– Ага. Я так понимаю, это «передай другому». Колбейн совершил заезд чайка-менеджмента, и его хорошенько обосранные подчиненные побежали распространять эту благую весть дальше.

– Чайка-менеджмент?

– Прилетел, наорал, обосрал и улетел.

– А, – хихикнула Дип. – Похоже. Ну, или там без нас кто-то прорыв совершил.

– Об этом нам Кин уже десять раз сказал бы и носом потыкал, – не соглашаюсь я. – Так что думаю, просто никаких продвижек нет.

Я оказываюсь, конечно, почти прав.

По приезду вместо того, чтобы огорошить нас почти раскрытым мощным умственным усилием делом, Кин принялся долго и нудно выспрашивать нас о поездке, и по сто раз уточняя все детали, особенно те, которых нет.

– И зачем тебе сдались эти видеозаписи?

– Хочу кое-что проверить, – пожимаю плечами я.

– Это ничем не поможет в расследовании кражи.

– Но это может дать зацепку в другом деле.

– Каком еще другом деле, если мы сейчас ведем одно? Всего одно? Или у вас, альваров, особая система счета? – он укоризненно тыкает в мой пустой стакан с цифрой ноль, который с утра стоит на столе Дип.

Я невозмутимо выбрасываю стакан в помойку, но по аналогии систем исчисления тут же думаю про нашего загадочного хакера.

– Там что-то выяснили про взлом или про схему переводов?

– Не очень много. Но зато пару «прачечных» накрыли – часть проводок было через счета финансовых организаций, которые не выдержали даже достаточно поверхностной проверки.

– Еще не разобрались, как он добрался до стольких банков одновременно?

– Предполагают, что сломал каким-то образом защиту Центрального финансового узла.

– Это почти нереально.

– Но оттуда было очень легко подключиться ко всем этим банкам. Они все входят в резервную систему и хостят бек-ап сервера межбанковской системы обмена данными. И, конечно, их защита к проникновениям в их сеть из центра минимальна. Проверяют только протоколы доступа, но не сами данные.

– Просто никто никогда не думал, что кто-то сможет взять и взломать Центральный узел.

– Там, конечно, сейчас ад. Все ищут этот вирус, или бекдор, или шпионскую программу, что бы это там ни было.

Я тру шрам на щеке и думаю, что трудно искать черную кошку в темной комнате… особенно если ее там нет. Центральный узел был очевидной идеей, но что, если дырка не там?

– Что-то еще проверяют так массивно?

– Например?

– Например, Центральный узел был сам только звеном в сети, и там уже все вычищено, а червяк сидит где-то еще. В Министерстве Финансов например, или у кого там еще есть относительно прямые доступы? Хоть какие-то доступы? Небось, какой-нибудь особо хитрожопый админ сделал себе выделенный проброс до терминала в собственном сортире, и с домашнего компа с порнухой подцепил туда вирус, когда «удаленно администрировал» это безобразие.

– Ты параноик и плохо думаешь о людях.

– По-моему, недостаточно параноик, – не соглашаюсь я. – И думаю о людях куда лучше, чем они того заслуживают. Сколько раз у нас весь архив летел к чертям, потому что кто-то открыл письмо с вирусом? А? Продолжалось же до тех пор, пока всю архитектуру сервера не сменили начисто и не наставили фаерволов на каждом шагу.

– Давайте зайдем с другой стороны, – примирительно подняла руки Дип. – Кто вообще мог такое сделать? Наверняка не просто любой паренек, возомнивший себя, как говорит Иль, кулхацкером. Для такой операции надо обладать какими-то реально крутыми навыками.

– И еще более крутой наглостью, – добавляю я. – Можно попробовать поднять информаторов полиции и пошерстить на предмет того, что, может, кто-то хвастал такой мощной победой, или участием, или что-то такое. Или просто про кого-то ходят слухи, что он так крут, что может взломать даже сервера Правительства.

– Да, – согласилась Дип. – Я свяжусь с ребятами из полиции, которые нам в прошлый раз помогали.

– У нас еще есть счета людей, через которых была осуществлена часть переводов. Как тот в банке «Фаради», – сверяясь со своими записями, сказал Кин.

– Ах, да, – спохватываюсь я. – Владельца прозвонили?

