Окна нашей спальни выходили на озеро. Я часто наблюдала, как маленькие лодочки медленно дрейфуют туда-сюда, белея одинокими парусами. Извините, не удержалась. К виду лодок и воды я скоро привыкла, а к тому, что над машиной летают аисты, нет. И чайки орали так громко, что спать утром было просто невозможно. Я вздыхала, вылезала из-под одеяла, выпускала собаку в сад, пила кофе и шла отмывать машину от аистов. И так почти каждый день.
Озеро было совершенно неромантичного происхождения – когда-то на его месте был карьер. С зарослями ежевики на берегу и даже двумя островами. Маленькими – на одном лишь два летних домика помещалось, а другой был необитаемый. Озеро делила на две части длинная бетонная дамба. Одна часть была отдана лодкам, рыбакам и птицам, а другая отведена под пляж. Там такое можно было увидеть! Или мы не в Голландии?
Всю пляжную территорию четко поделили на сегменты «по интересам». Сначала шел обычный песчаный пляж, а подальше, там, где кустики, – нудистский. Территорию нудистов пересекала пешеходная дорожка, где мы периодически гуляли с собакой.
Нудисты были ненавязчивые, скромные даже, за исключением двух придурков. Они прятались за дерево у самой тропы, а когда кто-то проходил мимо, выглядывали застенчиво и тихо говорили: «У». Пугали, значит. Я поначалу и правда пугалась, а потом привыкла и не обращала на них внимания. И Машка тоже.
Зимой иногда озеро замерзало. Нам повезло. В год, когда мы переехали, было очень холодно. Озеро покрылось толстым льдом, и можно было кататься на коньках. Катались не везде, только на проверенных участках. Все дело в том, что В Гронингене есть месторождение газа. В некоторых местах газ выходит на поверхность, и лед там не замерзает. Помню, Мишка наткнулся на такое. Хорошо, что весь под лед не ушел, только ногой по пах провалился. Все равно радости мало, хоть и до дома недалеко. Но голландцы-то этого не знали! Никто не подошел и не спросил, нужна ли мальчику помощь? Увидели, что сам выбрался, и дальше заскользили. Вот если бы он с велосипеда навернулся, тогда другое дело – все бы на помощь кинулись. Все равно было здорово, особенно летом.
Вот только добираться до школы от нового места нужно двумя автобусами. И долго, почти час. Сначала пройти пешком с полкилометра, потом на одном автобусе доехать до центра, а оттуда, на другом автобусе – в деревню Харен, где находилась школа. А на машине ехать всего семь минут. Пришлось купить вторую, потому что от своей я избавилась полгода назад перед переездом в Голландию.
Харен – это местная Рублевка. Здесь живут самые богатые люди провинции, в основном, преклонного возраста. Как раз в то время, когда там учились наши дети, про это скучное местечко узнал весь мир. Какая-то девочка написала в соцсетях про вечеринку в честь дня рождения и пригласила всех, думая, что придут только свои. Буквально все откликнулись, со всей Голландии и окрестностей! Тысячи! Девочка объявление убрала и сама от греха подальше слиняла, но процесс было уже не остановить. Что там творилось! Машины жгли, витрины били, а еще говорят, что голландцы – мирная нация. Моему знакомому тележурналисту голову случайно пробили. Но фильм про это он все-таки снял и даже приз получил на каком-то фестивале.
Ладно, отвлеклась я что-то. Понятно, что всей суммы для покупки дома, у нас не было, надо брать кредит. Найти банк, который бы его выдал, было непросто, потому что кредитной истории в этой стране у нас не было. Как и долговременного рабочего договора. Правда, последний пункт оказался самым незначительным, потому что работодатель мужа шлепнул на бумажку от банка печать и черкнул два слова, что по истечении годового контракта больница возьмет мужа хоть пожизненно и на любых условиях. Потому что психиатров в Голландии не хватало страшно! Мужа взяли на работу даже без знания языка, за уроки платила клиника, переезд из Германии оплачивали полностью, и в течение первых десяти лет тридцать процентов зарплаты не облагали налогом. Кроме психиатров такие условия касаются анестезиологов, программистов, экономистов, инженеров, газовиков, нефтяников… Представителей дефицитных профессий, в общем.
Понимаю сейчас, что это было неправильно, но для поиска ипотеки мы тоже взяли маклера. Жили мы в Голландии недолго, языка толком не знали, так что все равно бы обязательно вляпались. И время для покупки было очень неподходящее – на пике цен и процентов.
Все люди, с кем мы имели дело, были предупредительны, милы и любезны. Так всегда бывает, пока ты не поставишь последнюю подпись на последнем документе. Наш финансовый советник даже бесплатные уроки бальных танцев предлагал, он был в прошлом чемпионом то ли мира, то ли Европы. Предложение я отклонила, предпочла лекцию по кредитованию.
