– Эй, кто там такой, покажись! – Ваня сделал шаг в сторону прячущегося в темноте и вдруг оттуда сверкнули два жёлтых огня и раздалось характерное шипение.

– А, так это кот! – рассмеялся Ваня.

– Коть! – обрадовалась Люська.

«Кис—кис» – позвал он кота. Из темноты выступил дымчатый, как сумрак, котище и скользнул к ступеням. Дверь оставалась приоткрытой, и котяра немедленно этим воспользовался.

– Ишь, какой гордый, – Ваня, взяв сестру на руки, выбрался из подвала и отнёс ее маме.

– Там у нас котяра чей—то разгуливает, как у себя дома, – наябедничал он.

– Да? – рассеянно переспросила мама, – коты, это хорошо, они ловят мышей, я знаю, в частных домах водятся мыши, поэтому кот необходим… Надо налить ему молока.

Люська сосредоточенно почесала запястье.

– Что такое? – мама взяла ею за руку . Запястье припухло и покраснело. Ваня присмотрелся и сразу увидел следы от укуса какого—то животного – отпечатки мелких и острых зубов.

– Где она была? – всполошилась мама.

– В подвале.

– Как она туда попала! Я же проверила, люк был закрыт!

– Не знаю, что ты там закрыла, но дверь за печкой была открыта, – сообщил Ваня.

– Какая ещё дверь? – удивилась мама.

Теперь пришла пора удивляться и Ване:

– Что значит – какая дверь? Та, что ведёт в подвал. – повторил он.

– Сын, мне сейчас не до шуток, – мама заметно нервничала, Люська чесала запястье с ожесточением. – Не хватало ещё, чтоб какая—то инфекция, – бормотала мама, – Ваня, дай мне аптечку! Кажется, я её выложила, на столе в большой комнате, если нет, то в сумке…

Ваня метнулся в комнату, принёс аптечку, мама лихорадочно вывернула ее, дрожащими руками нашла бутылочку с йодом.

Пока мама обрабатывала место укуса, Ваня смотрел на сестру и думал: неужели кот укусил? А вдруг он бешеный?

– Где папа? – спросил он.

– В магазин поехал. – ответила она, – послушай, надо Люсю в поликлинику отвести, вдруг, у них тут среди животных эпидемия, мало ли что…

Ваня кивнул. Он почему—то тоже испугался.

Мама подхватила недовольную Люську :

– Ты будь здесь, я не помню, куда ключи положила…

Ваня послушно остался дома, а мама потащила сестру в поликлинику. Намереваясь по дороге выяснить у соседей, где эта самая поликлиника находится.

3. Незнакомка

При доме имелся небольшой, но весьма запущенный садик: одичавшие яблони, вишни и груши, непроходимые шипастые заросли малинника, барбариса, крыжовника, смородины… Все это богатство давно не плодоносило, потому что никто не ухаживал за кустами и деревьями, и они росли, как заблагорассудится, постепенно превратившись в непроходимую чащобу. Старушка видимо предпринимала слабые попытки бороться с буйной растительностью, но без особой пользы. У кухонной двери росла старая, но ещё очень крепкая, здоровая яблоня с удивительно вкусными ароматными яблоками, смесь антоновки с чем—то… У калитки выстроились молодые вишнёвые деревца, сами собой выросшие, усыпанные крупными густо—бордовыми ягодами, ещё Ваня наткнулся на грушу с мелкими твёрдыми, как деревяшки плодами, и попробовав, чуть не сломал зуб, а во рту остался терпкий вяжущий привкус. Выругавшись, Ваня отшвырнул грушу и полез прямо в самую гущу переплетённых ветвей и стеблей.

Крапива наотмашь стегнула его по лицу, пройдясь наискосок, с оттяжкой, тотчас загорелась щека, губа и переносица.

Острый шип вонзился в спину, куда—то в лопатку, Ваня рванулся и услышал треск раздираемой ткани. Зловредный шип разорвал любимую футболку с черепом , да ещё и спину располосовал.

– Ввввв! Гад! – Взвыл Ваня, – я тебе устрою весёлую жизнь! – пообещал он, пригрозил кулаком покачивающейся шипастой ветке. Обернулся, попытался нащупать рукой дыру на футболке, прикоснулся к раненой коже, зашипел от боли и нехотя выбрался из кустов.