– Одноразовый номер, еще вчера проверила, – Дип повернулась к своему терминалу и прислала нам с Кином ссылку на очередной документ. – Зарегистрирован на те же учетные данные, что и счет, но это виртуальная карта связи, и владелец подтвержден дистанционно, по чипу ИД. А вот сам чип ИД…

– Дай угадаю. Клонированный.

– Точно, – подтвердила Дип. – Ну, у нас как будто бы должен был бы быть голос этого чувака на записи, поскольку ему звонили и он поднял трубку. Вот только голос синтезированный, и отвечал на вопросы очень хороший чат-бот. Я не поленилась – проверила другие потенциальные номера и ИД с счетов людей, по которым точно были проводки по этому делу. И вот все ИД либо клонированные, либо сгенерированные, номера все виртуальные, все отключены со вчерашнего дня, но я более, чем уверена, что там мы бы тоже мило поговорили с шикарными чат-ботами.

– А ты отслеживала сами клоны чипов, или комм-карты?

– Они отвечают из распределенной облачной сети на Тайрене.

– Ну, – заключаю я. – Это сужает район поисков, правда? По крайней мере, наш загадочный мастер-хацкер скорее всего, где-то рядом с нами, а не сидит где-нибудь под сиреневым небом Алихорна, потягивая коктейль под звуки прибоя.

– Оптимист, – фыркнул Кин. – Он может и там. А все автоматизированные штуки – тут. Разве не для этого они придуманы?

– По межпространству было бы трудно следить за срабатыванием всех элементов, – не соглашаюсь я. – Я думаю, он тут. Или, хотя бы, был тут на момент кражи. В любом случае, надо попробовать найти этого наглеца. Может, кто-то что-то слышал, все-таки. Я, конечно, могу представить, что он так крут, что провернул это все в одиночку, но шансы, что у него были какие-то помощники или контакты, все-таки есть.

– Ах, да, кстати, – Кин вскинулся, словно его озарила некая светлая идея. – Дип, проверь, пожалуйста, когда были созданы эти счета на левые данные. Тот бухгалтер в «Фаради» сказал, что счет был не самый свежий, но не использовался все это время.

Дип нахмурилась, повернулась к экрану и мы почтительно замолчали, пока она колупалась в цифрах, запрашивая какую-то несчастную, задерганную жертву из финансового управления на каждом шагу.

– Такая важная, – шепотом комментирую я.

– Да. Деловая, – так же тихо согласился со мной Кинслеер, украдкой улыбаясь. Я записываю эту улыбочку на счет своих гипотез.

– Что там Кольбейн? Он же дрюкал вас всех с утра пораньше?

– Еще как, – Кин даже сморщил нос. – Невзирая на чины, заслуги и звания. Директива 22! Надо бороться, надо препятствовать, угроза безопасности у нас под носом. Мы, сам понимаешь, виноваты, что, допустили такое безобразие под носом, и даже парочка накрытых «прачечных» его не порадовала. Он объявил само их существование признаком того, что мы ни хрена не делаем.

– О, конечно. Как насчет налоговой, чье это дело, вообще-то, – буркаю я. Впрочем, Колбейна я понимаю. Это его дело – брызгать слюной и орать, когда что-то идет не так, иначе кто-нибудь наверху подумает, что это он не справляется. – Он хоть что-то дельное сказал?

– Что за всем этим дерьмом пристально наблюдает Совет, так что нам предлагается расковырять это дело побыстрее.

– Значит, Созвездие не будет ерепениться и вернет деньги, – делаю вывод я.

– Потому что испугаются?

– Именно. Сейчас издадут специальный какой-нибудь приказ по этому поводу, и вернут все бабки.

– Ты так уверен?

– Готов поспорить. Хочешь поспорить, Кин?

– Только с тобой, – хмыкнул он. – Я так и не пойму, ты можешь или не можешь меня считывать?

– Только когда ты сильно фонишь наружу, – пожимаю плечами я. – Я могу, скорее всего, сломать твои щиты, но они вполне хороши. Кто их ставил? Кольбейн?

– Нет, другой парень, – отмахнулся Кин. – Старик тогда не мог.

