Кунцов на манер олигарха Абрамовича летом обычно выступал перед публикой посёлка в белой морской фуражке, видимо к этому его обязывало наличие катера и двух водных мотоциклов, пришвартованных к тому самому лодочному причалу. Мысленная картина ярко-красных ушей, торчащих из-под капитанской фуражки, Лиду удовлетворила, она хмыкнула и вылезла из машины. Огляделась по сторонам и подумала, что Кунцов Кунцовым, а вот прибраться в гараже тоже не помешало бы, скоро машину некуда будет приткнуть.

Дома оказалось весьма прохладно. И хоть начало лета особой жары не предвещало, но на улице всё же было теплее, видимо благодаря всё той же прекрасной экологически-чистой изоляции. Кунцов, конечно, некоторым образом, разбойник, но никак не вор. Дома он строит качественные, что да, то да, правда финские конструкторы сложно испоганить, зато «сэкономить» на изоляции по старинной русской традиции можно запросто. Кунцов изоляцию не украл, заложил в соответствие с проектом, уж в этом-то Лида в силу специфики своей работы разбиралась хорошо, стеклопакеты тоже не подменил, установил именно финские, двухкамерные, деревянные, опять же и участок он ей при покупке присоветовал очень хороший с небольшими сосенками и ёлочками, которые бережно сохранил при строительстве. Остальные-то дома практически в чистом поле стояли, это сейчас они ещё хоть как-то обросли декоративными туями и пихтами.

Жители посёлка побаивались высаживать вокруг домов высокие деревья типа сосен, в памяти у всех были последствия урагана в Приозерском районе, когда красавицы сосны рядами падали как на элитные, так и на совсем простецкие дома. Но одно дело не высаживать рядом с домом сосны и ели, и совсем другое их вырубать, когда они стоят такие красивые. Поэтому дом Лиды выгодно отличался с виду от остальных, правда, ей приходилось доплачивать Кунцову и компании за ежегодное прищипывание верхушек её замечательных деревьев. Но Кунцов на то и Кунцов, чтобы не упустить случая подзаработать. Удивительный человек, деньги к нему просто липнут со всех сторон.

Лида приняла душ, переоделась в домашнюю одежду и разогрела приготовленный накануне ужин. Поела под бухтение на ютубе известного политолога, разумеется, расстроилась от новостей, налила себе бокал красного вина и уселась на террасе, положив ноги на перила.

Под впечатлением от услышанного она задумалась, каково сейчас молодым, таким как Юрик, тем кто в самом начале пути. Вспомнила виденную на перекрёстке девушку с коляской, так невероятно похожую на неё саму. Вот кому сейчас не позавидуешь, так это молодым мамашам с детьми. Никаких перспектив, никаких накоплений, никаких наработанных связей, одна пустота в резюме. С маленьким ребёнком даже в кассирши не возьмут. А потом, сколько же этих кассирш надо, чтобы им всем работы хватило? Да и у её собственной компании перспективы, прямо скажем, в нынешних условиях так себе. Сегодня ей директор по персоналу жаловалась, что принято решение сократить до тридцати процентов персонала, а она даже не знает, как к этому подступиться. Одно дело человека за регулярные косяки увольнять, а совсем другое дело, прийти к хорошему работнику и сказать, мол, извини, но ты уволен. Лидиного отдела эти увольнения, слава Богу, по заверениям всё той же персональщицы никак не коснутся. Ещё бы! У Лиды в отделе и так после эпидемии ты да я да мы с тобой, оптимизировались и минимизировались в первых рядах как непрофильный персонал. А её саму уволят только в том случае, если вся контора целиком накроется. Но на этот случай у неё какая-никакая заначка в загашнике имеется, хоть и тает с каждым днём из-за этого дебильного курса. Вернее, тает не сама заначка, а её покупательная способность.

– Милая дама, не желаете ли прогуляться? – раздалось из кустов, символически отделяющих участок Лиды от соседского, и к террасе, где расположилась Лида с вином, опираясь на ходунки, проковыляла соседская старушка Елена Леонидовна. За ней следом, волоча инвалидное кресло, с трудом поспевала сиделка.

