– Каюсь, не разобрал сразу! Прошу извинить, – нарочито закивал головой Лис. – Я-то думал, что хохлушка. Только крашеная. Готов понести наказание за самонадеянность!

– Какого же черта вы тут комедию ломали! – Возмущенная Таня остановилась и уставилась на незнакомцев.

– Подурачиться решили, простите идиотов! – миролюбиво сказал седоватый. – В Париже так и тянет на приключения. Что, вообще-то, нам не свойственно, вы не подумайте. – Седоватый смотрел на Таню шутливо и вместе с тем изучающе. – Мы шли с приятелем да и поспорили, какой национальности самые красивые девушки в Париже. А тут вы сидите. Я посмотрел на вас и сказал: «Москвичка!», а вот он, остолоп, стал утверждать, что вы с Украины.

– Откуда-нибудь из Днепропетровска! – добавил Лис. – Я сам оттуда родом. Там оч-чень красивые девушки!

Таня не знала, рассердиться ей или рассмеяться.

– А как вы определили, что я из Москвы?

В мужчинах она не чувствовала больше опасности и спросила это без кокетства, без напрашивания на комплимент. Заданный тон был принят. Лис прекратил изгибаться и спокойно встал рядом с товарищем. Со стороны можно было подумать, что они ведут обычный, несколько шутливый разговор.

– Да я как глянул, как вы сидите здесь на скамейке – одинокая, грустная, задумавшаяся о чем-то своем, – сообщил седоватый, – так сразу понял: так сидеть может только русская женщина.

– Я это тоже понял! – сказал Лис. – Только я подумал, что вы здесь на работе, – без обиняков добавил он. – Нет?

Таня посмотрела на него с недоумением.

– Вы меня за проститутку, что ли, приняли? – Она так удивилась, что даже не сумела как следует рассердиться. – Сразу видно, что вы Парижа не знаете. Здесь проститутки на лавочках не сидят.

– А где они сидят? – с подковыркой спросил Лис, и Таня вдруг поняла, что он притворяется, все ему на самом деле прекрасно известно. Она уже хотела сказать что-то резкое, как седоватый бросил Лису: «Помолчи!»

– У меня мать вот так, задумавшись, сидела в деревне на завалинке под Рязанью, – сказал он серьезно. – А почему я подумал, что вы из Москвы… – он сделал паузу. – Так это я просто так сказал, наугад!

Седоватый вдруг весело рассмеялся, и у него запрыгали от смеха щеки и подбородок, и дрогнул немаленький уже живот, выглядывающий из дорогого пиджака.

– Вот ведь надул! – хлопнул себя по коленкам Лис, будто в полном восторге. – Вот ведь умеете вы надуть, Филипп Иванович! А ведь я поверил, честное слово, поверил! – Лис еще долго крутил потом головой.

– Филипп Иванович, – протянул седоватый для знакомства руку Тане.

– Таня. – Она почувствовала, что он на самую малость задержал ее руку в своей.

– А вы что делаете в Париже, Таня? На экскурсии?

– Нет, работаю здесь. Я на стажировке, – произнесла Таня не без некоторой гордости.

– Неужели у кинозвезд бывают стажировки? – тут же вылез вперед Хитрый Лис. – А-а-а, мы догадались, вы модель!

– Я врач, – улыбнулась Таня грубой лести. – Стажируюсь по клинической биохимии.

– А у меня дочка тоже врач, – сказал седоватый.

– Бывают совпадения. Мне пора.

Таня действительно собралась уходить. Лис со значением взглянул на седоватого.

– Знаете, – седоватый осторожно взял Таню за руку. – Вы нас не бойтесь. Мы безобидные. Поедемте с нами на Елисейские Поля! Мы скоро уезжаем, собрались там поужинать. Составьте нам компанию!

Таня попыталась решительно отказаться.

Хитрый Лис тоже состроил самую серьезную мину.

– Без всяких задних мыслей, – сказал седоватый и отпустил руку Танину. – А потом мы вас доставим, куда скажете.

