Глава 2. Айдан

Окно было открыто. За ним – весна. За ним зацвел куст сирени. В его усыпанных цветами ветвях роятся пчелы, стоит ровный гул. Одна бестолковая пчела залетела в кабинет и в панике металась под потолком, не в силах найти выхода.

Настроение – начинать жить заново. Настроение – исправлять ошибки. Не делать уже новых, сколько их было, не счесть… настроение не говорить с человеком, который стоит напротив, переминаясь с ноги на ногу.

Когда то он был силен. Здоров. Мне кажется, я даже помнил его, одно из почти размытых временем воспоминаний детства – деревня, вездесущие пчелы, богатырь с черной бородой и его смешивая, тонкая и светлая жена. Он ли это был? Если да, от от былого осталась одна борода. Время его не пощадило.

– Что вы еще можете сказать? – утомленно спросил я.

Этот разговор ложился на мои плечи тяжким бременем. Я не хотел его. Я вынужден.

– Вы знаете мою семью, – продолжил он. – Ваш отец знает…

– Семья, – четко сказал я. Семья, семья, чертова семья. Когда иметь родных и близких стало обременительно? Наверное тогда, когда понял, что ни одно важное решение в моей жизни не может пройти без их пристального внимания. – К слову о семье. Ваша жена была русской, вы не думаете, что моя семья этого не одобрит?

Мужчина замялся. К слову, я согласился рассмотреть его предложение только потому, что девушка происходила из смешанной семьи. Быть может, русская мать успела вложить в свою дочь хоть немного воли и индивидуальности.

– Лилия росла в глубинке, – возразил ее отец. – Она воспитана в послушании. Она не выходит на улицу одна. Училась в женской школе. У нее даже телефона нет.

– То есть, дикая? – уточнил я.

Я должен был во что бы то ни стало найти себе жену сам. Иначе мне бы ее нашли. Там, в деревнях на родине моего деда невест на выданье хватало. Воспитанных в послушании, то есть немогущих от страха даже слово внятно сказать, зато покрытые, набожные… Если я не найду себе жену, ее мне привезут. При этом жена нужна такая, чтобы я смог с ней уживаться, а моя семья осталась удовлетворена. Казалось, компромисс невозможен. Но Рашид предлагал его. Наполовину русская, но из хорошей семьи. Последние годы жила в городе, значит не будет шарахаться в сторону увидев на улице женщину в мини-юбке или транса. То есть – не дикая.

Дикая мне была не нужна.

– Она умна и красива. Она хозяйственна, так как ее мать умерла, когда ей было всего восемь.

Торги утомляли. Пчела все так же истерично жужжала под потолком. Нужно бы сказать работнику, чтобы отловил ее и выпроводил восвояси.

– Рашид, – спросил я. – Как ваша семья отреагировала на женитьбу на русской?

– Они отвернулись от меня. Когда она умерла, я остался один на один с ребенком. С годами отношения восстановились, но не в полной мере.

– Оно того стоило?

– Я любил ее, – сказал Рашид. – Каждый день проведенный с ней стоил мучительных лет после.

Только в этот момент я почувствовал в нем проблески жизни. И некоторый свой интерес. Я не верил в любовь, любовь это удел слабых. Но это дитя любви, вдруг оно будет особенным? Вдруг человек, зачатый и рожденный в любви, а не по привычному расчету, отличается от остальных?

– Покажите ее фотографию, – допустил я нарушение тона.

В хороших семьях меня бы на улицу выпроводили после такого предложения, и на порог бы больше не пустили. Но этот отчаявшийся опустившийся человек был способен на многое.

– У меня нет ее фотографий, – растерянно ответил он.

– У вас есть дочь, – удивился я. – Единственная. Рожденная от любимой женщины. И при этом в вашем телефоне нет ни единой фотографии ребенка.

– Да, но я могу сфотографировать ее дома и прислать фото вам.

Я представил, как он возвращается домой, наверняка нетрезвым, и гоняется по комнатам с телефоном, чтобы сфотографировать испуганную девушку и поморщился.

