Кто он

Весь день Анюта пребывала в лихорадочном состоянии. Так быстро шла домой после смены, что Люся едва поспевала за ней. Шалунья не переставала болтать и оттого задыхалась, поэтому с облегчением простилась у арки, заключив:

– Что-то не то с тобой творится, Кузя.

Аня лишь кивнула и побежала через двор.

По квартире металась, как будто пол снизу адским пламенем подогрели. Хваталась то за одно, то за другое платье, вывалила половину шкафа на спинки стульев. Стас не поделился планами, Аня не представляла, как лучше одеться. Остановилась на брючном костюме, который сгодился бы и для прогулки, и для посещения праздничного мероприятия.

Покрутилась перед зеркалом, осматривая стройную фигуру, обтянутую тёмно-вишнёвой тканью. Пожалуй, белая блузка подошла бы школьнице, но не годилась для первого свидания с красавцем-мужчиной. Переоделась в кремовую водолазку. Тоже не фонтан, но чуть лучше. В мамины шкатулки с украшениями не решилась залезть, оставила в ушах привычные «гвоздики», добавив подобранный к ним в пару медальон, который купила давным-давно.

На макияж и причёску времени не оставалось, заплела косу хитрым способом, как это частенько делала Люся, махнула кисточкой по ресницам, припудрилась и вздрогнула от сигнала мобильного. Нет, это не звонок. Сама же установила будильник, чтобы не опоздать.

Спускаясь по лестнице, сумела внутренне собраться. Даже замерла на последней площадке. Что с ней? Почему волнение зашкаливает? Кто такой этот Стас? Ради кого она ведёт себя, как пустышка, трясётся от одной мысли, что ему не понравится, как она выглядит и как долго копается? В жизни такого не было. Аня постояла, опираясь на перила, набрала в грудь воздуха и сказала вслух:

– Кто бы он ни был, меня тоже не на помойке нашли. Не понравлюсь – пусть катится.

Сказанное подкрепило не хуже валерьянки, которой мать пичкала Анюту накануне экзаменов. Девушка вышла из подъезда с уверенным независимым видом.

Кавалер прибыл за ней на такси. Удивило, как он узнал адрес. Ничего не спросила, уселась на заднее сидение. Стас расположился рядом с водителем.

Ехали в Москву. Молчали. Аня думала о том, что они с Вадимом всего-то раза три брали такси, когда, путешествуя, поздно ночью добирались в аэропорт или возвращались оттуда. Чаще пользовались маршрутками. Интересно, Стас действительно денег не считает или хочет произвести впечатление? Пожалуй, первое. Что, в таком случае, её ждёт в столице?

– Можно спросить? – заговорила Аня чуть хрипло.

– Приятель пригласил на новую программу в свой клуб, – опередил незаданный вопрос новый знакомый, – будем подмечать недочёты. Поможешь?

Стас обернулся к Ане, она съёжилась от острого взгляда. Кивнула, хотя в клубах до этих пор не бывала и не претендовала на звание эксперта.

Место оказалось шумным, мельтешащим и мигающим. В фиолетово-жёлтом освещении водолазка на теле Ани терялась, девушка с ужасом разглядела своё отражение в зеркале и поспешила застегнуть пиджак. Треугольный вырез обманно выглядел глубоким декольте.

– Не жарко? – спросил Стас насмешливым тоном.

Анна отрицательно покрутила головой. Расположились в углу, отделённом от общего зала ажурной решёткой, давшую иллюзию хоть какой-то защищённости, хотя сквозь кованые веточки и листья всё прекрасно просматривалось.

Юноша франтоватого вида принёс два фирменных коктейля, с улыбкой, не шевеля губами, пояснил:

– От заведения.

Стас кивнул, затем выудил из кармана айфон и сказал, наклоняясь к Анне:

– Важный звонок. Выйду поговорить. Не скучай, я недолго.

Безотчётно придерживая ладонью встающий горбиком лацкан, потягивала терпкий напиток через трубочку и рассматривала беснующуюся толпу. Что же это за программа? Как тут можно разобраться?

Аня не могла видеть, как её спутник прошёл через дальнюю дверь в служебные помещения и, оказавшись в бледно освещённом коридоре с кафельными стенами, растаял в воздухе.

Иная реальность. Эпизод первый

Возник он ни далеко, ни близко – вне времени и пространства. Стоял, не шевелясь на узорчатом, похожем на змеиную кожу полу, окружённый бесконечной колоннадой – ровными рядами простых, как свечи, колонн из серого гранита.

