Хотя давно известно, что далеко не все дети, воспитывающиеся в неблагоприятной среде, в дальнейшем сохраняют отрицательные черты характера в их заметном выражении, как и не все дети из хороших семей становятся хорошими людьми. Сегодня понятно, что даже при неблагоприятной среде, в которой находился ребенок в раннем возрасте, для развития серьезной социопатии еще требуются генетические предпосылки.

В дальнейшем термин «социопатия» несколько потерял свое значение. Так как оказалось, что мозг при рождении отнюдь не представляет собой равный у всех чистый лист, а может нести многие функциональные и органические патологии и индивидуальные особенности, то и симптоматика и диагностика психопатий разделили эту проблему по крайней мере на три группы – врожденную (ядерную, конституциональную) психопатию, психопатию (чаще краевую, не полную, не развившуюся до истинной психопатии) вследствие интоксикаций и травм в пренатальном, интранатальном периодах и детском возрасте и психопатию вследствие отрицательного воздействия среды после рождения (то единственное, что реально осталось от «социопатии» и хоть как-то подлежит хоть сколько-нибудь успешной педагогической коррекции. Ниже мы отделим краевую психопатию от «социопатии» (у О. В. Кербикова, 1961, 1971, они объединены) и именно так введем значение термина «социопатия» в интересах описания различных уровней психопатии).

Как печальный факт отметим, что многие десятилетия существовала разобщенность советской и западной психологий и психиатрий (мы не пишем: советской и западной школ, так как и там и там школ было несколько, если не сказать – много). Это хорошо иллюстрируется данными, приведенными в учебнике А. Н. Ждан (2004): «Фундаментальная концепция Ж. Пиаже на протяжении всех лет ее развития была предметом изучения и критического анализа советских психологов, которые выступали как „за“, так и „против“ Пиаже…» (с. 490). «…С Ж. Пиаже полемизировал Л. С. Выготский. Материалы этой полемики стали известны Пиаже после смерти Выготского. В 1962 г. он дал на них ретроспективный ответ» (с. 488). Так как Л. С. Выготский умер в 1934 году, а нам трудно допустить, что Ж. Пиаже готовил свой ответ много лет, то следует признать, что полемика (не просто заочная, а совершенно односторонняя, «в собственном соку», без информирования оппонента о сути согласий и несогласий с его позицией) Л. С. Выготского с Ж. Пиаже стала известна последнему спустя десятилетия (!) после смерти Л. С. Выготского.

Другим примером разобщенности советской и западной науки служит знаменитая триада признаков психопатии, сформулированная П. Б. Ганнушкиным (1933 и в посмертном издании 1964), несколько уточненная О. В. Кербиковым (1961) и составленная без учета списка психопатических симптомов Б. Карпмана (об этих признаках – в этом тексте ниже, в разделе 1.1.4):

1. Выраженность патологических свойств личности до степени нарушения социальной адаптации.

2. Относительная стабильность психических черт характера, их малая обратимость.

3. Тотальность патологических черт личности, определяющих весь психический облик.

Весьма похоже, что ни П. Б. Ганнушкин, ни намного позже О. В. Кербиков не были знакомы со списком признаков психопатии, сформулированным на Вашингтонской конференции (1923), организованной Беном Карпманом, а О. В. Кербиков не использовал и более поздний список признаков психопатии Х. Клекли (1941, также см. ниже раздел 1.1.4). По сути, одно из первых упоминаний Б. Карпмана на русском языке (с критикой его взглядов, но без оценки его вклада в изучение психопатии и без упоминания его списка психопатических признаков) встречается у Ю. А. Александровского только в 2006 году.

Но, как ни странно, подход Юлиуса Коха к психопатии через учебник Эмиля Крепелина оказался общим как для западных, так и для российско-советско-российских школ психологии и психиатрии в подходе к психопатии, который можно назвать основанным на клинико-описательных, феноменологических критериях. Но нужно заметить, что имеется несколько классификаций психопатии (только часть из которых включена в таблицу, размещенную чуть ниже), основанных на клинико-описательных критериях, хотя принципиальных отличий между ними нет. В. В. Ковалев (1979, с. 234) отмечает, что общим недостатком таких классификаций является их разноплановость: в них наряду с типами психопатий, выделенных на основании клинических особенностей, приводятся типы, основанные на чисто психологической характеристике.

