Любовь способна творить чудеса. Но порой до чудес приходится пройти массу испытаний. И если в конце ты оказываешься достойным, то чудес уже не избежать. Но тогда Сабина еще не знала об этом. Она была погружена в вихрь забот и повседневных дел. Весь дом и все хозяйство его были на ней. Домашний скот и уборка, сводные сестры и мачеха. А отец… Он ведь так и не вернулся из последней поездки.
Йохан души не чаял в своей маленькой Сабине. Любимой дочери, что подарила ему жена. Они долго не могли обрести потомство. Но вот однажды случилось чудо, и Тересия объявила Йохану, что ждет ребенка. До самого рождения дочери он оберегал жену как мог. И вот наступил долгожданный день. День, когда Сабина появилась на свет. И никто в тот момент не думал о плохом. Но с того дня Тересия так и не смогла подняться с постели.
Шли дни, недели, месяцы. Малышка росла. И несмотря на свое удручающее положение, Тересия старалась все свое время посвящать ребенку. Она учила Сабину доброте и убеждала: что бы ни случилось, в конце всегда победит любовь. Мать учила ее радоваться каждому новому дню и встречать солнце по утрам. Учила ее понимать шелест листвы и пение птиц, различать голоса животных и ароматы цветов.
С годами Сабина превратилась в девушку. Девушку с копной золотистых локонов, с чарующими глазами и бесконечно добрым сердцем.
Но случилось так, что свой шестнадцатый день рождения она встретила с великой скорбью.
За несколько дней до радостного события Йохан пригласил Сабину в комнату матери. Та была совсем слаба, и каждое слово давалось ей с большим трудом.
– Подойди ко мне, Сабина, дитя мое, – еле слышно проговорила она.
– Матушка, вам нездоровится? Возможно, вам лучше отдохнуть, а я зайду к вам позже?
– Боюсь, что будет уже слишком поздно, – грустно улыбнулась она в ответ.
Йохан приобнял дочь за плечи и подвел к постели матери.
– Я ухожу, – медленно проговорила Тересия.
– Но куда, матушка? – не поняла Сабина.
– В мир, который лучше этого.
– Но зачем тебе уходить? Неужели я плохо забочусь о тебе?
– Нет, милая. Что ты. Просто настал срок, и я вынуждена подчиниться.
– Но кто так решил, матушка?
– Время, милая, время. Я не по своей воле покидаю тебя. Если б все зависело от меня, то мы никогда бы не разлучались.
Сабина взяла руку матери в свои ладони. Она внезапно поняла, о каком мире говорила сейчас Тересия. Слезы комом встали в горле.
– Разве нельзя ничего сделать, матушка?
– Нет, милая.
– Но я не хочу, чтобы ты покидала меня.
– И мне печально это осознавать, но ничего тут не поделаешь.
– Как же я без тебя?
– Что бы ни случилось, помни, я всегда рядом с тобой. Всегда.
Она легонько провела рукой по щеке Сабины и затихла. В этот раз уже навсегда.
Шли годы, и скорбь по покойной Тересии постепенно стала утихать. Вскоре лишь одна Сабина навещала ее могилку на окраине леса. А спустя еще некоторое время отец сообщил ей, что вновь женится. Конечно, Йохану было известно, что эта новость не вызовет радости у его дочери. Но мысль, что девочка должна воспитываться женщиной, пересилила отцовские опасения.
Женился он на вдове с двумя дочерями. Он счел, что женщина, воспитавшая двух юных особ, поможет мудрым советом и его дочери. Так из добрых побуждений он обрек свою Сабину на одиночество и лишения. Недаром говорят:
«Дорога в ад выстлана благими намерениями».
Ульрика сразу же стала полноправной хозяйкой в доме. Она давала распоряжения прислуге тоном, не терпящим возражений. Все домашние поначалу дивились такому сильному различию между хозяйками. Но человек такое существо, которое постепенно привыкает ко всему. Так и они привыкли.
Если Тересия за все благодарила и хвалила своих домашних, то Ульрика все воспринимала как должное. И всегда находила, к чему придраться. Она вечно была недовольна. И чаще бранила прислугу, чем игнорировала. Похвалы же от нее так никто и не дождался.