Послышались гулкие, сопровождаемые эхом шаги, но того, кто приближался, видно не было.

– Магистр, – склонил голову Стас.

В тот же миг рядом с ним проявилась щуплая фигура немолодого на вид мужчины в смокинге, белой рубашке, узких брюках и лаковых туфлях, отражавших отблески невидимого пламени.

– Ты сделал выбор, претендент? – свистящим шёпотом спросил тот, кого назвали магистром.

– Я сделал выбор.

– Кого из трёх? Ольга, Анна, Ксения?

– Анна.

После недолгого молчания магистр зашептал:

– Ты назвал самый сложный вариант, мальчишка! Уверен в своих силах? Помнишь, что провал отбросит на год обучения обратно?

– Она не показалась мне сложной, ваше первостепенство.

– Я предупредил.

Магистр провёл ладонью по невидимой плоскости. В воздухе возникли написанные пламенем имена. Стас протянул руку и коснулся того, что было в середине. Крайние исчезли, а буквы АННА разгорелись ярче. Затем, будто кто-то невидимый писал огненным пером, проявились слова задания: «Порабощение чистой души».

Едва заметно шевеля губами, Стас прочёл условия, каким должен следовать, чтобы перейти на новую ступень иерархии. Закончив, произнёс:

– Усвоил. Приступаю.

– Ты самонадеян, – сообщил ему магистр, – через два месяца всё должно быть завершено.

С этими словами он растворился. Погасли и буквы.

Наша реальность. Продолжение

Анне скучать не пришлось. Пока парень, с которым она приехала, отсутствовал, за столик подсел подвыпивший мальчишка лет шестнадцати. Назвался Мишей и веселил девушку, припоминая бородатые анекдоты, по большей части неприличные. Каждый раз, произнеся непечатное слово, он шумно тянул ноздрями воздух и говорил:

– И-изз-звините мой французский.

Анюта не знала, как отделаться от развязного собеседника, и поминутно оглядывалась, высматривая в толпе Стаса. Тот подошёл, ни секунды не медля, взял Мишу за шкирдон и толкнул. Парень пропахал мимо двух соседних столов и растянулся в ногах у танцующих. Его со смехом подняли и повели к барной стойке.

– Зачем же так? – Анна посмотрела на Стаса, ища хоть каплю сочувствия к бедолаге, но лицо нового знакомого сохраняло постное выражение. – Мальчишка мог пораниться.

Стас то ли не расслышал, то ли не захотел развивать тему. Предложил выпивку и потянул танцевать. Так, с бокалами в руках, они смешались с толпой и вместе со всеми кричали от восторга, когда на сцене появилась группа музыкантов с полураздетой солисткой.

Трудно сказать, что пьянило Анну больше – выпитое вино или общество шикарного мужчины, который хоть и не смотрел на неё, но неуловимо давал понять, что Анна – его девушка, а он – её парень. К полуночи Кузницина забыла о работе и родителях, о бывшем возлюбленном и своём горе, о стихах, неожиданно обретших дом – красивую книгу. Черноглазый смазливый парень непостижимым образом обрёл власть над мыслями, чувствами и реакциями Анны, подчинение ему казалось естественным, единственно возможным поведением. Быть рядом с ним всегда – вот чего хотелось отчаянно!

Когда Анну потянули за руку из толпы, она сопротивлялась. Между ней и Стасом оказалось сначала два человека, потом десять, потом двадцать.

– Ты чего привязался? – возмутилась девушка, увидев, что тащит её Миша, уже не такой пьяный как час назад.

Не замечая протестов, Миша вывел Аню на улицу. Лицо его раскраснелось, лоб покрыли капельки пота. Борьба за Анютино внимание далась нелегко.

– Вадим просил передать, – серьёзно начал разговор паренёк, – чтобы ты поскорее возвращалась домой. Это опасный тип.

– Кто тип? – засмеялась девушка, но тут же посерьёзнела. – Какой ещё Вадим?

– Вадим как Вадим, – ответил Миша и поднял руку на пятнадцать сантиметров выше Аниной головы, – такой.

Анюта спешно достала мобильник и показала заставку – фотографию, которую они с Вадимом сделали на фоне Эйфелевой башни.

Парень кивнул:

– Этот.

– Ты говорил с ним?

Миша не успел ответить, заметил приближающегося Стаса и драпанул. Анна, обхватив себя, дрожала.

– Что с тобой? – спросил Стас, провожая глазами убегающего юношу.