Окинул критическим взглядом заросли:

– Один ноль не в мою пользу, – произнёс негромко, – ладно… мы ещё посмотрим. Сейчас найду топор и всё тут нафиг выкорчёвываю!

Не успел он договорить последнюю фразу, как почувствовала на себе чей—то взгляд, осёкся и осмотрелся.

Он ее заметил только сейчас. Хотя девчонка явно наблюдала за ним уже давно. Она налегала, упираясь локтями, на покосившийся забор. Меланхолично раскачиваясь, тихо поскрипывали рассохшиеся доски: «скрип—скрип…».

– Чё пялишься? – довольно грубо брякнул Ваня.

Девчонка, казалось, даже не среагировала, как пялилась, так и продолжала, не отрывая взгляда, все так же чуть покачивался старый забор, скрипели натруженные серые доски.

Ваня от такой наглости чуть растерялся, потому что он—то ждал ответа, действия, чтоб огрызнулась или обиделась, как—то проявила себя, он ждал какой—то обычной реакции, но вместо этого получил в ответ полное равнодушное безразличие. Прошло несколько долгих секунд, или минут, девчонка медленно отстранилась от забора и ушла.

Ваня вспыхнул, бросился к забору и крикнул вслед:

– Эй ты! Зомби сельская! Здороваться не научили?

Но девчонки уже и след простыл.

Ваня внимательно осмотрел пустую улицу, сонную и пыльную в этот послеполуденный час, удивился «провалилась, что ли?».

Постоял у забора, тронул рукой, услышал все тот же «скрип—скрип», удивился, как могли трухлявые доски выдержать вес нахальной девчонки, собрался было проверить на себе, но вспомнив о своих ранах и порванной футболке, вернулся в дом.

В доме стоял чуть затхлый воздух, пахло старым деревом, прошлогодней травой, и ещё чем—то невыветриваемым, наверное так пахнет во всех старинных домах, где больше ста лет жили несколько поколений одной семьи, или разных, Ваня не знал.

В комнатах было жутковато, изо всех углов как будто кто—то наблюдал за ним, маленькие злые глазки сверлили спину, кололи лопатки и жалили шею.

Ваня не выдержал и выскочил из дома.

Он стоял за забором, пока не вернулись родители и сестра.

Оказалось, мама встретила отца по дороге, они съездили в поликлинику, но, лучше бы не ездили, потому что никаких следов от укуса врач не нашёл.

Маме было очень неловко за свою мнительность, она долго извинялась и объясняла, что вот тут на этом самом месте у ребёнка были отпечатки зубов, пришлось йодом мазать, к тому же, дочь упорно расчёсывала это место…

Врач пожимала плечами, и видимо, про себя думала о чокнутой мамаше, свалившейся на ее голову из столицы.

Уставшая Люська уснула сном младенца, ее уложили в маленькой темной комнатке на оставшейся от прежней хозяйки старинной кровати с продавленной металлической сеткой и облезлыми никелированными боковинами, украшенными металлическими же накручивающимися шишечками.

Разгрузили пакеты, привезённые отцом из магазина, пообедали на кухне. После еды немного успокоились, и даже стали смеяться, вспоминая о том, какую подняли панику из—за укуса неизвестного животного.

А когда встали из—за стола, Ваня все—таки проверил подвальный люк. Крышка действительно была закрыта на замок, мама не обманула. Он подёргал замок и даже попрыгал на крышке.

Выходит, в подвал два входа? Этот лаз и дверь за печью?

Но зачем?

Получается, мама не знает о второй двери? А отец?

Ваня, решил сначала все проверить, а уж потом говорить родителям. Он заглянул за печку, но никакой двери не обнаружил. Несколько раз протёр глаза – ничего!

Он вернулся в сени, осмотрел крышку погреба из плотно пригнанных досок в полу, запертую предусмотрительной мамой на амбарный замок. Впрочем, ключ висел здесь же на стене, ржавый, кованый, с причудливыми бороздками.

Открыл замок, поднял крышку и осторожно спустился вниз, нащупал выключатель – вспыхнула лампочка под сводчатым потолком. Вот же он – подвал! Тот самый. Ниша в стене, старинные дубовые полки. Пустая бочка в углу, деревянная стремянка.