– Не стоит, – отмахнулся я. – В любом случае вы же понимаете, что мое решение зависит от решения моей семьи?

– Да.

– В эту субботу, в шестнадцать ноль ноль я отправлю к вам своих драгоценных тетушек на смотрины. Если они одобрят, будем готовиться к браку.

К браку, который мне поперек горла. Дверь за Рашидом закрылась. Я напомнил себе – у меня есть цель. А цель оправдывает средства. Я не могу думать о счастье всего человечества в целом, и незнакомой мне девушки в частности. Но я могу думать о счастье одного единственного человека. Я не хотел становиться Рашидом через двадцать лет и не стану им.

Дверь открылась и в кабинет вошла моя цель, та, что оправдывала любые средства, ради которой я был готов идти на поводу у родственников и переступать через свои принципы. Цель пересекла кабинет, обогнула стол, взобралась ко мне на колени и положила голову на грудь.

– Ты долго, – сказала она.

– Прости.

– Тебя и так никогда нет дома. Вечером ты обещал быть со мной.

Я погладил ее волосы. Гладкие. Солнцем пахнут.

– У меня были дела.

– Они закончились?

– Да, милая.

Я не знал, как рассказать ей о том, что в нашем доме появится женщина. Скорее всего, сначала ей это очень не понравится. Но жить так, как мы живем сейчас больше невозможно. Она поймет меня. Пусть не сейчас, но поймет.

– Тогда пойдем со мной в сад, – попросила она. – Я устала быть одна.

– Иду.

Она была скорой и на принятие решений, и на их реализацию. Соскочила с моих коленей, бросилась к дверям, там обернулась, увидела, что я сижу и рассерженно топнула ногой.

– Ты очень долгий, папа.

Я улыбнулся и встал, на ходу расстегивая верхние пуговицы рубашки. Не стоило заставлять мою шестилетнюю дочь ждать, дети так спешили жить.

Глава 3. Лилия

Я проплакала всю ночь, но наутро ситуация не изменилась. Отец был полон мрачной решимости выдать меня замуж во что бы то ни стало.

– Пожалуйста, – попросила я накрывая стол к завтраку. – Как ты без меня будешь?

– Тебе в любом случае нужно выходить замуж. Ты не можешь сидеть со мной до старости.

– Но почему? – удивилась я.

Я не была счастлива. Много лет. Там, дома у меня хотя бы был сад. Здесь лишь клетка двухкомнатной квартиры. Но эта жизнь была знакома мне, перспектива уйти в чужой дом к незнакомому мужчине, который будет считать меня своей собственностью по закону, приводила в ужас.

– Тебе нужен свой дом и рожать детей. Мать не была бы счастлива узнать о том, что ты заживо гниешь.

А там я гнить не буду? Я поникла, понимая, что отца мне не уговорить. Быть может, мне продать одно из маминых колец и сбежать обратно, домой? Там родственники. Они никогда не принимали меня за свою и папа почти не поддерживал с ними общение, но не бросят же.

Ага. Я скрипнула зубами. Меня либо сочтут пропащей – одна, без сопровождения проехала такой путь, сбежав от отца. Либо так же выдадут замуж. И потом я вспомнила холод исходящий от родной бабушки, матери отца, и поежилась. Она всегда, всем видом показывала мне, что я рождена от чужой, не приходила в наш дом даже после смерти матери.

– Отец…

– Я все сказал. Айдан Муратов будет тебе неплохим мужем. Я на столе деньги оставил, через час придет Регина, сходите в магазин. В субботу у нас гости, ты должна подготовиться.

Отец ушел, оставив меня со стопкой денег и мрачными мыслями. Я переплела тугую косу, надела длинное платье и принялась ожидать. На улицу я одна не ходила, но три раза в неделю ко мне приходила Регина, дочь одного из отцовых знакомых и мы прогуливались до магазина, иногда задерживаясь у подъезда за разговорами.