– Отвезёшь меня домой? Боюсь, на последнюю маршрутку не успеть.

– Хочешь домой? Уверена?

– Очень хочу, – глядя себе под ноги, ответила Аня, – клубная жизнь мне…

Стас не дал договорить, пошагал к стоянке такси.

На сей раз спутник сел рядом, взял её руку, но Анна отняла и тихонько всхлипывала всю дорогу.

Болезнь

Ночью Аню колотил озноб, она натянула поверх одеяла не только плед, но и покрывало. Готова была в шубу влезть, но страшно было высунуться из-под горы тёплых вещей. Потом стало жарко. Анюта металась и бредила. Напуганная Валерия Павловна вызвала «скорую», переодевала дочь в сухое, меняла постельное бельё, поила по глотку тёплым чаем, как маленькую.

Медики вкололи жаропонижающее и обещали вызвать врача. К утру Анюте стало легче. Мать отправилась на работу, строго наказав прислать эсэмэску с названиями лекарств, которые выпишет доктор.

Больная в полудрёме вспоминала вчерашний вечер. Её беспокоило необъяснимое состояние, в котором она пребывала рядом со Стасом – зависимое, подчинённое. Как он этого добился? Почему в голову не приходило возразить, предложить что-то своё? Зачем потащилась в этот дурацкий клуб? Ане неловко было вспоминать, как орала вместе с толпой, приветствуя певичку, кривлялась, пила… неудивительно, что голос пропал. Вела себя, точно вырвавшийся из-под опеки подросток. Оправдывая себя, предположила, что в коктейль подмешали дурманящую дрянь. Спасибо пареньку Мише, вовремя выудил из толпы и вразумил. Мысли перескочили на неведомого благодетеля, который, прикрываясь именем Вадима, опекал её. Кто? Зачем?

В одиннадцать пришёл участковый врач – богатырского вида дядька с красным лицом. Посмотрел горло, послушал, выписал рецепты и на прощание посетовал, что Кузницина – первая ласточка, наверняка по городу пошла гулять инфекция, теперь не набегаешься по вызовам.

Девушка проводила врача с облегчением. Не вызывала бы, да больничный лист нужен. А теперь придётся ещё тащиться в поликлинику, чтобы закрыть. Собралась матери эсэмэс посылать. Достала из сумки телефон и обнаружила четыре непрочитанных сообщения. Вот те раз! Вчера в шуме и гаме не расслышала сигнала, а ведь… С номера Вадима. Открыла. Знакомые предупреждения: не соглашаться, не ходить, не поддаваться. Что за попечение? Не добился эсэмэсками, так подговорил мальчишку оторвать от Стаса. Задумалась, вертя в руках трубку, подскочила, когда та завибрировала и разразилась призывной мелодией.

Звонила Шалость, обещала зайти после смены, а по пути забежать в аптеку. Аня кинула наименования лекарств ей. Люська воспользовалась ситуацией, отпросилась с работы пораньше. С некоторых пор Шалунья не гналась за надбавками, еле-еле норму выполняла, лишнего ни-ни. Митя злился, но не связывался с отчаянной монтажницей, готовой в любой момент выдать колкость, а то и высмеять.

Аня открыла дверь подруге, намотав на себя плед – опять начало знобить.

– Не боишься? Врач сказал, что инфекция.

– Зараза к заразе не липнет! – засмеялась Люся. – Чаем напоишь? На работе не успела. Кедров отпустил, как только узнал, что тебе нужны лекарства.

Гостья сама всё организовала, Аня сидела, привалившись к стенке, с улыбкой поглядывая на суетившуюся подругу, слушала россказни. Молчала – больно было говорить.

– Пей тёплое! Масло, мёд. Давай-давай. Лекарство – это здорово, но народную медицину никто не отменял.

Анюта послушно пила чай с молоком, куталась в плед и слушала повествование о том, как Митя, оказывается, к ней – Кузнициной – не равнодушен.

– Зря теряешься, – подмигивала Люська, – Вон, Старостина! Без году неделя как работает, а положила на мастера глаз.

– Старостина? – Аня чуть не поперхнулась чаем. – Она старше лет на десять!

– На семь. А вот не брезгует. Тётки шепчутся: пирожки таскает Мите, ну и… кое-что сладкое предлагала.

– Тьфу. Глупости. Митя женоненавистник, всем известно.