Особо спорным и противоречивым до сих пор является подход к психопатиям детского возраста. По В. В. Ковалеву (1979, с. 230), многие авторы «молчаливо исходят из предпосылки о том, что психопатия – патология зрелой личности, а потому сама постановка вопроса о психопатиях у детей и подростков неправомерна [заметим, что в энциклопедической книге В. А. Жмурова (2016) вообще нет раздела детской психопатии, только раздел в главе 7 части 2 под названием „Психоподобные синдромы“. – И.Д.]. При этом нередко ссылаются на мнение П. Б. Ганнушкина (1933 и посмертное издание 1964), согласно которому тип психопатии [только тип психопатии, а не факт ее наличия! – И.Д.] становится более или менее очерченным и определенным лишь с позднего юношеского возраста (с 18—20 лет). В то же время упускается из виду принципиально важное положение П. Б. Ганнушкина, согласно которому статика психопатий „есть нечто производное, есть уже результат динамики“. Кроме того, заслуживает внимания указание П. Б. Ганнушкина на то, что „несомненные психопаты“ нередко встречаются уже среди детей и подростков».

Приведем таблицу классификаций психопатий (из Википедии, URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Классификация_психопатий (дата обращения: 28.10.2019)) и увидим, что изменения, внесенные за почти век, оказались не столь уж значительными.

МКБ-10 (2013) также не порадовала нас большими изменениями. Согласно этому руководству, «Специфические расстройства личности F60» (термин психопатии из-за социально отрицательной коннотации стали заменять на более нейтральный «медицинский» термин вслед за дебилизмом и идиотией) разделяются:

на F60.0 Параноидное расстройство личности;

F60.1 Шизоидное расстройство личности;

F60.2 Диссоциальное расстройство личности;

F60.3 Эмоционально неустойчивое расстройство личности;

F60.4 Истерическое расстройство личности;

F60.5 Ананкастное расстройство личности;

F60.6 Тревожное (уклоняющееся) расстройство личности;

F60.7 Расстройство типа зависимой личности;

F60.8 и F60.9 Другие специфические и неучтенные расстройства личности.

Мы не приводим здесь подобную, хотя и несколько отличающуюся классификацию психопатий (и акцентуаций характера) А. Е. Личко (2016).

Диагностика в пределах данного (господствующего) подхода осталась феноменологической, реально действующего лечения до сих пор практически не найдено. В этом подходе остается неизвестной этиология состояния (мы не пишем: этиология болезни, так как психопатия в большинстве психиатрических источников в явной форме болезнью не называется). В. В. Ковалев (1979) в главе, посвященной психопатии (с. 230), пишет: «Психопатии – группа патологических состояний множественной этиологии [часто – эвфемизм незнания этиологии. – И.Д.], возникающих вследствие нарушения процесса формирования личности… Этиология психопатий многомерна и во многом остается неясной». На этом пути признаков реального прогресса в нахождении этиологии и в разработке действенных путей коррекции состояния обнаружить не удается.

Как указывают Ю. А. Атаджикова и С. Н. Ениколопов (2015), уже в середине ХХ века стало понятным, что описательные классификации в области изучения психопатий должны быть лишь первым шагом к построению теории, которая призвана обосновать этиологию и патогенез психопатических проявлений личности. Попытку приближения к такой теории предпринял Е. К. Краснушкин (1960). Его структурная теория частично разрешает проблему эклектичной систематики П. Б. Ганнушкина, поскольку дифференцирует роли различного рода влияний – социальных, эндогенных и экзогенных – в формировании различных типов личности. Однако дальше неразвитой и, что особенно важно, не подтвержденной объективными исследованиями органических или хотя бы функциональных отклонений психопатической личности гипотезы дело в то время не пошло и не могло пойти (еще не было инструментальной базы для таких исследований). И до сих пор как в российской психиатрии, так и в нормативных документах МКБ-10 (2013) и DSM-V, при всех различиях и небольших продвижениях, уйти от тех или иных (но похожих) описательных классификаций пока не удалось.

1.1.4. Экспертный подход

Тесты, особенно хорошо проверенные, валидные и надежные, несомненно совершили огромный прорыв в психиатрии, особенно в психологии и еще более явно – в патопсихологии. Однако в области исследования психопатий, особенно в детско-подростковом возрасте, выяснилась отрицательная особенность обычных психологических подходов. Она заключается в том, что, с одной стороны, тесты и опросники, заполняемые детьми (если дети не озлоблены, согласны сотрудничать и умеют читать или хотя бы слушать и внятно отвечать), опросники, заполняемые родителями об этих же детях (если родители адекватны в своих оценках и специально не дают ложных ответов, как в случаях, например, когда, по их мнению, ребенку грозит изоляция в специальные педагогические системы), и, с другой стороны, профессиональная экспертная оценка объективных материалов и независимых оценок о данном ребенке и целенаправленное клиническое интервью для заполнения экспертного Перечня психопатических черт (ППЧ) дают весьма разные оценки психопатических свойств ребенка. Поэтому основной упор при диагностике психопатии или психопатического склада характера приходится делать именно на экспертную оценку специалиста.

