– Вот ты где.
На стол, где устроился с ужином усталый орк, упала ломкая тень. Орк поднял блеклые глаза с покрасневшими белками и криво улыбнулся в темные с проседью усы.
– Мое почтение, магистр. Давно вернулся?
Тень не шевельнулась. Темные глаза смотрели сердито.
– Утром. Я искал тебя, Тумаг.
Орк поставил локти на стол, переплел пальцы. Движения его были тяжелыми, медленными.
– Да я не прятался. Вот он, я.
– Ты что с девочкой сделал, Тумаг?
Орк подвигал челюстью взад-вперед. Мелькнули крупные неровные зубы.
– А что ты на меня волчищем смотришь, магистр? Я к тебе пришел. Я тебя спросил: есть толковый искатель под рукой? Ты сам ее ко мне привел. А теперь глядишь так, будто я ее украл.
– Тумаг, я просил ее беречь. А ты что сделал?
– Я берег. Хотя вообще-то я не нянька.
Мужчина нависал над столом, буравя глазами орка, тот угрюмо глядел исподлобья.
– Ну хорошо, – магистр ногой выдвинул стул, уселся, сложил руки на груди. – Давай рассказывай, как угробил мою любимую ученицу.
– Нечего рассказывать! – Орк стукнул кружкой и на стол плеснул эль. – Я делал свое дело, все делали свое дело, и девочка твоя – тоже! Тяжко обернулось? Тяжко. Моя вина? Не моя. С виду была обычная история: мага свернуло с пути, понесло по кочкам, ну бывает, случается. Наша работа какая? Отыскать, скрутить, доставить. Кто ж знал, что там такое?
– Рассказывай, – повторил мужчина, цедя слова сквозь зубы.
Тумаг тоже сложил руки на груди.
– Я тебе баечник? Девочку расспроси.
– Не могу.
Орк молча смотрел, ждал.
– Не могу, – повторил мужчина. – Она уехала. Ничего не объясняла, оставила мне записку, что не может быть искателем. Для нее уже назначение было готово, а она… Вот так.
– Не может быть искателем? – переспросил орк. – Кто ее спрашивает? Она уже искатель. Куда она убежит-то от этого?
Мужчина пожал плечами, сник.
– Тумаг, я хочу знать, что там случилось.
– Ты без меня знаешь. Все знают. Много шума было.
– Я не слушал шум. Я только вернулся из Алоники. Я хочу правду, а не слухи, и из первых рук. В подробностях.
Орк долго молчал, постукивал ногой по полу, потом махнул рукой и подвинул кувшин на середину стола.
– Паршивая история вышла, Дорал. Ты наливай себе тоже. Я расскажу.
Я думал, это будет прогулка. Неприятная – что ж хорошего, когда маг начинает творить безобразия? Неприятная, да. Но недолгая, не трудная и уж тем более без гнусных подарочков. А вышла одна из самых паскудных историй в моей жизни.
Нам требовался хороший искатель, потому как деревушка была далеко на юге. Кто знал, чего может натворить пришибленный маг, пока мы до него доберемся?
Молодой парнишка, самоучка из большой деревни. Жил да не тужил, ходил через порталы, работал на общинном поле, делал травяные составы. А потом у него чердак сорвало. Причем к тому вздоху, как нас известили, что дело дрянное, он уже разошелся так, что лишь держись! Ты ж знаешь, как это бывает.
Ну что, взял я твою девочку, взял трех боевых, да поехали.
Когда добрались до деревни, там уже творилось не пойми что. Маг на людей бросался, животину обижал. Слово ему поперек сказать боялись, потому как с теми, кто пытался, непременно случалось плохое. Кого дворовая собака порвала, сбесившись. Кто язвами покрывался, криком исходил…
К тому времени, как мы доскакали до деревушки, парнишка то ли прознал, то ли просто понял, что нельзя ему оставаться. Спалил хату деревенского головы вместе с самим головой, да и сбежал. Соседского младенца забрал из колыбели, совсем крохотулечный был ребятенок, даже имя ему дать не успели.