Подозреваю, что не мог потому, что еще не родился – но Кин тщательно следил за своими словами, а я не налегаю, потому что это совсем не та тайна, которая меня на самом деле интересует.

– У тебя есть плазменная пушка?

– Причем тут это?

– Ну, будь снисходителен. Есть?

– Есть. Не табельное оружие, конечно. Думаешь, потребуется?

– Нет, – удовлетворенно отвечаю я, и образ малыша-Кина с плазменным оружием обретает больше веса и правдоподобия.

– Это все подстава, – прервала наш тет-а-тет Дип, кидая на стол стилос.

– Счета-проводки ведут к нам, и мы немедленно должны арестовать друг друга? – с юмором предполагаю я.

– Не настолько. Но у них явно левые даты создания, потому что мы проверили по «Фаради», и, в общем, там дата пять лет назад, но в бекапе годичной давности этого счета нет. Не мудрено, что ваш этот Дональдс его не помнил.

– Кстати, сколько там, все-таки счетов? – уточняю я, пока речь зашла об этом.

– Сто пятьдесят семь, – с неудовольствием ответила Дип, не слишком довольная тем, что я не прямо-таки впечатлен результатами ее проверок.

– Сколько потребуется времени, чтобы определить точные даты подсадок этих счетов в базы данных?

– Да, это дало бы нам дату настоящего взлома, – согласился Кин. – Управление кибербезопасности просто в дерьме. Получается, они проморгали взлом еще хрен знает когда.

– Не забудь макнуть их с головой, чтобы Кольбейн орал именно на них, а не на тебя. Я знаю, как бесит его брызгающая слюна, – ехидно советую я.

– О, она прекрасно будет смотреться на море дерьма, – мечтательно сказал Кин.

– Обещают до завтра все просмотреть по всем счетам, которые уже установлены точно, – терпеливо дождавшись конца нашего пререкания, сказала Дип. – И нас даже поблагодарили за выявление подлога, потому что следов раннего взлома там не было, и они даже не думали проверять по бекапам.

– Да там и следов текущего взлома, наверное, нет, – фыркаю я.

– Если у нас Центральный узел взломали даже полгода назад, страшно представить, сколько всего можно было успеть наворотить, – с крайней степенью ненависти к миру в голосе прокомментировал Кинслеер. – И тот, кто это сделал…

– Везучий и крайне умный гавнюк, мы это уже установили. В связи с чем меня все еще мучает мысль о том, что мы что-то очевидное упускаем из виду. Построив такую схему атаки, он просто не мог потерять деньги на финальном витке – у него бы уже был готов вывод со счетов этого дурацкого фонда, да такой, что никто и глазом бы не моргнул.

– Значит, деньги были, все-таки, для самого Фонда, и они надеялись, что сыграют в святую невинность, делая вид, что они ни при чем, и им это все просто нажертвовали в ходе рекламной кампании.

– Или наш кулхацкер просто очень хотел позаботиться об образовании детей с бедных планет.

– По-моему, это все редкая глупость, – не соглашаюсь я. – Я все еще за версию финансового терроризма.

– И где же его заявление?

– Вот мы окончательно запутаемся, тогда и будет, – с готовностью предрекаю я.

– Это все версии, – примирительно сказал Кин. – Предлагаю вернуться к насущным делам, раз мозговой штурм эту крепость не берет, и позвонить в Созвездие, пока там на Аваллоне еще день, и мы можем застать всех учредителей.

Идея выглядит неплохой, но только выглядит, конечно же.

Первым мы дозвонились до Джонатана Хастингса.

С экрана нас поприветствовал благообразный пожилой мужчина, и фон за ним немного подергивался, словно он был сгенерирован, чтобы закрыть бардак или что-то, что нам не полагается видеть. То, что Хастингс выглядит настолько пожилым, отодвигает его возраст куда-то ближе к двумстам годам, потому что стопятидесятилетний Кольбейн смотрится куда живее.

– Готовы? – уточнил Кин. – Вернее, более конкретно: Иль, ты готов молчать?

– Никогда. Но ради тебя постараюсь, тем более, что тут от меня мало проку.