Единственные люди, которые могли получить от нее подобие теплых слов, были ее дочери. Хелена и Элеонор. Они в своем высокомерии не уступали матери и вообще старались во всем на нее походить. Поэтому с их появлением в доме покой и радость навсегда покинули эти стены. Большая часть прислуги уволилась, не выдержав подобного обращения. А те, кто продолжал свою службу, остались лишь из жалости к Сабине. Они боялись оставить эту добрую девочку на поругательство Ульрике и ее дочерям.
Но это было неизбежно. Работы по дому было много, а оставшаяся прислуга с ней не справлялась. Поэтому Сабина, ни секунды не думая, стала помогать каждому всем чем могла. Вскоре это стало обыденным делом. И сама Ульрика не гнушалась давать ей прямые поручения, а впоследствии и отсчитывать за проделанную работу. Хелена и Элеонор вскоре начали подражать матери и в этом. Со временем Сабина стала в один ряд с прислугой.
Отец был слишком занят делами, чтобы обратить внимание на все это. С появлением новой жены расходы его семейства возросли во много раз. И никакие вразумительные речи Ульрика и слышать не хотела. Если происходило что-то не так, как она задумывала, тут же закатывала Йохану скандал. И он, лишь бы больше не слышать ее криков, быстро соглашался на все, что она хотела. Поэтому долгов становилось все больше, а возможностей их погасить все меньше.
Наступила весна. С юга возвращались верные друзья Сабины. Ранним утром они сели на ее подоконник и резво застучали своими клювиками по стеклу. Сабина распахнула ставни и выглянула в окно по привычке встречать новый день. Маленькие птички тут же залетели в комнату.
– Здравствуйте! – радостно поприветствовала она их.
Они радостно зачирикали ей в ответ.
– Здравствуй, новый день! – воскликнула она уже в окно, и в этот момент из-за горизонта показалось солнышко.
Сабина вдохнула полной грудью запах утренней росы, потянулась и поспешила одеться. Ведь она обещала помочь кухарке с завтраком.
Когда они закончили, за столом уже все собрались. И не дожидаясь начала трапезы, Йохан объявил своей семье, что уезжает на ярмарку в соседнее графство. И возможно, эта поездка сможет поправить печальное положение их финансов. Ульрика лишь закатила глаза, практически пропустив эту новость мимо ушей. А Хелена и Элеонор наперебой начали перечислять подарки, которые они хотят получить от отчима по его возвращении. И лишь Сабина воскликнула:
– Ах, батюшка, неужели наша разлука так необходима?
Йохан тяжело вздохнул и ответил:
– Как бы мне ни прискорбно было это признавать, но да, дитя мое.
Тут Сабина еще сильнее поникла. Ведь несмотря на всю свою занятость, Йохан был единственным родным человеком, который у нее остался.
После трапезы все вышли проводить отца семейства. Ульрика с дочерями осталась на ступенях, участвуя в прощании издалека. А Сабина стояла у самой лошади отца.
– Что привезти тебе с ярмарки, дитя? – спросил он, обнимая ее на прощание.
– Ничего мне не нужно, отец. Только ты сам возвращайся скорее.
– Ну как же так? Твои сестры заказали кучу подарков. А ты? Неужели тебе совсем ничего не хочется?
– Хорошо, привези мне тогда ветку дерева, которая первой коснется твоего плеча в пути.
Йохан улыбнулся и еще сильнее прижал Сабину. А потом вскочил в седло и поскакал в сторону леса. Ульрика и ее дочери с чувством выполненного долга вернулись в дом. И лишь одна Сабина стояла у порога до тех пор, пока фигура отца совсем не скрылась из виду.
Взошло солнце, и Ариадна открыла глаза. Она привыкла вставать с первыми его лучами. Сегодня был первый день, когда боль от утраты отца слегка притупилась. Притупилась до такой степени, что она смогла встать и покинуть свои покои.