Он рассказал, что ипотека в Голландии бывает трех видов: гасишь только проценты, а стоимость дома не выплачиваешь вовсе; гасишь проценты и выплачиваешь часть стоимости дома; и, самый редкий случай, – гасишь проценты и полностью выкупаешь дом. Большинство домовладельцев выбирает первый вариант, это гораздо выгоднее, чем аренда дома или квартиры. Цены на жилье стабильно растут, так что они ничего не теряют и через несколько лет продают дом с выгодой. И еще раз в год здесь разрешается выплатить около десяти процентов стоимости дома. Разумеется, этот случай касается только тех, у кого такая возможность есть.
В среднем, голландцы покупают недвижимость пять раз за жизнь. Сначала – маленькая квартирка или студия. Потом, когда женятся и рожают детей, берут домик побольше… Дальше возможны варианты: другое жилье в случае развода, например. Наверное поэтому голландские квартиры такие убогие. Люди не рассматривают свое жилье в качестве постоянного, так зачем тратиться? И так сойдет.
Теперь о нашем случае. Первый вид кредита показался нам нелогичным. Как это – платить за дом и не выкупить его? Третий вариант – чисто гипотетический, его мало, кто выбирает, так как он слишком дорогой. И мы остановились на втором. И как-то нам посчитали, что через тридцать лет мы все равно останемся должны банку почти двести тысяч. Оказывается, в Голландии это нормально.
Финансирование почему-то разделили на две части: одна часть – под 4,8%, вторая – 5,3%, кредит сроком на тридцать лет. Может быть, для России это и маленький процент, но для Голландии – огромный. К примеру, сейчас, когда кризис, вроде как, кончился, кредит можно взять под 1,93%, если не вносишь предоплаты вообще, или 1,68% при предоплате 15%. Ипотечный рай скажете вы? Только почему-то выплачивать жилье никто здесь не торопится. Потому что налог на недвижимость платят только с выкупленной части.
Ладно, не суть. Мы вселились, пустили наконец-то пресловутые корни и сделали ремонт. Поменяли кухню, сантехнику, пол, выкорчевали колючие насаждения в саду… Купили джакузи – аж две, потому что первая была длиной метр девяносто, и муж в ней терялся со своим ростом сто семьдесят. В общем, стал не дом, а картинка, живи да радуйся! А теперь я спросить вас хочу… Дом в Голландии с видом на озеро никому не нужен? Продам с любовью!
Возможно, все, что я вам расскажу, это неправда. Потому что за такое и лицензии лишиться можно. С другой стороны, дело давнее, так что можно и признаться. Но имена я на всякий случай изменила, хотя могла бы и не стараться. Потому что ну не может немецкий врач носить имя Абдулла Аль Хамуд! Так что будем считать, что он – фигура мифическая, а рассказ этот – просто выдумка.
Это случилось в те времена, когда мы были совсем зелеными эмигрантами. Мы недавно приехали в Германию и только что закончили языковые курсы. Большой пользы они, честно говоря, не принесли. Так, размытые теоретические знания. Люди в нашей группе были, в основном, интеллектуальные, и все свободное от уроков время посвящали шахматам и преферансу. Что удивительно, почти все, включая моего мужа, сделали впоследствии очень неплохую карьеру.
После окончания курсов муж начал усиленно искать работу. Каждый месяц к нам приходила газета «Немецкий Врачебный Листок». Помимо научных статей в ней сообщалось, какие вакансии есть на данный момент в разных больницах Германии. Муж посылал резюме абсолютно во все! Только в хирургию не посылал на всякий случай. Вдруг бы взяли, а он не любит людей резать. Да и не сказать, что умеет. В лучшем случае приходил отказ, а чаще его письма просто игнорировали.
Я посетовала одной своей подруге, что муж уже в десяток клиник обратился и отовсюду отворот поворот получил. И она вспомнила про своего студенческого приятеля Абдуллу. По ее словам, человек он был страшно жадный и ленивый, но со своей врачебной практикой. Она поговорила с ним, тот передал, что если Борис согласен работать за бесплатно, то он милости просит. То, что муж едва говорил по-немецки и ни фига не понимал в гастроэнтерологии, роли не играло. Я не сказала вам? Абдулла гастроэнтерологом был, высочайшей причем категории.
В Германии многие наши врачи сменили специализацию и пошли работать туда, куда брали. Никого особо не волновало, каким врачом ты был до эмиграции, лишь бы не санитарным. Этой профессии в Германии не существует вовсе, и санитарный врач здесь врачом не считается. Были у людей трагедии, скажу я вам.