– Я бы не стала утверждать, – Шалость покрутила в руках чашку, разглядывая рисунок, и уверенным голосом продолжила: – Брак для него не существует, а так, поразвлечься…

– Люся, тебя не поймёшь. То ты пилила меня за Вадима, который не женился, то предлагаешь с Митей поразвлечься.

– Фигню-то не пори! Я говорю: со Старостиной он готов поразвлечься, а не с тобой. К тебе Кедров серьёзно…

Аня покачала головой, сделав кислое лицо, и сказала:

– Он мне неприятен, как…

– Ах да! У тебя теперь чернобровый мачо!

Начались расспросы о вчерашнем вечере в клубе. Аня отнекивалась – горло болит – но Люська настаивала. Чай ли тёплый помог, или, начав говорить, Аня уже не могла остановиться, но выложила всё, включая сомнения в собственной адекватности.

– Постараюсь узнать, что за клуб. Фома говорил: есть такие, где на дурь подсаживают. Давай-ка осторожнее с этим красавчиком.

В комнате Анюта улеглась в постель, а Люся прохаживалась, рассуждая о Старостиной. Сплетен было собрано на два сезона дамского сериала. Тётка разведённая, растит единственную дочь, тогда как энергии хватило бы на пятерых отпрысков, но детей не любит, зато обожает кошек и собак – кормит уличных, подбирает брошенных, пристраивает. Не против и мужика бесхозного обогреть. А Мите плохо, что ли? И любовница, и мамуля в одном флаконе.

У Анюты заболела голова от разговоров, взмолилась:

– Люся, избавь от подробностей. Поверь, мне никакого дела нет ни до Старостиной, ни до Кедрова.

– Ладно, чистюля, умолкаю, – Шалунья взялась за книгу, лежавшую на столе, – это что?

Полистала, запрыгала, изображая вождя африканского племени после удачной охоты, перебесившись, села на край кровати. Анне пришлось рассказать о подарке Геннадия.

– Ничего себе! – восторгалась Люся. – Как много! Подаришь, а?

– Конечно, бери.

– Подпиши!

– Не сейчас, – Аня подняла руку. – Видишь, пальцы дрожат. Поправлюсь, подпишу.

– Ух, ты! У меня будет книга с автографом автора! Вот Фома удивится. Моя подруга – настоящая поэтесса!

Аня улыбалась, радуясь смене темы. Шалость понесло:

– Покажу завтра тёткам! И Мите, конечно.

– Не стоит.

– Покажу-покажу. Молчи! Ничего не понимаешь! Старостина от злости лопнет.

– Причём тут она? Шалунья, ты неисправима.

Теперь Шалость переключилась на Геннадия. По её словам, сделать такой шаг мог только влюблённый мужчина.

– А что? Вариант. Будешь богатенькой. Смотри, нос не задирай!

– С чего это я буду богатенькой, – смеялась Анюта, – хорош выдумывать!

– У Филоретова какие-то тёрки с сынулей, но без наследства не оставит.

– Люська! Прекрати. Не слушаю тебя. И вообще, дай спокойно поболеть.

– Хочу тебе счастья, подруга, – заговорила серьёзным тоном Люся, – неловко даже, у меня так удачно всё складывается, а ты…

Аня замахала руками, показывая, что её терпение на исходе. Шалость скривила рот, пожала плечами и пошла к выходу:

– Раз так, ухожу. Дверь захлопну, валяйся – болей.

Визит подруги подействовал на Аню благоприятно. Она прекратила себя мысленно препарировать, выпила лекарства и задремала. К вечеру совсем поправилась, хоть на работу выходи завтра. Валерии Павловне пришлось поднять шум, чтобы убедить дочь отлежаться, как и велел доктор, до среды.

Стас не звонил. Странно всё-таки. Мог бы поинтересоваться её самочувствием. Вчера сказала ему, что горло разболелось, когда попросила домой увезти. Анюта лежала, смотрела в потолок и размышляла о том, кем считает её Стас и как ей воспринимать его. Съездили в Москву, поплясали в клубе… Что такого? С другой стороны, стал бы он приглашать девушку, будь она не интересна?

Люся позвонила довольно поздно. Родители уже улеглись, Ане пришлось идти в ванную разговаривать, чтобы не разбудить их. Голос у подруги был встревоженный. Даже и не вспомнить, когда она так волновалась – вечные «хи-хи» делали Шалунью в глазах окружающих совершенно невосприимчивой к проблемам.

– Знаешь, Кузя, куда ты влипла?

Не дождавшись ответа – Аня как раз прошла в ванную – Шалость сообщила: