Нет. Это просто невозможно. Он ведёт себя так, как будто они старые добрые друзья. И это не он бросил её за пару месяцев до свадьбы. Продолжая мотать головой в глубочайшем недоумении, Алиса пошла своей дорогой, игнорируя Серегины приставания. А ведь она, оказывается, не перегорела. Нет, любви уже не было. Точно не было. А вот обида… Алиса смотрела на Серегу, и внутри было странное желание: вцепиться ему в шею, в плечи, в лицо, и разорвать на тысячу кусочков. Как он когда-то разбил её сердце. Неужели она никогда не отпустит его? Пора бы уже…

Лечь спать после суток сразу никогда не получалось. Возбуждение, которое накапливалось на работе, должно было утихнуть. Когда Алиса работала свою первую смену, у них на этаже чуть не умер мужчина. Ему стало плохо, он плакал. От страха, очевидно. Был вечер, время гораздо более спокойное, чем ночь перед рассветом, например. Но мужчине стало плохо именно вечером. Умирают в разное время суток. Его тогда спасли. Алиса помогала. Подавала аппаратуру, набирала шприцы, колола препараты. Приступ купировали, давление подняли, мужчина отключился, нагруженный успокоительными. Владимир Борисович, дежуривший в тот вечер, вытер пот со лба, помог Алисе собрать всё, и проводил на выход из палаты. Хотя она чувствовала себя прекрасно, и ни в какой поддержке не нуждалась.

– Новенькая? – спросил Владимир Борисович, когда вышли в коридор.

– Первый день.

– Молодец. Не растерялась. Вообще ни одного вопроса к тебе. Обычно у нас людям требуется время, чтобы привыкнуть. Ты где раньше работала? В склифе, что ли?

– Да, нет же! – улыбнулась Алиса. – Я вообще новенькая в медицине.

– Ну ты даешь! – восхищенно протянул врач. – Ты тут на своем месте. Такие нам очень нужны. А я, наверное, никогда не привыкну…

– Почему?

– Да… – Владимир Борисович с досадой махнул рукой, и пошёл в ординаторскую.

Больного на следующий день перевели в хоспис. Борисыч – как его все звали – ходил мрачнее тучи. Потом у них была возможность поговорить на эту тему. На очередном дежурстве. Он объяснил Алисе свою досаду.

– Понимаешь, девочка, мы их пытаемся спасти, вылечить. Колем что-то, капаем, облучаем. Кого-то даже спасаем. И многих. Но вот в таких конкретных случаях, когда уже медицина бессильна, а мы больного реанимируем…мы его держим тут! Вцепились и держим. Зачем? Агонию же только продляем! Не врачом я себя тогда чувствую, нет. Мучителем каким-то.

– Зря вы так! Я считаю, до последнего надо бороться. За каждого. И за каждую минуту.

– Ты молодец. Надеюсь, не сбежишь от нас слишком быстро.

– Я не собираюсь сбегать. – улыбнулась Алиса.

После первой своей смены Алиса не могла спать весь день. Уснула только ночью. Уговорила себя поспать. Смерть была так близко к пациенту! Какая она? Получается, совсем невидимая. Неощутимая. Дыхание смерти… всего лишь метафора. Алиса искренне участвовала в спасении того мужика, это была её работа, а она привыкла работать на совесть. Но если бы не спасли – увидела бы она хоть что-то? Почувствовала ЕЁ рядом? Так, в сильнейшем волнении, строя предположение за предположением, купаясь в своих фантазиях, утопая в них, она и провела тогда весь день. Прошел год, а волнение после суток так и не ушло. Правда, оно уже не занимало целый день, как в самом начале. Пара часов с книгой и кофе, и можно ложиться отсыпаться.

Сегодня Алиса достала первую попавшуюся книгу, чтобы почитать перед сном, и это оказалась книга про вампиров. Нет, книга была не из серии современных сопливых глупостей про вампиров. Написанных женщинами. Которые, наверное, спят и видят, как их укусит вампир. Чтобы превратить их жизнь в одну сплошную жажду крови. А чтобы эта страсть не была так очевидна, женщины-писатели наделяли вампиров способностью влюбляться в живых девушек. Их вампиры не убивали своих девушек. Пили кровь животных. Казалось, ещё немного, и благотворительностью займутся. Ну и бред. Притом, что характерно, бред от начала и до конца. Мало того, что вампиры – это просто глупая выдумка. Так ещё и влюбленные вампиры… умереть не встать. Алису передернуло от последней мысли, она забралась под одеяло, взяла в одну руку чашку с кофе, в другую книгу Стивена Кинга, и не заметила, как уснула. Даже не помнила по пробуждении, что она успела прочитать, и когда убрала чашку на тумбочку. Чудеса. Ну, ладно. Впереди было еще почти два выходных дня. Ну, полтора. Можно начать читать с начала. Алиса очень быстро читала.