– Извините нас, пожалуйста! – Сиделка традиционно сделала несчастное лицо и закатила глаза.

– Я не с вами, дама, разговариваю. – Елена Леонидовна окинула сиделку презрительным взглядом. – Я имею желание обговорить с людьми очень важные вопросы. Нам есть, что обсудить конструктивно, и беседовать приятно о разных событиях. А с вами, милая моя, так и знайте, я всегда рада разные ля-ля-тополя, вы понимаете. – Старушка заговорщицки подмигнула Лиде.

– Спасибо, Елена Леонидовна, за приглашение, но я лучше дома посижу, только что с работы. Устала! – вежливо ответила Лида, хотя ей хотелось кинуть в старушку чем-нибудь тяжёлым, чтобы она перестала уже мучить себя, своих родных и ближайших соседей по Зябликам.

– Нельзя сидеть, движенье – это жизнь, – провозгласила Елена Леонидовна и резво поковыляла дальше. Сиделка матюгнулась, подхватила кресло и понеслась следом.

Соседи Лиды не сразу сообразили, что Елену Леонидовну поразил страшный недуг, а именно деменция. И не просто рядовой старческий маразм, как у большинства выживших из ума стариков и старух, которых регулярно показывают в телевизоре, где они выступают с какими-то требованиями и экспертными суждениями, а деменция Альцгеймерного типа. Оказывается, бывает и такая. Сначала бывшая профессорша, доктор математических наук и дама приятная во всех отношениях начала подозревать окружающих в воровстве её садовой мебели и цветов с клумб, потом в госизмене, терроризме и шпионаже, о чём неоднократно сообщала полиции по телефону, потом увлеклась вызовом скорой помощи, рассказывая, что помирает, а когда врачи приезжали, обнаруживали совершенно физически-здоровую крепкую бабульку и, соответственно отказывали ей в госпитализации, писала во все инстанции жалобы на их некомпетентность, халатность и тут же подозревала родственников в сговоре с докторами-убийцами. В апофеозе своей деградации, несмотря на отсутствие близ Зябликов общественного транспорта, Елена Леонидовна каким-то загадочным способом уехала в город и там явилась по старому адресу, где её семья когда-то проживала после войны, с требованием немедленно освободить помещение. Хорошо, что новый владелец квартиры случайно оказался грамотным врачом, сразу определил старушку в дурку, а сам поднял архивы и разыскал родных Елены Леонидовны, которые к тому моменту, одурев от горя, метались по городу в поисках пропавшей бабки.

По возвращении из дурки Елена Леонидовна перестала подозревать окружающих во всех смертных грехах, однако стала постоянно рваться куда-то в Пятёрочку и в Сберкассу. В связи с этим охрана Зябликов получила чёткое указание: бабку за ворота не выпускать ни под каким предлогом. Но старуха оказалась хитрая и изворотливая, всё же утекла, однако вскоре была обнаружена добрыми людьми на платформе станции Комарово, сдана в полицию, а там уже по номеру телефона, благоразумно пришитому дочерью к куртке матери, была передана обратно родным. После этого к ней уже приставили сиделку, но и тут свободолюбивая старушка отличилась, удирая от сиделки в очередную Пятёрочку, упала с крыльца и заработала перелом шейки бедра. Случилось это в самый разгар эпидемии ковида, и родные бабку пожалели, в больницу сдавать не стали, решили, это совсем не гуманно, всё равно что сразу в крематорий отвезти, мол, пусть уж дома помирает среди родных. Однако Елена Леонидовна помирать не стала, и лежать смирно в кровати, как положено бабкам с таким переломом, тоже отказалась. Правда, прыти у неё резко поубавилось, но она всё равно продолжила третировать население Зябликов, внезапно являясь в разных местах со своими ходунками и сиделкой за спиной, которая как верный оруженосец таскала за проворной бабкой её инвалидное кресло. Лида подозревала, что Елена Леонидовна хоть и сбрендила, но не настолько, как изображает, ведь она ни разу не удостаивала своим присутствием пляж и причал, чтобы уже рухнуть с него в ту самую лунную дорожку раз и навсегда, да и в декоративный пруд напротив террасы у Лиды на участке она ещё ни разу не свалилась. Как говорится, дурак-то дурак, но мыла не ест.