Я не лукавлю: межпространственная связь прекрасно защищает от телепатов и их фокусов, поскольку работает с задержкой. Фактически, это пересылка коротких видеороликов туда-сюда, потому что потоковую передачу данных через ретрансляторы движущихся маршрутных кораблей так и не удалось пока что наладить. Это дело будущего. Может быть, когда-нибудь. А пока то, что мы имеем – видео, записанные за много световых лет друг от друга, обмен пакетами данных через сотни узловых пунктов, что дает настолько сильно опосредованное взаимодействие, что телепат бесполезен. Остается полагаться только на свою внимательность и природный ум (если он, конечно, есть в наличии).

– Господин Хастингс, мы вынуждены потревожить Вас в связи с произошедшим недоразумением, и просим ответить на несколько вопросов. Прежде всего, когда Вы первый раз услышали о возникшей ситуации с переводом на счета Вашего фонда денег, украденных из банков Альянса?

Щелчок, отправка. Ожидание. Кин и Дип, находящиеся в кадре, старательно сохраняли прежнее положение, чтобы не создавать впечатления, что они тут, пока ждут, жрут или кофе там пьют. Это обычный жест вежливости во время межпространственной связи: не отвлекаться, хоть это и трудно.

– Дорогие коллеги, я очень опечален происходящим. Мне очень жаль, что «Дети науки» оказались замешаны в преступлении, совершенном в вашей стране, которую я, несомненно, очень уважаю. О проблеме мне сообщила моя дорогая Элснер сегодня утром. Я совершенно не ожидал, что какой-то наглец может воспользоваться нашим общим благим делом для такого наглого преступления.

Пользуясь своим невидимым для него положением, просматриваю полученные из Созвездия данные о нем. Ему, внезапно, вовсе не ближе к двумстам, а всего лишь около девяноста, но он происходит с одной из отстающих планет, где продолжительность жизни еще не поднялась до среднестатистической по обитаемой галактике.

Зато он профессор нескольких Университетов, ученый-экономист, занимающийся исследованием бедности и борьбы с ней. Судя по всему – прекраснодушный «свадебный генерал» от которого мало толку в наших вопросах. Я теряю к нему интерес, потому что это согласуется с моим впечатлением о нем, но продолжаю следить за беседой.

– Подскажите, пожалуйста, Вы участвуете лично в операционной деятельности фонда, господин Хастингс? Если да, расскажите, пожалуйста об этом.

– Да, конечно, конечно, участвую. Я лично разработал шкалу для оценки интеллекта и возможностей детей, многие из которых лишены доступа даже к базовому образованию. Это альтернативная метрика по сравнению со стандартными тестами, и работает она очень хорошо. Выбранные мной дети показывают чудесные результаты в дальнейшем развитии. Конечно, к сожалению, во многих случаях бывает трудно объяснить родителям, чего они лишают своих детей, когда препятствуют Фонду заниматься с ними или забирать их на Аваллон. Иногда, конечно, удается их уговорить. Другие же готовы буквально продавать своих малышей – их не волнует дальнейшая судьба их сына или дочери, их интересуют только деньги, на которые можно прокормить себя и других … отпрысков.

Свадебный генерал, но не прекраснодушный? Я бросаю вопросительный взгляд на Кина, и тот отвечает мне практически зеркальным.

– Подскажите, пожалуйста, господин Хастингс, каков объем деятельности Фонда по поиску и воспитанию таких детей? Сколько человек сейчас вы курируете?

– Если быть точным, тысяча четыреста девятнадцать, – ответил он на следующем отрывке видео, видимо, сверившись с бумагами. – Это дети разных возрастов, от самых маленьких до уже выпускающихся из образовательных учреждений. Деньги расходуются на обеспечение им достойной жизни, дополнительные занятия, медицинское обеспечение. Кроме того, много ресурсов отнимает поиск новых подопечных.

Фабрика талантов?..

На деньги, которые они собирают в Альянсе, вполне можно содержать эту тысячу пятьсот, и искать новых. Но ведь они не только в Альянсе собирают ресурсы?

Такая же мысль, видимо, пришла в голову и Кину, потому что он задал вопрос именно об этом.

– Господин Хастингс, я понимаю, что Вы, скорее всего, редко касаетесь финансовых вопросов. Однако, по Вашему мнению, Вы собираете на потребности Фонда больше денег в Созвездии или в Альянсе?