Выходные были гораздо более скучными, чем рабочие дни. По графику Алиса работала сутки, а двое отдыхала. Поспав часа три или четыре после смены, она маялась от безделья. Сергей спрашивал про личную жизнь… личной жизни не было. Алисе казалось, что она больше не сможет никому поверить. Да, у неё теперь не было престижной руководящей работы. Но, была квартира. Вдруг она встретит кого-то, а ему просто нужна будет квартира? Алиса бы не удивилась. Она была красива, следила за собой, мужчины искали её общества. Но все ухаживания Алиса решительно отвергала.

К родителям ездить в выходные Алиса не любила. Если надо было чем-то помочь – пожалуйста. Она с готовностью откликалась. Но сидеть в гостях у предков, и чувствовать себя под их печальными взорами живым разочарованием, – это было выше её сил. Так и проводила она своё свободное время в домашних хлопотах и с книжечкой. Изредка выходила в кино. Пару раз в неделю в магазин. Как-то раз она поехала в гости к Татьяне, но так быстро утомилась от её возни с младенцем. Как будто возилась с ним сама. Нет, она правильно не хочет детей. Может быть, если захочет вдруг, съездит к Татьяне снова. А пока достаточно. Таня же не особо любила оставлять сына или мужа и ездить в гости. Ей нравилось держать дома всё под контролем. Ну, и на здоровье.

Моя посуду вечером, Алиса с грустью подумала, что все её друзья обзавелись семьями, кто-то достиг успехов в карьере. А она одна. На работе тоже все семейные. Да и не особо они были ей интересны. Врачи – другое дело. Но врачи – это совершенно другая ступенька больничной лестницы. Кроме нескольких теплых разговоров с Владимиром Борисовичем, ей не на что было рассчитывать. Как же так получилось, что она, такая интересная и умная, совсем одна? И не сама ли она обрекла себя на такое существование? А впереди что? Работа, дом, магазин, пенсия, старость и смерть? А ведь она так и не поняла, что представляет из себя этот процесс умирания. Хоть и повидала уже немало смертей. И не свыклась с мыслью, что она такой же кусок мяса, в котором бьётся моторчик, как и все. А потом он заглохнет. Нет, не свыклась и не смирилась. Так что же это значит? Она сломала свою жизнь? Сама, своими руками? Притом, сломала совершенно бессмысленно? Зря? Как же страшно-то, Господи! Алиса сжала нож в руке, на ладони образовался порез. Она вскрикнула, бросила нож и промыла рану. Кровь не хотела останавливаться. Кровь! Она же еще не дочитала книгу. Книга хоть немного отвлечет её от реальности.

– Алиса, сходи к нач. меду с бумагами на подпись! – озадачила её старшая сестра. Был уже вечер.

– А разве он тут? – изумилась Алиса.

– Тут-тут. Видишь, я тоже тут. У нас проверка. Отнеси, пожалуйста.

– Конечно. Просто обычно Вы сами же…

– Да я на склад бегу, будь он неладен! Там что-то по наркотикам не сходится.

– Ого! Серьезно. Конечно, давайте, отнесу. На посту Люда посидит.

– Конечно, посидит. Куда она денется. – старшая интимно понизила голос. – Я бы её отправила, но сама понимаешь. Разве ей можно доверять…

– Понимаю. – кивнула Алиса, и пошла на второй этаж к нач. меду.