Так вот, практика… Можно сказать, что она была боевая. Муж поприсутствовал пару раз на приеме и попросился в ближайший выходной подежурить вместе с хозяином. Тот удивился. Какой нормальный человек в субботу добровольно работать захочет? Но сказал, что можно прийти с утра пораньше, часикам этак к восьми.
Дежурство домашнего врача в Германии выглядит так. Врач сидит у себя в кабинете, ему на телефон приходит вызов. Пациент или его близкие обычно сами звонят, список телефонов висит на дверях каждого праксиса. Доктор беседует с пациентом по телефону, и если ситуация требует его личного присутствия, то медсестра вызывает машину с водителем, и врача везут к больному. А там он уже сам решает, что делать: в стационар больного везти или помочь на месте.
В день дежурства муж пришел на работу в восемь. Никого, кроме медсестры, в праксисе не было. Через десять минут поступает вызов, а доктора нет! Только мой муж, который проходит практику и самостоятельно прикоснуться к пациенту не имеет права. Сестра срочно звонит Абдулле, тот недовольно ворчит и говорит, что халат с бейджиком висит в шкафу, а печать лежит в тумбочке. И вообще: «Оставьте меня в покое, я спать хочу! Он хотел дежурить, вот и пусть и дежурит.»
Бледный супруг цепляет на халат чужой бейджик, на бейджике написано: «Доктор А. А. Хамуд, интернист, гастроэнтеролог». Сует печать в карман и берет тревожный чемоданчик, который водитель тут же у него отбирает. Негоже доктору самому тяжести носить, не по чину.
Поехали. Первой пациенткой была старушка лет под девяносто, она жила вместе с братом в одной квартире. Муж задает вопросы о самочувствии, сердце и легкие слушает, давление меряет, живот щупает. А дедуля говорит сестре: «Маленькая моя, ты узнаешь доктора Аль Хамуда, у которого ты была на приеме в прошлую пятницу?» Боря похолодел. Старушка с трудом открывает один глаз, смотрит на Борю и говорит: «Нет, не узнаю». А Боря: «Вот видите, какая она плохая! В больницу ее!» И вызывает скорую.
Абдулла пришел только к одиннадцати утра, его уже ждал следующий вызов. А водитель один и тот же на все дежурство дается. И заменить врача не представляется никакой возможности. Заподозрит же неладное. Так и отпахал Боря все смену под чужой фамилией, и хоть бы кто что заметил.
Как вы понимаете, с таким шефом муж быстренько стал специалистом экстра класса, всему выучился. Это уже потом жизнь заставила его переквалифицироваться в невропатолога, а затем – в психиатра.
Кстати, прочитал он то, что я тут написала, смеялся долго и ругался тоже. Сказал, что у меня фантазия богатая, а память плохая. «Не нравится, – говорю, – сам пиши!» Обещал подумать и пошел на работу.
Дело было в Германии в самом начале нашей заграничной жизни, когда муж проходил практику в гастроэнтерологическом праксисе у одного араба. Проходил бесплатно, положительную характеристику зарабатывал. Время тогда было трудное, денег катастрофически не хватало. Муж получал пособие как человек, ищущий работу, а я числилась в типографии на какой-то непонятной должности. Почему числилась? Я вторым ребенком была беременна, и муж мне регулярно больничные выписывал, чтобы я не работала. Работа была вредная и тяжелая, точно не для беременных. Когда его фантазия иссякала, он подключал к делу знакомого стоматолога. Даже не знаю, что он мне там за диагнозы ставил.
Голова в то время была постоянно занята поиском способа зарабатывания денег. Потому что араб был редкостный жмот, и кроме драгоценного опыта выпросить у него было нечего.
Тут муж заметил, что на улице, где он работал, с периодичностью раз в две недели бьются машины. Аварии происходили на Т-образном перекрестке, поперечина которого находилась как раз под окнами праксиса. Брусчатка, узкая улица, дождь и что-то еще неведомое делали этот перекресток просто взрывоопасным для движения транспорта! Но парковаться там разрешалось, и как раз с припаркованными машинами все инциденты и происходили. В них просто тупо въезжали на повороте.
Сначала муж убирал свою машину от греха подальше от опасного места, а потом подумал: «Какого черта, это же Клондайк! К тому же это место законно принадлежит мне, потому что я здесь работаю». У нас был тогда хорошо подержанный Форд Фиеста – не жалко.
Надо сказать, что зад в Германии стоит дорого. В том смысле, что если тебе туда въехали, то страховка платит очень прилично, а ты не виноват в любом случае. А как же, ведь речь идет о нарушении геометрии кузова! При всем при том машину чаще всего совсем не ремонтируют, и она без проблем бегает по дорогам и дальше. Конечно, если речь идет о легком касании или малозаметной царапине, а не о серьезном повреждении вроде разбитого фонаря или багажника всмятку.
О проекте
О подписке
Другие проекты