Телефонный звонок оторвал Лиду от размышлений об умственных способностях соседской старухи. Звонила её единственная и неповторимая старинная подружка Наташка Куприянова.

– Вересова, не спишь ещё? – поинтересовалась она.

Голос подруги раздавался на фоне какой-то музыкальной какофонии. Наташка в детстве окончила музыкальную школу, прекрасно пела и увлекалась разными новомодными музыкальными течениями, в которых Лида ни бельмеса не понимала.

– Смотря, кто спрашивает, – ответила Лида и демонстративно зевнула. – Чего тебе надо?

– Я тут подумала, что нынче мимо отпуска пролетаю.

– Почему это? – Лида сделала дурацкое лицо, как будто Наташка могла его увидеть. Язык чесался спросить, а что случилось?

– Ты цены в Турцию видела? – Наташка видимо тоже сделала дурацкое лицо.

– Крымнаш – всесоюзная здравница?! – Лида постаралась, чтобы её лицо стало самым дурацким. – Там наверняка дешевле. Многие хвалят.

– Иди ты! – справедливо послала подругу Наташка.

– А незабвенные курорты Краснодарского края: Анапа, Сочи, Геленджик?

– На поезде? Ты с ума сошла!

– Ах ты ж бедняжка, сплошные лишения. Как страшно жить!

– Всё пучком. Я решила к тебе приехать, – объявила наглая Наташка. – Мне необходим отдых, надо, в конце концов, свежим воздухом хоть немного подышать. Не ехать же в наши пригородные пансионаты, когда у подруги целый дом у озера простаивает.

Это прозвучало вполне логично, если не считать, что согласия Лиды никто вроде спрашивать даже не собирается. Но Наташка как ветер, с ней спорить бесполезно, если чего решила, как говорится, выпьет обязательно.

– Почему это простаивает? Ничего он не простаивает, – проворчала Лида.

– Будем с тобой гулять по лесам, по долам, – мечтательно поделилась своими планами Наташка. – Движенье – это жизнь!

«Вот как раз и подходящая компания для Елены Леонидовны», – мысленно позлорадствовала Лида.

– Ну, это ты без меня тут у нас по лесам, по долам гулять будешь, – сообщила она подруге, – мне работать надо, я же не в отпуске и туда не собираюсь.

– Напрасно! Человек должен отдыхать.

– Человек должен отдыхать на море или осматривая достопримечательности, а не у себя в собственном доме. Отдых в первую очередь заключается в смене обстановки.

– Золотые слова! И я ведь о том же, мне срочно нужно сменить эту самую обстановку. Значит, договорились. Я посмотрю прогноз погоды, когда там у них планируется зной, и соберу чемоданы. Не под дождём же в отпуске сидеть. Хотя тогда можно было бы топить твой чудесный камин. Только представь, как хорошо будет посидеть у камина с бокалом вина и сигаретой! Ты ведь за мной сможешь приехать?

– Куприянова! – не удержалась Лида. – Ты охамела как депутат Совета Федераций. Мало того, что хочешь у меня поселиться, так ещё и чтоб я сама тебя к месту доставила. У меня просто нет слов. Может, ещё и рыбку золотую к тебе приставить, чемоданы носить?

– Ладно-ладно, я просто так на всякий случай спросила. Приеду на такси. Чмоки-чмоки. – Наташка нажала отбой.

Лида ухмыльнулась. Наташка, конечно, припрётся, в этом не приходится сомневаться. Но пока она ещё соберётся, пока ещё этот зной в прогнозе объявят. У Наташки отпуск два месяца, как и положено профессорско-преподавательскому составу, но не все же два месяца она планирует проторчать у Лиды в Зябликах? Или все? Наташка, конечно, хороший человек и интересный собеседник, но когда её много, то от этого с Лидой может приключиться похмелье. А уж похмелье Лиды точно в планы её начальства никак не вписывается, впрочем, также, как и её отпуск.