Девушка аккуратно приоткрыла дверь и высунула наружу голову. Коридор был пуст и тих. Она тихонечко, чтобы не привлекать внимания, вышла в коридор. Было раннее утро. Настолько раннее, что даже слуги еще спали. Пройдя по коридору и толкнув тяжелую дверь, она оказалась снаружи. И вдруг… Яркое изобилие зелени расстелилось перед нею. У Бусириса был чудесный сад. Почти такой же, как и у ее отца. Ариадна несмело ступила в царство цветов. Но с каждым шагом смелость ее росла. Она бродила по вымощенным дорожкам, пытаясь разглядеть какие-то знакомые образы. Но ее усилия были безуспешны. Этот сад отличался от того, что она бережно хранила у себя дома. Тогда она прервала свою прогулку и вернулась назад.
Рядом со своей комнатой она встретила Геофестину.
– Вижу, ты уже освоилась в нашем саду, – ехидно улыбнулась она.
– Я пыталась отыскать частичку своего дома. Но не нашла. У моего отца был похожий сад. И я подумала…
– Ты здесь не для того, чтобы думать, а чтобы работать. Ты рабыня! И должна знать свое место.
Именно в этот момент Ариадна поняла, что дочери Бусириса даже и не думали становиться для нее сестрами.
– Я знаю свое место, – тихо проговорила она, опустив глаза и сжав кулаки.
– Вот и хорошо, – улыбнулась Геофестина. – Ступай на кухню. Там тебе объяснят твои обязанности.
И ей объяснили. Ариадна мыла котлы и посуду, с утра до ночи мела дорожки в хозяйском саду, прибирала дом и всячески прислуживала трем своим новым госпожам. Калиадна любила, когда Ариадна подавала ей свежий виноград. Дидона любила, когда та обмахивала ее опахалом. Геофестина же требовала, чтобы Ариадна массировала ей ноги.
– Рабыня, – постоянно говорила она, – подай мне вина.
Калиадна и Дидона вторили ей. А Ариадна безропотно выполняла все поручения, отчетливо повторяя себе те слова Геофестины: «Знай свое место!»
Она сжимала зубы и делала все, что ей велели, несмотря на трудности. Она должна выжить! Должна найти способ сбежать и вернуться домой. В Грецию. А для этого необходимы силы. И знания. Поэтому безропотно принимала испытания и ждала. Ждала благоприятного момента. Ждала возможности. И каждую ночь молила богов даровать ей эту возможность.
Шло время. Ариадна привыкла к положению вещей. Она рабыня, и у нее есть три госпожи. Три ненасытные госпожи, которые постоянно требуют ее внимания и присутствия. Только один Бусирис не докучал ей. Ему было жаль Ариадну. И купил он ее не из-за того, что ему не хватало рабынь. Нет. Ему стало жаль девушку. Увидев ее на постаменте, он подумал, что на ее месте могла оказаться одна из его дочерей. И сердце замерло от жалости к этому замученному дитя с потухшими глазами. Он не смог отказать себе и своему сердцу. Подойдя к торговцу, уже отчаявшемуся продать Ариадну, Бусирис стал расспрашивать о ней. И его любопытство было полностью удовлетворено. Ему рассказали и о происхождении девушки, и о том, как она попала в рабство. Торговец нахваливал благородное происхождение рабыни, дабы повысить ее стоимость, но добился лишь повышения жалости Бусириса. Он купил ее. Она не рассказывала, и он не приставал к ней с расспросами. Понимал всю трагичность ее судьбы. А в его владениях она могла обрести новый дом. Он искренне верил в это. И надеялся, что его дочери разделят с ним его стремления.
Бусирис часто бывал в разъездах. А когда подолгу оставался дома, то значительную часть дня проводил в саду, отдыхая в объятиях Морфея. Поэтому он и не догадывался, что новая сестра его дочерей трудилась не покладая рук днями и ночами. На его глазах девушки разыгрывали бесконечную доброту по отношению к Ариадне. Она же безропотно молчала, разумно понимая, что бунт ничего разумного не даст. По крайней мере, пока. А Геофестина наряжала Ариадну в красивые одежды, чтобы перед Бусирисом та предстала во всей красе.