Пронырливая Люська, скорее всего, проскользнула мимо него, когда он мотался туда—сюда с банками. У всего есть объяснение, и свет погас потому что проводка старая, обрыв и бездна ему померещились от страха, и даже не от страха, а от неожиданности.

Ваня почти убедил себя. Но как объяснить второй вход? Ту низкую дверцу за печкой?

Он стоял, пристально осматриваясь, возможно, он что—то пропустил. Вон там, похоже, какой—то инвентарь, да, так и есть: лопаты, деревянные грабли, тяпки, почти все очень древнее, непригодное для использования. Ещё Ваня нашёл здоровенную штуковину, похожую на бейсбольную биту, только гораздо больше, деревянное же колесо и ещё кучу всякого хлама, чугунки, разбитые глиняные горшки, чего там только не было!

Ваня, увлёкшись разглядыванием всяких диковин, сделал кучу снимков и решил опубликовать у себя Вконтакте. Если ещё к этому делу придумать какую—нибудь страшную историю, друзья обзавидуются!

Он совсем забыл о другом входе, о двери за печкой.

Выбрался из подвала, крикнул маме, что пойдёт на разведку и отправился на поиски Wi—Fi.

Он спустился по улице с вершины холма, где стоял дом, и оказался в городском центре с приземистыми двухэтажными особнячками, полюбовался издали на недавно отреставрированный собор, оттуда по чудом сохранившейся брусчатке вышел к реке, и на набережной в одном из кафе нашёл—таки бесплатный выход в сеть.

Первым делом, конечно, опубликовал снимки подвала у себя на странице, написал друзьям о первых впечатлениях, и, пока ждал комментариев, набрал в поисковике название города. Поисковик выдал множество статей и снимков, как старинных, так и современных. Иван так увлёкся чтением, что позабыл о друзьях и комментариях.

Городок оказался довольно занимательным местом с интересной историей, по упоминаниям в летописях он был известен ещё с XIV века, из—за него дрались князья, его разрушали кочевники, потом на его месте возвели крепость для охраны южных границ, а после расширения границ на юг и запад, он стал довольно оживленным уездным купеческим городом с развитыми ремеслами и торговлей.

Попалась ему и парочка местных легенд. В одной рассказывалось о происках нечистой силы; на нее Иван почти не обратил внимания. Зато другая захватила его, в ней неизвестный автор повествовал о погибшей купеческой дочери, о потеряном золоте, о заклятом кладе и охраняющем его призраке. Фамилия купца почему—то сразу запомнилась – Синельников…

Вернулся Иван в поздних летних сумерках, неприятное впечатление от дома успело выветриться. Он приятно провёл время, пообщался с друзьями, опубликовал снимки таинственного подвала, совершил заплыв в неширокой, но глубокой и с сильным течением реке, поглазел на местных, пока те глазели на него, и даже перекинулся парой слов с несколькими ребятами.

Устал и проголодался.

4. Мистика

Родители сидели за столом на веранде, пили чай, уютно горела лампа, говорили о чем—то негромко, в саду шептались деревья, билась в окно ночная бабочка. Ваня налил себе чаю, пил вприкуску с малиной и бубликом, рассказывал о том, что видел и что узнал. Когда совсем стемнело, переместились в большую комнату, где отец наладил древний телевизор, и как раз повезло, им попался старый смешной французский фильм. Они его и не смотрели почти, отец говорил о рыбалке, мол, надо бы узнать у местных, где народ рыбачит. Мама спрашивала, хороший ли пляж на реке, можно ли Люське купаться.

И вдруг, из кухни донёсся громкой хлопок и звон разбившегося стекла. Ваня вздрогнул, переглянулся с родителями, отец, а за ним мама, вскочили и бросились на звук. И ничего особенного – чашка со стола упала и разбилась. Мама ещё тогда сказала, мол, это домовой резвится. Ваня предположил происки давешнего кота—разбойника. Решили, что для котов и домовых лучшее средство – блюдце с молоком. Все успокоились и посмеялись, а потом спать разошлись.

Ваня уснул мгновенно, как выключили. Открыл глаза – из—за занавески в окно еле—еле рассвет брезжит. Солнце ещё не встало. Ваня поднялся с кровати и, зевая, вышел в прихожую. Глядь, а там мама стоит, одетая, накрашенная, с причёской. Ваня остолбенел от неожиданности. А мама, увидев его, быстро застегнула ремешок на босоножке и повернулась к двери, уже готовая куда—то идти.