Когда она уже подходила к кабинету, ей показалось, что Игорь Викторович скрылся в конце коридора. Алиса приготовилась ждать под дверью, но на всякий случай потянула ручку на себя. Вдруг обозналась, и нач. мед преспокойненько сидит в своем кабинете. Дверь оказалась открыта, а в кабинете было пусто. И ещё страшно… она всего пару раз была в этом кабинете, и всё было спокойно, а вот сейчас её вдруг обуял неконтролируемый ужас. Дойдя до середины помещения, Алиса встала, как вкопанная. Положить бумаги и выйти? Нет, выйти с бумагами. Нет, не выходить. Карусель из мыслей закрутилась в голове, и Алиса почувствовала головокружение. Следом скрутило живот. Испугавшись того, что с ней происходит, Алиса решила выйти в коридор и попробовать отдышаться. Сердце колотилось, как ненормальное. Да что с ней? Она умирает!? Алиса резко развернулась, готовая бежать, и обнаружила за спиной человека. Мужчину. Вот почему ей стало не по себе! Алиса с детства не выносила, если кто-то находился у неё за спиной. Но как он там оказался? Не было ни звука шагов, ни шороха. И почему проклятый страх продолжает держать её за горло.

– Игорь Викторович вышел. Вы же к нему? – голос у мужчины был глухим. Как из подземелья. От этого стало ещё страшнее.

– Да. Бумаги. На подпись. – выдавила Алиса. И потрясла бумагами, чтобы незнакомец точно поверил. Рук своих она при этом не чувствовала.

– Присядьте. Он сейчас вернется.

– Спасибо. – Алиса облизнула пересохшие губы. Даже сквозь сковывающий её ужас, она осознавала, как красив этот мужчина. Только глаза странные. Было такое чувство, что они не двигались. Как будто, в них не было… жизни? Боже! Срочно бежать. Кто бы это ни был, Игорь Викторович не обрадуется, что медсестра точит лясы с его посетителем. – Я подожду в коридоре. Разрешите?

– Пожалуйста. – усмехнулся незнакомец, и дал ей пройти.

Откуда он взялся за её спиной? Когда Алиса входила в кабинет, там никого не было. Она вышла из кабинета и прикрыла за собой дверь. Ужас чуть отступил. Да, он был сконцентрирован именно в кабинете. Алиса отошла подальше и спряталась за угол. Зачем? Она сама пока не понимала. Но чувствовала, что действует верно. Из её укрытия был виден коридор, в котором скрылся Игорь Викторович. И дверь его кабинета. Да. Она подождет тут, и посмотрит, что будет дальше. Алиса вообще не была уверена, что нач. мед знает о своем странном госте. Он появился из ниоткуда. Хотя… дверь была открыта, логично предположить, что всё-таки знает. Она постоит тут, успокоится и понаблюдает. Заодно придёт в себя. Алису здорово напугал этот приступ всего сразу. Ей с трудом верилось, что она жива. Сердце потихоньку успокаивалось, голова больше не кружилась. Алиса ждала, стараясь не шевелиться и дышать как можно тише. Дурацкая ситуация. Она что, шпион? «Стой тихо!» приказал внутренний голос. Алиса подчинилась. Да и сил не было куда-то бежать. Вообще шевелиться не было сил.

Игорь Викторович появился из коридора с термоконтейнером в руке. Алиса напряглась. Зачем в кабинете нач. меда термоконтейнер? Это же не операционная. И не реанимация. Что за бред? И что можно в нём принести? Судя по тому, как нач. мед нёс контейнер, он не был пустым. Он что? Продает налево органы? Алиса пришла в неописуемый ужас, сменившийся возбуждением. Какая ей разница, что и куда продает нач. мед? В её жизни, кажется, что-то происходит. По крайней мере, она стала свидетелем чего-то. Чего-то отличного от уколов, таблеток, умирающих людей и кухни с тряпкой. Она дождется, когда выйдет тот человек. Алиса была уверена, что выйдет он не с пустыми руками. Ей очень хотелось подслушать, но она чувствовала, что это то, чего делать не надо. Как и заходить сейчас в кабинет.

Она была права. Мужчина вышел с большим пакетом. Алиса бы голову на отсечение дала, что в нём находится контейнер. Незнакомец тем временем потянул носом, усмехнулся, а в следующую секунду он уже стоял перед Алисой. Смотрел своими неподвижными глазами и молчал. Что касается Алисы, она просто не могла говорить от страха и неожиданности. Её не было видно от кабинета. Как?

– Что вы тут вынюхиваете, милая девушка? – спросил странный человек.

– Я жду.

– Меня?

– Нет. Игоря Викторовича.

– Почему за углом?

И тут Алиса внезапно расплакалась. Мужчина поморщился, и подал ей платок. Она стояла и ревела, с бумагами под мышкой, и платком в руке. И так ей было стыдно. Что даже страх прошёл.