– О, конечно же, в Созвездии. Кроме пожертвований от неравнодушных к будущим поколениям людей, мы получаем грант от Тир-ар-Ллеа лично.

Кин едва успел убрать с лица такое выражение, как будто съел лимон до того, как снова включил запись.

– Спасибо за помощь, господин Гастингс. Последний вопрос: кто, по Вашему мнению, больше в курсе ситуации с кражей – госпожа Горун или ло-Лланнренн?

– Я думаю, милая Элснер поможет вам больше, коллеги. Кирс обычно занят нашими проблемами внутри Созвездия.

Мы отключились, и Кин сразу же картинно прижал пальцы к вискам.

– Ну? – сказал он с надрывом.

– Что «ну»?

– Где же неизбежное заявление про крыс?

Я выгибаю бровь и смотрю на него.

– Ты его только что сделал. Сам. Чуешь крысу, Кин?

– Чую полное фиаско. Они собирают больше денег, чем тратят, это явно. Но если они там обогащаются за счет грантов и пожертвований, нас-то это как волнует?

– Не знаю. Не волнует, если они в самом деле отбирают детей только у себя там, и не трогают Альянс.

– Вряд ли они так рискуют. Думаю, на границах Созвездия достаточно нищих планет – бывших колоний, чтобы дать им достаточно… детей.

– Думаете, это работорговля? – подала голос Дип, видимо, тихо переживавшая этот страх внутри в последние несколько минут.

– Нет, – подумав, отвечаю я, и вовсе не для того, чтобы ее успокоить. – Тут скорее что-то вроде экспериментов по… воспитанию новой расы. Тир бы дал на такое грант, могу точно сказать.

– Придется пока поверить твоему представлению о Тире. Но, может, попросить наших коллег в Созвездии прогнать проверку? Хотя бы по судьбам… известных выпускников.

– Может.

– Это все прекрасно, – почти раздраженно сказал Кин. – Но мы только закапываемся в это дело дальше, и никаких концов пока не нашли. Допустим, у них там евгеника и фабрика младенцев, но это не решает наш вопрос о том, способствовали ли они краже, или нет.

– Да уж, зато подняли кучу мути в воде, – хмыкаю я. – Кто дальше, маворска или сидхе?

– Предлагаю начать с госпожи Горун, раз нам ее прорекламировал господин Хастингс. И, кстати, я не уверен, что женщина-маворс это «маворска». Кажется, это будет просто «маворс».

– Да знаю я. Просто по аналогии с «давоской», – хихикая, поясняю я, вспоминая не к месту свой любимый анекдот.

– Почему он всегда ржет? – трагично поинтересовался Кин у Дип, но та только отмахнулась, дозваниваясь нашей следующей жертве.

– Зато я точно обещаю молчать и не маячить, пока вы общаетесь с гражданкой Горун, – искренне обещаю я. – Потому что кому как не мне понимать, что мое присутствие может тут сильно покачнуть, так сказать, международные отношения.

– Я так понимаю, твои ежеутренние покупки кофе у того маворса в кофейне международные отношения покачивают не очень сильно.

– Именно. И заодно толерантность к ядам у нас всех развивается. Классно, правда?

Кин неодобрительно посмотрел на меня, словно оценивая градус правды в моей болтовне, но счел ниже своего достоинства это комментировать, тем более, что Дип все-таки дозвонилась.

«Милая» госпожа Элснер Горун, которую я наблюдаю на боковом видеомониторе, милой мне совсем не кажется – скорее, она, как и все представители ее расы, похожа на несколько недружелюбный бульдозер с дизайном элитного спорткара. Или элитный спорткар с дизайном бульдозера, да еще и причудливо украшенный. У нее на коленях стоит красивая сумка стоимостью в пару среднестатистических квартир на среднестатистических планетах Альянса, а на серьги, наверное, можно прикупить еще десяток. Я не знаток женских шмоток – но прикинуть на глаз стоимость драгоценных камней в таких возмутительных «люстрах», что аж до плеч, я вполне могу. В них красиво играет свет, подсвечивающий сзади, и роскошный интерьер прекрасно освещен, тоже.

– Прошу вас, быстрее. У меня мало времени, в отличие от вас.