Девочка твоя считала у перепуганных сельчан образ и повела нас. И вот мы скачем-скачем, а ближе не становимся. Уходит от нас, зараза. Кругами водит. Мы сначала не понимали, отчего не можем изловить самоучку. Что может вполсильный, обученный Картами маг?
Ну, он нам показал. Фантомы воротил. И не простые, Дорал!
Случаются кошмарные сны, до того настоящие, что нельзя не поверить. Это было похоже. И все его иллюзии слоились.
Это знаешь, как? Будто просыпаешься от кошмара, что был до одури похож на правду, и понимаешь – все-таки сон. Но еще ходишь по дому и кажется, будто вот-вот натолкнешься на что-нибудь из того, что привиделось, уж очень настоящим оно казалось во сне. Боишься обернуться, открыть двери, отдернуть занавесь. Кажется, будто глядит кто-то. Что вот-вот…
А потом случается иная дрянь, и ты мечешься, мечешься, а потом понимаешь: да такого не могло быть, просто не могло! – и пробуждаешься снова. Кошмар в кошмаре. И тогда уже не можешь понять: в этот раз ты по-настоящему проснулся или снова спишь и видишь дурной сон?
Вот такие у него были фантомы. Ох, Дорал, чего мы там насмотрелись!
Пригорки, на которые мы въезжали, оборачивались гигантскими мокрицами. Набранная в ручьях вода становилась гноем. Небо трепыхалось будто одеяло, которое трясли демоновы руки, с него сыпались звезды и падали вниз, на лету обращаясь в слепящий звук. Не фыркай. Тонкий мерзотный звук, а после него опускается тьма.
Мы ходили через красный кисель, который мучал кожу сухим жаром, потом оказывались в дрожащем студне, затем среди громадных водорослей, после был дождь из потрохов, а потом…
Были фантомы, замаскированные другими фантомами, и действительность, которая притворялась иллюзией. Мы могли въехать в лес, думая, что движемся по полю. Однажды чуть не сверзились в овраг, который прикидывался речкой.
Мы бы не продрались через эти иллюзии сами или сошли бы с ума, заплутав. Твоя девочка нас вела через все это помешательство. День за днем. Мы временами не понимали: идем по настоящему миру или по больному сознанию этого паршивца.
И ты понимаешь, эта сволота все время держалась где-то рядом, нельзя же питать фантомы издали. Хитрый, гадина, как лисица. Вот-вот хвост промелькнет, вроде как временами ты видишь его краем глаза, но никогда не уверен.
И ребятенок плакал среди всего этого, мы временами слышали. Жалобно так заходился, отчаянно. Ох, как нас это злило, Дорал! Он мучает дите, а мы все не можем до него добраться. Мы тогда еще не поняли, зачем он ребятенка с собой потащил.
А твоя девочка все вела нас. Как по нитке. Труднее всех ей было, если по правде. Мы четверо терялись в месиве из настоящего мира и фантомов, а она во всем этом еще выглядывала его след. Он петлял так же, как эти видения, он терялся, истончался, снова вылезал… Она жила среди кошмаров, даже во сне.
Не смотри так на меня. Я ее поддерживал, как мог, хотя что я мог?
Она не ныла, ты не думай.
Вот так мы его гнали до самой Меравии, все не могли пробиться через эти скопища иллюзий. И никак не могли понять, где он берет столько энергии, чтобы создавать и поддерживать их. Чтобы устроить подобное, нужна целая армия магов, да и та вскоре упала бы без сил. Самоучка не мог делать сотой доли того, что мы видели. Мы ничего не понимали, у нас не было сил, чтобы строить догадки, потому что весь мир вокруг нас стал одним большим помешательством.
Несколько раз мы находили мертвые тела – два раза были подлетки, один раз женщина и один раз девчушка. Потом оказалось, тела настоящие, но тогда мы ни в чем уверены не были.