Таня заколебалась: она никогда не была в дорогих ресторанах на Елисейских Полях, с Янушкой они довольствовались маленькими кафе. Задумчиво вздохнула. Люди, кажется, приличные.

– Значит, едем! – покровительственно улыбнулся седоватый.

– Метро в ту сторону! – показала Таня и собралась вести своих спутников к бульвару Сен-Мишель.

– Поедем на такси!

Филипп Иванович как бы просительно подмигнул Тане, и она остановилась в нерешительности.

– Тогда нам лучше выйти на улицу Вожирар…

– Да, как скажете.

Лис, моментально определив направление, обогнал их и, когда Таня с седоватым вышли из сада, тут же остановил такси.

– К площади Согласия или к Триумфальной арке? – Таня вопросительно посмотрела на Филиппа.

– Где поприличнее, – заметил Лис, и Таня велела таксисту остановиться посредине, у так называемой Клумбы.

– Если столик не заказан, в пафосное место не пустят, – на всякий случай предупредила она. – Да и я в своей куртке не пройду дресс-контроль.

– Да ради вас, Танечка, мы и не пойдем сейчас в самое пафосное место, – успокоил ее Хитрый Лис.

Потом Таня не смогла бы вспомнить в деталях, как выглядел ресторанный зал. Место действительно оказалось не самое пафосное, но все равно с яркой позолотой, обилием цветов, картинами на стенах и роскошно оформленным меню с винной картой. Она была напряжена, и даже вино (какое-то, по ее понятиям, безумно дорогое) не могло снять напряжение. По спокойной простоте манер, с которой оба ее спутника держались в ресторанном зале, она определила, что они достаточно часто бывают в таких местах. Но и Тане не хотелось показаться пустышкой. Она скромно поддерживала разговор, сдержанно улыбалась шуткам, которыми перекидывались Лис и седоватый, но не расслаблялась и в дешевое кокетство не ударялась.

Вечер удался. Скучно никому не было. Филипп Иванович расспрашивал Таню о ее работе, о родителях, о Париже… Лис налегал на еду и внимательно слушал. Как Таня узнала потом, он оказался очень знающим и тонким юристом.

Когда они вышли на улицу, был уже поздний холодный вечер. Таня подняла воротник куртки, запрокинула голову. В зареве огней совсем не было видно неба, только высоко вверху шумели кроны платанов. Ветер подхватил ее длинные светлые волосы, запутал их и стал развевать, как флаг. Таня схватилась за голову обеими руками, закрутила волосы в жгут, спрятала под куртку. Филипп Иванович с прищуром следил за ней, за ее руками, за фигурой, за тем, как она быстро убирает волосы и со лба.

– Пройдемся, Таня?

Седоватый кинул взгляд на Лиса, и тот, сославшись на усталость, умчался на такси к себе в гостиницу.

Таня вытащила из сумки косынку, повязала на голову, в нерешительности остановилась. Филипп Иванович весело подмигнул ей. Таня не возражала пройтись. «На таком ветру вполне могу подхватить инфлюэнцу, как и соврала сегодня мадам Гийяр», – весело подумала она.

– Мне ведь, Танечка, нужна ваша помощь, – доверительно склонился к ней Филипп. – Помогите мне выбрать подарок для дочери.

Таня с интересом взглянула на него, а сама подумала: «Врет!» Такой человек вполне сам может выбрать подарок. Были бы деньги, а уж подарок из Парижа… Достаточно зайти в любой магазин.

– Хорошо! – Она повыше застегнула молнию на куртке. – В какой магазин пойдем?

Вокруг шумела яркая, разноязыкая туристическая толпа. Тане было приятно чувствовать себя ее частью, беззаботной и легкой. Однако она подумала и добавила:

– Но я должна вас предупредить, что цены здесь безумные.

– А мы посмотрим, – взял ее под руку Филипп Иванович.

