«…Я не хотел иметь дело со смертью. Конечно, я был уверен, что она меня не коснется. Когда ты молод, то не только уверенность в собственном бессмертии отгоняет мысли о конце – отчетливое ощущение своей исключительности и неприкосновенности придает идее бессмертия весьма убедительную достоверность. Умирают другие: где-то там, в далекой Африке, в Парагвае, может быть, кто-то, кого я не знаю и никогда не видел. С моими близкими, наверное, может случиться чтото внезапное и нехорошее, но лучше про это не думать, иначе очень страшно. Со мной НИЧЕГО не может случиться. Ничего плохого, во всяком случае, такого, как дурацкая смерть. Убежденность в этом и позволяла жить беспечно много лет. Особенно когда не болеешь. Потому что любое недомогание начинало расшатывать эту великую крепость “Я не умру”.
Как странно, что смерть других воспринимается с печальной неизбежностью, смерть близких кажется почти невозможной, но ужасающей своей перспективной несправедливостью, собственная – воспринимается как невероятное событие, тем не менее, бро