Об отпуске Лида мечтала всегда, но за время пандемии уже как-то привыкла обходиться без него. А в нынешних условиях, какой уж тут отпуск, тем более заграничный. Правда, следовало признать, что без заграничного отпуска Лида слегка поизносилась, но не переплачивать же втридорога в наших магазинах. Тем более сейчас, когда сумка фирмы «Фурла» стоит как кольцо с бриллиантами, и не факт, что она при этом не пошита где-нибудь в Китае из шкуры мазандаранского дермантина.

Лида отправилась спать и, когда уже засыпала, вдруг вспомнила лицо той самой виденной на перекрестке девушки с коляской. Ну, не может же быть, чтобы это была сама Лида! Но и какая-то другая девушка тоже не может так уж сильно походить на Лиду, практически один-в-один. Ведь Лида, если и изменилась с того времени, когда Юрик орал в коляске, то только к лучшему. Человека, знаете ли, очень украшают деньги, особенно, если их регулярно прикладывать к лицу и телу. Ради собственной красоты и вечной молодости Лида денег никогда не жалела. Лучше не есть вовсе, но массаж и ванну Залмановскую пропускать нельзя, а ещё витаминный коктейль в морду лица вколоть надо обязательно. Это простаки всё про ботокс талдычут, но ботокс это самое простое и не самое дорогое. Есть много ещё разных и полезных процедур, о которых рядовые обыватели даже не догадываются, только и остаётся им удивляться, как эта зараза не стареет, думают, это гены у неё такие. Ага, конечно, они родимые: гены и здоровый образ жизни, физкультура и всё такое.

А если она и впрямь видела саму себя? Ту самую Лиду, измученную бытом в коммунальной квартире и маленьким ребёнком, Лиду, слыхом не слыхавшую ни о каких таких косметологических прибамбасах и дорогих кремах, Лиду, фантастическим образом попавшую в наше смутное, сумасшедшее время. Сколько этой Лиде осталось безмятежной жизни в нынешних условиях?

Тогда, с рожденья Юрика у неё было практически десять лет семейного счастья. Особенно, когда Кактус вдруг внезапно умерла, не оставив абсолютно никаких наследников. Они с Денисом похоронили её за свой счёт, а Денис где-то кого-то подмазал, и им досталась третья комната в их квартире. У Дениса с каждым годом всё лучше и лучше получалось кого-то подмазывать и заносить, кому надо. Он делал стремительную карьеру, да и Лидочка тоже старалась, выстраивала какую-никакую карьеру у себя на предприятии, начальник не зря возлагал на неё большие надежды. В семье завелась приличная копейка, сделали дорогой ремонт в квартире, даже машину купили. Правда, Денис не разрешал Лидочке её водить, считая, что это совершенно не женское дело, и Лидочка непременно либо убьётся сама, либо разобьёт машину. Лидочка с мужем не спорила, она его просто обожала и признавала за ним право решать, что для неё хорошо, а что плохо. Как оказалось в последствии, она совершенно напрасно это делала, но ей так нравилось чувствовать себя глупышкой рядом с большим, сильным и умным Денисом. Сейчас, конечно, она бы уже назвала его ушлым проходимцем, но тогда он ей казался самым-самым лучшим.

Денис ушёл от неё, когда Юрику исполнилось одиннадцать лет. Сказал, что уезжает в Москву, что у него большие перспективы, и ему сейчас не до семьи. То есть нёс какую-то несусветную пургу, а потом собрал вещи и свалил на той самой машине, которую Лидочка водить не умела. Если б не Юрик и Наташка, которая тогда очень помогла Лидочке, она бы, наверное, сошла с ума от горя. Хотя неизвестно ещё, как этот пережитый стресс со временем скажется на её здоровье.