Все остальное время девушка ходила в том платье, которое было на ней, когда Бусирис купил ее. Да, ее продали Марсалу со всем ее имуществом с корабля. Бусирис думал, что в окружении знакомых вещей она быстрее привыкнет к новому месту. Но пользоваться своим имуществом она могла лишь в те дни, когда Марсал был дома – Геофестина позволяла ей делать вид, что все происходит именно так, как и хотел ее отец. В дни же, когда Бусирис отсутствовал, в распоряжении Ариадны было лишь то, в чем она пришла в этот дом. Босая и почти нагая. Но это одеяние было ей милей любых шелков, в которые лицемерно обряжали ее сестры Марсал. Ведь это было маленькое напоминание о той жизни на родине, где она была счастлива и под защитой отца.
Но несмотря на всю плачевность своего состояния, она старалась не унывать. Даже смогла подружиться с маленькой обезьянкой.
Однажды после изнурительного дня – главы семейства Марсал вновь не было дома – Ариадна опустилась на ступени, чтобы передохнуть в прохладе позднего вечера. Легкий ветерок обдувал разрумянившиеся от работы щеки. Веки смыкались под тяжестью прожитого дня. Она прислонилась к белокаменной колонне. Дрема уже начала одолевать своей сладостью девушку, как вдруг что-то ударило ее по голове. Сон тут же слетел с нее. Она распахнула глаза и обернулась. Тишина.
«Показалось», – подумала она и, вновь прислонившись в колонне, прикрыла веки.
Но тут что-то вновь прилетело в ее затылок. Ариадна распахнула ресницы и обернувшись потерла ушибленное место. Она стала всматриваться в темноту растений сада. Было тихо, никакого движения. И тут услышала, как что-то зашевелилось в кустах. Страх обуял ее сердце. Как вдруг из высокой травы на дорожку выскочила маленькая обезьянка. Они обе замерли, уставившись друг на друга. Ариадна боялась пошевелиться и тем самым спугнуть животное. Но прошло уже несколько мгновений, а обезьянка не спешила покидать свою новую знакомую. Лишь все пристальнее всматривалась в нее, решая, стоит ли доверия эта человеческая женщина. Ариадна залюбовалась. Обезьянка, словно ведя мысленный диалог сама с собой, сначала наклонила голову к одному своему тонкому плечику, а потом и к другому. Тогда, подчиняясь какому-то неведомому порыву, Ариадна выставила вперед руку и поманила пальцами животное. Та повертела головой, принюхалась и неожиданно для девушки вскочила к ней на предплечье.
– О, – только и смогла вымолвить Ариадна. – Ты все-таки решила довериться мне?
В ответ на этот вопрос обезьянка пискнула, и девушке даже показалось, что она поняла ее.
– Ты, наверно, страшно голодна?
И тут случилось невероятное – обезьянка кивнула. Ариадна сначала замерла, а потом звонко рассмеялась.
– Тогда нам срочно нужно накормить тебя. Ты согласна со мной?
И снова кивок.
Ариадне вдруг стало так легко на сердце. Впервые с момента ее похищения она почувствовала, что больше не одинока. Что теперь у нее есть друг – пусть и такой маленький.
Однажды вечером за ужином в своей комнате Ариадна вдруг отложила еду и пристально посмотрела на свою новую подругу. Та, заметив это, последовала ее примеру и тоже уставилась на нее в ответ.
– Мне кажется, тебе нужно дать имя, – поделилась она своими мыслями. – Ты со мной согласна?
Обезьянка задумалась в ответ. Подняла глаза к потолку, словно в действительности размышляла над только что сказанным. Так прошло несколько тихих мгновений. Затем она вновь перевела глаза на Ариадну и медленно кивнула. Девушка уже начала спокойно относиться к тому, что может вести диалоги с обезьянкой, словно с человеком. Но она знала, что нужно задавать только такие вопросы, на которые можно ответить либо «да», либо «нет», и тогда обезьянка либо кивала в ответ, либо мотала своей маленькой головкой в разные стороны.
– Тогда давай выбирать тебе имя. Я буду предлагать, а ты соглашаться со мной или отвергать предложенное.
В ответ опять согласный кивок.
И Ариадна начала сыпать именами. Она предложила обезьянке уже множество вариантов, но почему-то та нещадно отвергла их все. Девушка устало потерла виски.
О проекте
О подписке