Впереди горела огнями Триумфальная арка. Инстинктивно Таня повернулась в ее направлении. Вдруг около тротуара остановилась сияющая длинная машина. Задняя дверца салона открылась, оттуда высунулась тонкая рука, унизанная блестящими перстнями. Рука разматывала тонкий поводок. Тут же с визгом из машины выскочила маленькая, трясущаяся, будто студень, собачка, присела на краю тротуара, сделала свои дела, секунду поскребла задней лапкой по голому асфальту и с прежним визгом запрыгнула обратно в машину. Рука захлопнула дверцу, машина умчалась. Таня посмотрела машине вслед, и ей почему-то расхотелось ходить по магазинам.

«Пора домой, пока действительно не простудилась, – подумала она. – Еще заскочу к Янушке, если она не спит. А этот, – она мысленно кивнула в сторону своего спутника, – вполне может пройтись по магазинам сам».

– О чем задумались, Танечка? – Он оказался чутким, этот Филипп Иванович.

– Вы меня простите, но я замерзла, и мне пора. Вы ведь придумали насчет дочери?

Он удивился.

– Нисколько не придумал. Дочка у меня – приблизительно ваша ровесница и, между прочим, тоже врач.

– Вот как… – Тане стало неудобно. – Ну, я не знаю, как быть. Мне действительно пора. Завтра рано вставать на работу, а магазины сейчас работают очень немногие. Только самые пафосные. И не факт, что мы в них что-нибудь найдем.

Филипп Иванович испытующе смотрел на нее. Тане стало еще неудобнее.

– Ну честное слово! Вы завтра сами сходите на улицу Мира, или в «Лафайет», или пройдитесь по Риволи…

– Так, – Филипп Иванович притянул ее к себе за воротник куртки. – Не хитри. Не хочешь оставаться со мной – твое дело. Где у тебя мобильник? Записывай телефон.

Таня сразу отметила этот свойский покровительственно-хозяйственный тон, в котором вовсе не нуждалась, но какая-то сила не позволила ей возражать. Не узнавая себя, она послушно вытащила мобильный.

– Записывай, – Филип Иванович надиктовал ей номер. – Если надумаешь – позвони. Я буду в Париже еще неделю.

Таня молча спрятала телефон.

– До свидания. И спасибо за ресторан.

– Вам спасибо.

Он вдруг опять шутливо склонился, как в первый раз, в начале их встречи. Таня повернулась и хотела бежать к метро.

– Постой! – Филипп Иванович подошел к обочине и поднял руку, подзывая такси. На улице было холодно для прогулки в одном костюме, а он еще и расстегнул пиджак. Тонкая рубашка белела на груди, а модный галстук, лихо запрокинутый ветром, лежал на плече. «Совсем, как в песне «Милорд», – подумала Таня:

 
Votre foulard de soie
Flottant sur vos épaules
Vous aviez le beau rôle
On aurait dit le roi
Vous marchiez en vainqueur
Au bras d’une demoiselle
Mon Dieu! qu’elle était belle
J’en ai froid dans le coeur»^[4].
 

Таня представила свой замерзший красный нос. Да, похоже, Эдит Пиаф пела не про нее.

Такси остановилось. На крыше горел белый плоский фонарь, означавший, что машина свободна.

– Говори адрес!

Таня наклонилась к водителю, назвала. Шофер посмотрел на Филиппа Ивановича и вышел из машины – открыл перед Таней дверцу заднего сиденья.

– Вот так-то лучше, – сказал Филипп Иванович и протянул Тане деньги.

– Не надо, у меня есть, – сказала она и села в машину, хотя поездка на такси в ее пригород съела бы Танин недельный бюджет.

– Ладно-ладно! – Деньги отправились в сумку.

Шофер посмотрел в зеркало на Таню.

– Поехали, – буркнула она.

Такси тронулось. Филипп Иванович остался стоять у бордюра, и светлый галстук все так же развевался у него на груди. А Таня все вспоминала его умный спокойный взгляд из-под кустистых бровей и не могла догадаться, кого же он ей напоминает.