Вон, Елена Леонидовна тоже не сразу с ума сошла, а постепенно. Говорят, постоянные стрессы могут привести к деменции. Устанет мозг на них реагировать и скажет, адьёс, амигос, тут помню, там не помню, тут селёдка лежала, здесь мужик в пиджаке стоял, вроде памятник. Кто памятник, какой памятник? Такая же бредятина наяву, которая иногда приключается с людьми во сне. Где-то примерно так, но лучше не проверять.

В тот страшный момент, когда Лиде казалось, что дальнейшая жизнь уже практически не имеет никакого смысла, Наташка научила правильную и примерную жену и мать, коей всегда считалась Лида, курить и выражаться не хуже тех самых ярких представителей социально-однородной среды из переформатированного среднего класса. Наташка считала, что курение и крепкое словцо имеют непревзойдённый терапевтический эффект при лечении разбитого сердца.

– Знаешь, сигарета – лучшая средство от соплей, – сказала Наташка и сунула Лиде в рот красивую длинную тоненькую ментоловую сигарету. – Не хватает ещё из-за каждого козла с ума сходить и убиваться.

Лиде странным образом сигарета эта сразу зашла, куда надо, никаких там кашлей и неприятных ощущений. Так, голова покружилась слегка и всё, зато реветь она сразу перестала, но всё же попыталась объяснить подруге, что её Денис не каждый козёл, а козёл единственный и неповторимый в своём роде, а может, и вовсе не козёл. Просто так получилось, мало ли какие у него на самом деле обстоятельства, но Наташка с этим категорически не согласилась.

– Какие такие у него обстоятельства? Он что, американский шпион-разведчик? Или эти, как их, блин, Ми-шесть с Моссадом его в Москву отправили с секретной миссией мир спасать? «Хей-хей, I saved the world today…» Все они одинаковые, козлы эти. Те, кто не козёл, дома сидят с женой телевизор смотрят, и то, неизвестно, как они себя вне дома ведут, небось на чужие сиськи пялятся или того хуже. Хотя если твой неповторимый козёл голубой оказался, наверное, не так обидно.

– Что значит оказался? – возмутилась Лида. – Жил-жил себе, ни о чём таком не думал, а потом, хоба, и понял, что нетрадиционный?

– Ну, да! Сейчас это модно. Раньше ему б такое, может, и в голову не взбрело, а сейчас встретил начальника какого-нибудь очень важного и полюбил до гроба. И куда деваться? Ясен пень, за любимым в Москву.

На этом и порешили, эта версия показалась Лидочке, хоть и маловероятной, но не такой обидной, как если бы её Денис вдруг рванул в Москву не за начальником, а за начальницей.

Они некоторое время даже развлекались тем, что придумывали разные поводы для стремительного бегства Дениса из семьи, один другого фантастичнее и веселей, и после каждой новой версии хохотали, никто даже не собирался плакать. Выяснилось всё при разводе. Денису срочно приспичило развестись, чтобы снова жениться, причём жениться с огромной выгодой для его карьеры. При разводе Лида затребовала себе с сыном квартиру, а Наташка настояла, чтобы в иск был включён и автомобиль. По принципу много хочешь, мало получишь, мало хочешь, ничего не получишь. К удивленью подруг Денис мелочиться не стал и всё оформил на Лиду, после чего умчался в Москву и срочно женился на дочери какого-то важного и очень уважаемого человека. С тех пор он сделал столь головокружительную карьеру, какая только возможна на поле чудес в той самой стране, где эффективными менеджерами считаются все, у кого есть связи. И не просто какие-то там связи, а связи крепкие, родственные, так сказать, узы. У Дениса узы оказались весьма и весьма ого-го и эге-гей.

– А Меладзе поёт, что девушкам из высшего общества трудно избежать одиночества! Как же так-то? – страдала Лида, узнав о столь неприглядном пердимонокле, произошедшим с её любимым Денисом.

– Ага! – смеялась Наташка. – Да там в этом высшем обществе за каждым крокодилом очередь из желающих как следует поживиться.