Разделение феноменологического и экспертного подходов произошло на первой официальной конференции по психопатии в Вашингтоне (1923, весьма близко по времени к выходу учебника Крепелина с походом Коха к диагностике психопатий – 1915), которую организовал судебный психиатр Бен Карпман (1886—1962). На конференцию съехались немецкие, английские, итальянские и американские ученые, чтобы сформулировать первый исчерпывающий набор характерных для психопатии симптомов.

Полный перечень симптомов, сформулированных на первой конференции по психопатии, организованной Б. Карпманом [по: Кил К. А., 2015]:

«1. Крайне аномальное поведение, несмотря на нормально функционирующий интеллект.

2. Патологическая лживость – неспособность придерживаться истины без всякого мотива для лжи.

3. Неспособность понять последствия своих поступков для окружающих.

4. Устойчивое к изменениям поведение.

5. Наказание не влияет на поведение.

6. Отсутствуют признаки психотических симптомов (галлюцинации, бред, аберрантное мышление); это отличает психопата от больного, страдающего шизофренией или биполярным расстройством.

7. Значительный недостаток эмоций; может описываться по-разному: эмоциональная неустойчивость, скудость эмоций, недостаточное выражение и узкий диапазон эмоций, эмоциональная отстраненность; неспособность устанавливать долговременные эмоциональные связи с окружающими.

8. Неспособность ощущать эмпатию и любовь.

9. Отсутствие чувства вины.

10. Вышеописанные признаки наблюдаются с детства и проявляются в юности и зрелости.

11. Частые правонарушения с раннего детства.

12. Аберрантное или беспорядочное сексуальное поведение.

13. Злоупотребление алкоголем и наркотиками, однако не такое, как у алкоголиков и наркоманов».

Появился первый, еще не очень совершенный (но на удивление достаточно полный, охватывающий большинство признаков психопатии, если сравнивать с Перечнем психопатических черт (ППЧ) 2003 года) инструмент диагностирования психопатии, инструмент еще без ясных, формальных и исчерпывающих инструкций по его использованию. Но уже и без бесконечного разделения психопатий по типам и свойствам личности. Повторим, что движущей силой разработки экспертного подхода к диагностированию психопатий была не медицинская психиатрия, а судебно-правовая система. Даже диагностированная психопатия в большинстве случаев не освобождает преступника от уголовной ответственности. Но эта диагностика оказывается крайне важной при решении вопроса об условно-досрочном освобождении преступников (УДО), о мерах контроля за ними и для оценки вероятности тяжелого рецидива. Д-р К. Кил приводит следующие данные (по Канаде):

• процент психопатов в обществе – около 1% [по сути, К. Кил в силу его научных интересов относит к психопатам только один их тип, а именно имеющий криминальные наклонности. Однако в обществе есть достаточно психопатов без явных криминальных наклонностей, или по крайней мере с «беловоротничковыми» криминальными наклонностями (термин Р. Хаэра, 2007). Тогда количество психопатов в обществе окажется значительно бо́льшим. – И.Д.];

• процент психопатов в тюрьмах особого режима (тяжелые преступления) – 20%;

• вероятность тяжелого рецидива у психопатов в 6—8 раз выше, чем у прочих тяжелых преступников (одно из нерассматриваемых сегодня обществом следствий из этого факта – неспособность общества защитить от отсидевших свой срок криминально настроенных психопатов их следующих жертв).

Эти факты выводят вопрос диагностики психопатий в одну из важнейших общественных задач. Поэтому экспертный подход продолжил совершенствоваться (в этой статье мы говорим о взрослых психопатах).

Следующим этапом развития экспертного подхода к диагностике психопатий была историческая книга американского психиатра Херви Клекли «Маска нормальности» (The Mask of Sanity), выдержавшая множество изданий (1941—1976), в которой приведены 16 характеристик психопата (мы также и здесь цитируем по Кенту А. Килу (2015)):

«1. Поверхностное обаяние и хороший «ум».

2. Отсутствие бредовых идей и других признаков иррационального мышления.

3. Отсутствие «нервозности» и психоневротических проявлений.

4. Ненадежность.

5. Лживость и неискренность.

6. Отсутствие раскаяния и стыда.