– Простите. Простите меня. Я… мне стало любопытно. Вы необычный. И контейнер… это кровь?

– С чего вы взяли, что кровь?

– Я… ни с чего. Ни с чего! Я просто ляпнула!

Ярослав смотрел на это создание, и думал, что ему делать. Ляпнула она… нет, девка красивая. Убивать жаль. Искренне жаль. Ревёт опять же. Несчастная, судя по всему. Нелюбимая малооплачиваемая работа, муж козёл. Что у них там ещё за проблемы нынче? Нет, тут её убивать точно нельзя. Потом уже не сунешься к Игорю, если понадобится. А понадобиться может, не первый случай. Тут кровь чистая. Очищенная. А людская наполнена такими адскими химикатами. Что они едят? Это же немыслимо! Таблица Менделеева в одной баночке. Кто-то из семьи периодически травился этими глупыми животными, и приходилось лечиться очищенной кровью. Что же делать? Тащить девицу куда-то на виду у всех тоже не вариант. Но и оставлять в живых нельзя. Во-первых, она что-то подозревает. Вон, спряталась. Следит. Во-вторых, она, кажется, умная. Ярик поднял голову рыдающей красотки и заглянул в глаза. Да. Явно умная. Какой черт вообще занес её в медсестры? С таким интеллектом на лице.

– Как тебя зовут? – Ярик решил, что пора сворачиваться.

– А… Алиса. – икнула девушка.

– Пойдёшь со мной на свидание, Алиса?

– А вас как зовут?

– Ярослав.

– Красиво. И очень приятно, конечно. А когда?

– Да прямо сейчас.

– Нет. – твёрдо заявила красотка. – Сейчас я не могу. У меня дежурство до утра. Давайте завтра?

Ярику захотелось сказать, что она может больше не волноваться за свою работу. Мертвым работа ни к чему. Нет, красивая девка. Убивать, безусловно, жаль. Но пахнет вкусно. И умная, опять же. Ярик был гурман. Умных людей ему было выпивать приятнее, чем глупых. Как и красивых он предпочитал некрасивым. Но Ярику чертовски хотелось закончить всё прямо сейчас, а не растягивать ещё и на завтра. Прямо сейчас и здесь. Однако, Игоря подставлять не хотелось. Нельзя. Искать нового поставщика, когда всё так хорошо налажено. Ладно. Чёрт с ней. Пусть будет завтра. Сглотнув слюну, он сказал:

– Завтра жду тебя в кафе через дорогу от больницы. В восемь вечера.

И исчез. Алиса взяла себя рукой за колено. Колено ходило ходуном. Это было основанием думать, что она всё-таки не спит. И ЭТО был не человек. Человек не умеет бесшумно подбираться. Человек не умеет так быстро двигаться. Человек не может быть так неправдоподобно красив. У человека не может быть таких неподвижных глаз. А кто тогда это был? И что было в контейнере? Завтра она пойдёт на свидание. И никому не расскажет о своем новом знакомом. А то её запишут в сумасшедшие. Как пить дать. А ещё она проведет наступающую ночь в поиске информации. Если она хоть что-то понимает в жизни и смерти – это было какое-то сверхсущество. Алиса не хотела даже думать ТО слово, не то, что произносить вслух. И это… существо позвало её на свидание не ради свидания, уж она не дура. Она чувствовала исходящую от него опасность, ощущала эту угрозу кожей. Но Ярослав не знает о том, что она не дура. И это хорошо. Он не будет готов к тому, что она подготовится к встрече. Пусть думает, что она глупышка и станет его лёгкой добычей. Пусть. Он так красив… даже жалко его разочаровывать. Но, ничего не поделать. Умирать она не готова. А может быть не ходить? Нет… это ничего не решит. Он придёт за ней сюда. Ведь он знает, где её искать. Да и как она может не пойти! А вдруг окажется, что всё правда? И можно получить вечную жизнь? У Алисы даже ладони вспотели. У Ярослава свои планы на это свидание, а у неё свои. Осталось дожить до завтра. Вытерев руки платком Ярослава, она сунула его в карман больничных брюк и шагнула в направлении кабинета нач. меда. Документы всё-таки нужно было подписать.