– На тебе лица нет, – порадовала меня Регина.

– Отец меня замуж выдает, – уныло ответила я.

Мысль о замужестве до сих пор не укладывалась у меня в голове.

– Так это же здорово! – захлопала в ладоши Регина. – Он молод? Богат?

– Не знаю.

– Как зовут его?

– Айдан Муратов.

С лица Регины сползла радостная улыбка, она отвела от меня взгляд и чуть прибавила шагу.

– Скажи, – потребовала я.

– Не знаю ничего.

– Скажи!

Я догнала Регину и дернула ее за рукав. Последнее слово я крикнула очень громко, на нас стали оборачиваться люди, я затихла – не привыкла ко вниманию.

– Я мало знаю. Отец с братьями говорят иногда о нем. Шепотом… нехорошее говорят, слышала только урывками, подслушивала. Жестокий он. И семья у него влиятельная, говорят многое от них зависит. У отца его три жены, так что… я не знаю, Лилия. Лучше бы за бедного.

Остаток пути и в супермаркете мы молчали. На обратном пути, Регина крепко обняла меня, словно навсегда прощаясь, хотя мы даже подругами не были. Я вернулась домой. На автомате разложила покупки. Села за стол, но сил даже поплакать не было. Отец не оставил мне выбора.

Суббота наступала послезавтра. Всю ночь я ворочался с боку на бок. В голове бродили целые легионы мыслей, я то планировала побег, даже не зная, где хранятся мои документы, то прикидывала меню на стол гостям. Гостей у нас с отцом никогда не бывало, мы жили затворниками. Сегодня он вовсе не пришел домой и я осталась одна в тишине квартиры. Раньше одиночество меня успокаивало, но теперь плодило еще большую тревогу.

– Отец, – завела я речь вечером пятницы.

– Хватит! – взорвался он. – Ты выйдешь за него замуж, часть денег я уже взял и потратил!

Я дернулась, словно он пощечину мне отвесил. Ранним утром ко мне пришла Регина – видимо отец попросил ее помочь с готовкой. Она была такой понурой, как будто это ее насильно выдавали замуж. Мы молча подготавливали ингредиенты. Я поставила тесто для пирога и замариновала мясо, Регина чистила и резала овощи. Отсекая пленку от куска мяса я нечаянно задела палец и на стол закапала яркая кровь.

– Можно умереть, – задумчиво сказала я, вытирая стол.

– Глупая! – воскликнула Регина. – Такие мысли это грех! Я тоже замуж выхожу этим летом!

– Ты хотя бы будущего мужа знаешь, – возразила я.

– И ты своего узнаешь! Просто будь покладистой и он не станет тебя обижать. Потом родится ребенок, отрада твоя. Если повезет, и сразу сын родится, то он…может он перестанет тебя посещать. А если заведет вторую жену, у тебя всегда будет подруга.

Я не стала отвечать. Просто нечем было. Забинтовала палец и предоставила Регине раскатывать тесто на пирог – не с повязкой же. Через несколько часов все блюда были готовы, наверное, запахи на целый квартал разносились. Отец вечно экономил на продуктах и я не помнила, когда последний раз ела такое вкусное. Я отведала бы и пирога, и фаршированного, завязанного в рулеты мяса, и томленых овощей, но не такой вот ценой.

– Как сыр в масле кататься будешь, – сказала мне Регина уходя. – Послушной быть не трудно, тебе ли не знать. Тут отцу своему угождаешь, там мужу, разница невелика, зато о том, чем семью кормить думать не будешь. Мысли глупые из головы выбрось.

– А как же любовь?

– А любовь это если повезет, – ответила прагматичная Регина. – Без любви никто не умер, а вот голода люди умирают.

Я закрыла за нею дверь и посмотрела в окно, как она бежит до соседнего дома – они жили напротив. Регина росла в полной семье. У нее был отец, стена и опора, и жена, что всю жизнь за этой стеной. Возможно, ее родители не любили друг друга, но им повезло хотя бы друг друга уважать.