Цитаты из книг автора «Ирина Щеглова»

цитировала своего любимого Омара Хайяма «Ты лучше голодай, чем что попало ешь. И лучше будь один, чем вместе с кем попало!»

Провожая Вовку до калитки, я так и не могла до конца понять, что же такого недосказанного осталось между нами? А что, если Валя права, чт,о если не только Генка, но и Вовка? Если они оба действительно влюблены в меня?

– Прости, – я отшатнулась. – Нет-нет, ты не виновата! Вовка покрутил головой: – Вот ведь в какое дурацкое положение я попал, как ни крути, все равно предательство. Почему ты меня позвала? – Что? – Почему ты решила позвать меня, а не Генку? Вот так вопрос! Почему-почему. Во-первых, я не надеялась вывести Генку на откровенный разговор, боялась, что все сведется к хиханькам и хаханькам. Знаю я его позицию: Кирочка хвостиком покрутит и уедет, мы будем переписываться как раньше, Данька исчезнет, как будто его и не было… – Ну, видишь ли, мне казалось, что Генка ничего не знает, – ответила я. Мне было стыдно. Ведь Вовка не боялся откровенности, так почему же я не говорила с ним так же честно? – Понятно, – кивнул Вовка, – я так и думал, что это из-за наших совместных похождений. Случайность… – На самом деле я просто сомневалась, что у нас с Генкой получится такой разговор, как с тобой, – призналась я. – Ты не думай; Генка тоже все рассказал бы. Мы действительно переживаем. Генка еще винит себя за то, что познакомил тебя с Данькой. – Он не виноват, так получилось. И потом, я сама этого хотела. Странный у нас выдался вечер и странный разговор.

– Кого это – вас? – не выдержала я. – Я же говорил, – поморщился Вовка, – у него одновременно баб может быть несколько. Я сжалась в углу дивана и смотрела на Вовку с ужасом. Он, казалось, перестал замечать меня, говорил и говорил, накипело, что и… – Но ты сказала «нет», а ему не говорят – нет. Он считает себя неотразимым. Нашла коса на камень, понимаешь? – Не совсем… – Ну, ты ему, конечно, нравишься, не можешь не нравиться, это его пугает. – Почему? – Потому что он боится остаться ни с чем. Он вообще много чего боится. Вот он и бегает от тебя – к девочкам в общежитие, оттуда на хутора или в деревню… Он боится влюбиться. – Ах, вот в чем дело! Он глянул на меня и покачал головой: – Кира, тебе не переиграть его. – Мне это и не нужно. Я скоро уеду. Он сидел сжавшийся, поникший. Наш забытый чай давно остыл. – Я не мог не сказать тебе. Мне хотелось как-то приободрить его, и я взяла его за руку. Он дернулся, как будто к нему прикоснулся оголенный провод.

– Ты где сейчас? – На Студенческой, – ответила я. – Это совсем рядом со мной. Я зайду? – Не сегодня. – У меня сбилось дыхание. – Почему? – спросил он. – Так будет лучше… – Почему? – Сейчас придет тетка с работы, брат… мы не виделись, – объясняла я сбивчиво. – Мы тоже не виделись, уже несколько дней. Я соскучился. – Перестань прикалываться! – Правда. – Ну, я не знаю… Мои сомнения разрешила бабушка. – Кира, с кем ты говоришь? – спросила она. – Это Данька. – Ах, да, ведь он в городе, – вспомнила бабушка, – так что, он зайдет? Я спросила у Даньки: – Бабушка интересуется, ты зайдешь? – Конечно, – отозвался он, – давай адрес.

– Я взял билеты в кино, – сообщил он.

– Да при чем здесь это! – тетка хлопнула ладонью по подлокотнику кресла. – Многие мальчишки рано начинают жить половой жизнью, гораздо раньше девочек. Им это свойственно. Дело не в этом, а в том, что Данька слишком рано осознал свою мужскую привлекательность и использует природой данную способность нравиться только в одном определенном направлении – чтобы привлечь новую самку. Это его несчастье, и ему еще предстоит расплата за такое отношение к самому себе и к девушкам, с которыми он таким образом общается. Ты еще не знаешь, как это ужасно – не уметь любить, – тетя покачала головой. – Жаль мальчика.

Клавдия пустилась рассказывать о том, что вещие сны снятся на среду или пятницу. На среду перед сном надо загадать желание или задать вопрос, произнести: «Милая среда, приснись хлеб или вода. Если хлеб – да, если вода – никогда».

Он с нежностью вспоминал прошедший день, как она доверчиво держала его за руку, как всюду ходила за ним, не отставала, не капризничала. Иногда улыбалась, мимолетно, вскользь, прятала глаза под густой челкой, но все же он успевал заметить, как меняется ее взгляд, из настороженного или отрешенного он делался то озорным, то веселым, то насмешливым, то удивленным. Он ловил эти выражения, кусочки Ликиных эмоций складывались в мозаику, совершенно незнакомая, закрытая девчонка постепенно становилась ближе и понятнее. Она была нежной и хрупкой, все время хотелось защищать ее от всего и от всех. Посадить бы ее на плечо, или лучше за пазуху и носить там, никому не показывая…

Память – очень злая штука. Она подбрасывает такие картинки, такие воспоминания, от которых хотелось бы поскорее отказаться, забыть. Но забыть никак не получается. Невозможно забыть нанесенные обиды или несбывшиеся мечты…