Интернет мог смело претендовать на звание «хранилище бреда». Всюду писали о каких-то травках, растущих в Африке, судя по незнакомым экзотичным названиям. Или о чесноке и боярышнике. Или про осиновый кол, но это точно было преждевременно. Интересно, почему кол именно осиновый? Не березовый? Не дубовый?

Самой реалистичной, если тут вообще уместно это слово, Алисе показалась информация о распятии и святой воде. Решив не тратить время на поиск неизвестных растений, и не мучить себя килограммом чеснока, она после смены купила пятилитровую бутылку с питьевой водой, вылила её, и направилась в церковь. За день она выпьет эти пять литров святой воды. Должна выпить. И если всё, так как ей показалось – Алиса, ты спятила, вампиров не существует! – в её крови вечером будет хорошая порция святой воды. Черт побери, да она просто рискует воспарить. Как бы крылья не выросли. Нет, понятно, что большая часть воды выведется естественным путём. Но и останется немало. Достаточно для того, чтобы испортить кайф любому, кто захочет отведать её крови. Если сработает, если сработает… а почему, собственно, не должно? Если странный тип – вампир, а судя по всему это так и есть, святая вода в крови – то, что надо. Но это бред. Никаких вампиров нет. А кто же был это таинственный незнакомец? А его просто не было! Он показался Алисе. Приглючился, так сказать. И сегодня, когда она придет в кафе – она никого там не встретит. Так может быть и не ходить? Лечь спать, а вечером провести время, как обычно. С книжечкой. Или за фильмом. В морозилке есть мороженое…

Однако, весь день, вместо того, чтобы отсыпаться после суток, Алиса пила святую воду и бегала в туалет. К вечеру она осилила все пять литров, и боялась описаться по дороге. Ничего. Зайдёт в какой-нибудь ресторанчик для бедных, в самом крайнем случае. Где не нужно ничего заказывать, чтобы посетить туалет. Как же её трясет! Ночью, когда в больнице умирала девушка, Настя, её так не трясло. Её не трясло вообще.

Настя училась в МГИМО, была молодая, красивая и весёлая. Полная планов. Она собиралась защищать диплом, когда вдруг начала быстро уставать. А потом падать в обморок. Тогда забили тревогу, перестав списывать всё на переутомление. У Насти оказалась тяжёлая форма рака. Злокачественная опухоль головного мозга с красивым названием. Врачи сразу развели руками. Честно предупредили родителей Насти, что лечения нет. Пробовать можно. Но результат всё равно будет печальный, просто немного позже. Родители увезли Настю в Германию. Спустя несколько месяцев привезли совсем больную. Деньги были потрачены, все способы испробованы, а Настя всё угасала. Борисыч тогда сказал Настиному отцу:

– Не вините себя ни в чём. Если бы вы оставили её у нас, было бы всё то же самое.

Видный мужик лет сорока на вид за эти несколько месяцев постарел, сгорбился, низко опустил голову. И всё время плакал. Настина мама держалась лучше, и выглядела по-прежнему блестяще, только глаза потухли. Вид шикарный от кончиков пальцев до кончиков волос, а глаза тусклые и пустые. Настя была их единственной дочерью. Они искренне не понимали, как такое возможно: их умный и целеустремленный ребенок сходит с дистанции в двух шагах практически от первой цели… почему? За что? Где справедливость.

Алиса в свободное время сидела по несколько минут у Насти. Девушка уже не могла читать, опухоль лишила её зрения. Папа принес ей аудиокниги. Слух у Насти пока ещё был. Принес не чушь какую-нибудь. Английскую и немецкую классику в оригинале. Философские многочасовые трактаты. Зачем ей это, недоумевала Алиса. Зачем теперь? Она искренне сочувствовала Насте. Спрашивала:

– Что для тебя сделать? Может принести что-то?

– Не волнуйся. Мне папа всё принёс.

– Посидеть с тобой?

– Посиди. Тебе не помешает «Сократ»?

– Не помешает. Я же сама пришла. – Алиса помолчала. – Тебе страшно?

– Страшно? Почему? – тихим голосом удивилась Настя.

– Ну… ты знаешь почему.

– А… это потому, что я умру? Так все умрут.

– Ну… не в двадцать два.

– Это неважно, Алиса. У всех своя история. Просто моя оказалась короткой. Так бывает. Бояться и злиться бессмысленно.

– А ты всегда делаешь только то, в чём есть смысл? И чувствуешь тоже?

– Стараюсь. – слабо улыбнулась Настя.