Ваня, хоть и туго соображал со сна, но успел подумать: “утро, воскресенье, автобусы ещё не ходят, прав у неё нет, на машине бы уехать не смогла, да и куда ей идти, магазины не работают, мы не дома!”. А мама обернулась, посмотрела на него и улыбнулась, но улыбнулась как—то не так, неестественно, отстранённо. Ваня, ничего не понимая, спросил:

– Мам, ты куда? – А она, все так же улыбаясь, ответила:

– Я сейчас приду.

– Куда ты в такую рань?

– Я сейчас приду, сейчас приду… – повторила она, как заводная, и улыбка эта ненормальная застыла на губах. Поцеловала в щеку, дверь открыла и ушла.

Ваня, ничего не понимая, направился за ней, в темных сенях ему показалось, что стукнула дверь в подвал, но входная так и осталась закрытой на засов. Ваня оцепенело уставился на засов, отодвинул и вышел на веранду, ещё минуту постоял, соображая, потом пожал плечами и вернулся в сени, приложил ухо к двери, прислушался, быстро открыл… там что—то шмыгнуло вниз по лестнице.

– Эй! Кто здесь? – позвал Ваня. Из темноты блеснули два кошачьих глаза, но почему—то не желтым или зеленым, а синим.

– Ах ты разбойник! – усмехнулся Ваня, – кис—кис, – позвал он незваного гостя, но тот исчез.

Постояв минуту в ожидании кота, Ваня понял – не дождётся и вернулся к себе.

Проснулся он часа через три, солнце вовсю сигналило сквозь тюлевую занавеску, Прислушался – в доме тишина! Поднялся с кровати, шлёпая босыми ногами, вышел в большую комнату – а там на диване родители спят! Главное, мама лохматая, лежит, посапывает, такое ощущение, что и не уходила она никуда. Ваня притормозил, удивлённо разглядывая спящих, что за странности такие… И словно бы невзначай, взгляд его скользнул по собственному отражению в старинном мутном трюмо, приткнувшемся в простенке. Там в зеркале был кто—то другой. Ваня вздрогнул и шагнул к трюмо, стараясь разглядеть того, другого. Как вдруг за спиной раздался негромкий хриплый смешок. Ваня подпрыгнул на месте и бросился к дивану.

– Вставайте!

Перепуганные его криком родители, вскочили, заполошно спрашивая «что случилось? Что случилось?»

– В доме кто—то есть! – заорал Ваня. Отец сразу ринулся на кухню и на веранду. Мама – в комнату к Люське.

Ваня побежал за отцом. Они обошли все комнаты, проверили окна, входную дверь, на всякий случай вышли во двор и тоже все осмотрели.

– Вань, тебе не показалось? – спросил отец.

– Нет, он за моей спиной стоял, я видел его отражение в зеркале.

– Кто – он?

– А я знаю? – насупился Ваня.

– Может, местные пугают, – предположил отец.

Они постояли ещё во дворе и вернулись в дом. Мама с Люськой на руках стояла на веранде и ждала их.

– Ну, что там? – спросила она.

– Да, вроде, никого, – пожал плечами отец.

– Показалось? – мама вздохнула и опустила Люську с рук.

– Мам, а ты куда спозаранку ходила? – вдруг вспомнил Ваня.

– Я? – искренне удивилась она.

– Ты!

– Милый, у тебя не жар ли? – забеспокоилась мама, прикладывая ладонь к его лбу.

Отец смотрел на них с удивлением.

– Нет у меня температуры, – Ваня расстроился, – я же говорил с тобой!

– Но я спала и никуда не выходила! – настаивала мама. И Ваня понимал, она не обманывает. Что же тогда выходит – приснилось? Но ведь он отчётливо помнил все.

– Чертовщина какая—то, – пробормотал он.

– У нас точно живёт домовой! – авторитетно заявила мама. Отец рассмеялся, Люська тоже расхохоталась, Ваня невольно улыбнулся.

– Знаете что, – сказала мама, – надо сделать ремонт, и после этого освятить дом, так положено.

– Надо, значит – надо, – легко согласился отец, хотя он точно ни в каких домовых и прочую мистику не верил.

– А когда приедут рабочие? – спросила мама.

– Завтра должны…

5. Игра в догонялки