И тут твоя девочка, а она уже тогда на тень походила, вдруг говорит: а ведь аура тоже искажается иллюзией. Похоже, очень похоже, сразу не разобрать во всем этом месиве, но следы разные. Их двое было, двое, представляешь? Никогда бы нам без нее не понять. Очень сильный искатель, очень! И как она в том состоянии что-то соображала еще? Не понимаю. Скала, не девчонка!
Словом, Дорал, у них реликвия была. Творила и держала иллюзии, одну за другой, как озверелая. Перезарядить они ее не сумели, но, пока работала, питали долго.
Когда эта дрянь наконец выдохлась – твоя девочка нас быстро к ним привела. Как она держалась – я не понимаю. Знала, что надо, и держалась. Почти не спала к тому времени несколько дней, только заснет – ее тут же одолевают видения. Так что не спала и ничего не ела, то и дело у нее кровь носом шла. Жуть. Я ее, считай, на себе волок.
Она довела нас до западного предела Меравии, до подножья Драконовой горы. Там мы этих гадов скрутили в пещере. Один из них некромантом был. Не парнишка, а тот, второй маг. Ребятенка выжал, питая реликвию, а потом, когда тот помер, поднял и дожимал из него какие-то крохи. Представляешь? Мертвяга-младенец.
Ох и досталось им, я тебе скажу. Все мы им припомнили: и ту первую деревеньку, и трупы по дороге, и свои видения. И за перерожденного ребятенка отдельно отсыпали. Девочка твоя сама его упокоила. А потом села подле тельца, взяла его за ручку, да так и сидела, пока мы этими гадюками стены обтесывали.
Про нас никто не скажет, что мы не чтим общинных законов. Доставили обоих в целости и со всей возможной быстротой. Не Божиня весть в какой сохранности – это да, но мы очень злыми были. Повезли этих сволот в меравийскую Школу, до нее было всего полдня пути, да и лаборатория некромантская, хотя вроде общая, а стоит все-таки на их земле, а не на нашей.
Там и судилище вышло. Парнишку на плаху определили. А некроманта отпустили.
Отпустили, не смотри так на меня. Оказалось, он не беглый и не придурочный, а имеет должность в некромантской лаборатории под началом колдуна, который вот-вот научится закреплять остатки аур зомбарей. Потому они и рвались в горы Драконовы, в лабораторию шли. Дошли бы – парнишку тоже могли бы отбить. Но не успели… На судилище колдун за своего сопляка вступился, а там и обе Школы такой вой подняли! Так что некромант отделался заключением в своей лаборатории. Пятнадцать лет без права уходить дальше горы Драконовой. Но на деле – сам понимаешь. Показаться на дорогах Меравии он не сможет, а вот если в Даэли сбежит – никто не узнает, а и узнает – не почешется.
Вот что сломало твою девочку, Дорал. Не погоня, не фантомы и даже не мертвяга-ребятенок. А то, что этого гада отпустили. Он таких дел натворил – она ж видела это все. Едва себя не угробила, чтобы поймать эту погань. А его отпустили.
И кто ей такую подлючесть подсунул? Своя же Школа. Которая твою девочку растила, воспитывала и шесть лет говорила ей про маговский долг.
Такое вот получилось дело. Нет моей вины. Я не знал, куда приведет эта история, а только выходит так, что без девочки мы бы не справились. Не всякий другой искатель нашел бы эту сволоту, не всякий бы стал так выкладываться. И одной гадине из двух все-таки башку отрубили.
Вот и скажи мне: радоваться или печалиться, что твоя девочка с нами поехала?
Пойдем, Дорал. Смеркается. Теперь-то чего уж.
И знаешь, что? Я после этой заразной истории зарекся возить некромантов на судилища. Если случится какому из них напаскудить и попасть ко мне в руки – живцом не уйдет. А больше я ничего сделать не могу. Ты же знаешь.
О проекте
О подписке