Первый год, когда они остались с отцом одни, был очень трудным. Посёлок небольшой, и родители то и дело сталкивались друг с другом. Отец сильно переживал эти встречи, и тут он встретил старого знакомого, приехавшего к родне, который после института работал, как раз в том городке, где жили родители Ивана. Знакомый рассказал, что у них на заводе не хватает хороших инженеров, и Варин отец, посоветовавшись с дочерью, решил сменить место жительства.

На заводе ему выделили служебное жильё – тот самый домик, где Иван и встретил Варю. На новом месте девочка пошла в десятый класс, а Иван, в тот год, уже окончил школу и поступил в училище. Потому они и не встретились раньше. Ещё через год Варя уехала из города в областной центр, учиться в университете. Отец остался один и через некоторое время женился на медсестре из местной поликлиники. Отношения у Вари с мачехой не сложились, и она стала приезжать домой очень редко. С родной матерью связь тоже оборвалась и Варя о ней долгое время ничего не знала.

Лишь через несколько лет после свадьбы до них дошло известие о том, что Варина мать умерла через два года после отъезда мужа и дочери. Она пыталась родить ребёнка новому мужу, но возраст был уже не мал, беременность протекала тяжело, и в итоге врачам не удалось спасти ни её, ни ребёнка. Варя переживала это известие и мечтала когда-нибудь навестить могилу матери.

Мачеха, услышав о том, что Иван с Варей решили пожениться, долго ворчала, высказывала своё недовольство, и беспокоилась о лишних тратах. Но, поняв, что денег от неё не требуют, успокоилась и препятствовать не стала. Правда, и не помогала.

Через три дня Иван с Варей стояли в ЗАГСЕ. На невесте было красивое белое платье – Татьянино. Та, услышав новость, развернула бурную деятельность. Достала своё свадебное платье, почистила, погладила, чуть-чуть ушила, и Варька выглядела в нём замечательно. Никто не мог и подумать, что платье шито не на неё. Фату и перчатки купили сами, белые туфли у Вари нашлись. Свадьба получилась уютной и домашней.

А ещё через два дня Иван уезжал на Север. Варька должна была доучиваться в университете, а ему ещё предстояло решать вопросы с жильём и оформлением документов на приезд жены.

Глава 7

Мысли о жене и сыне были постоянными спутницами Ивана, но суровая действительность и неясное будущее были сейчас важнее. Улаф тоже тосковал по дому. Иван уже знал, что парень ещё не был женат и даже девушки пока не имел, но он был старшим кормильцем своей большой семьи. Отец, тоже рыбак, потерял здоровье в многочисленных плаваньях и в море его уже не брали. Мать никогда не работала, занимаясь домом и воспитанием шестерых детей, пятеро из которых были девчонки. Семья жила небогато, а без Улафа им станет совсем плохо.

Иван видел, что Улаф всё больше приходит в отчаянье, и пытался успокаивать его, как мог. Подбадривая товарища по несчастью, Иван сам старался собраться и не показывать свою, всё возрастающую тревогу. Их положение обещало превратиться в безнадёжное. Время не спеша добралось до июня и медленно поползло дальше.

Полярный день был уже в разгаре, следить за меняющимися сутками стало гораздо труднее. Солнце гуляло по небу и пряталось время от времени только за тучами, которые несли с собой то снежные заряды, то мелкий нудный дождичек, а то и вовсе нечто среднее – тяжёлое и мокрое. С неба сыпались огромные снежинки, превращающиеся в полёте в грузные дождевые капли. Вода не задерживалась на каменистых склонах, и быстро скатывалась в море. Хорошо это было только для лодки, которая могла бы совсем рассохнуться без воды. На воду моряки её не спускали, боялись за потёртый старый трос. Если оборвётся, в другой раз из воды её не вытащишь, и привязать будет нечем. Они всё ещё возлагали надежды на лодку. Да и на что ещё они могли надеяться? Никакие суда в эту островную часть явно не заходили.

Иван всё ломал голову над тем, как заделать течь в шлюпке. Пробоина была невелика, но достаточная для того, чтобы небольшая посудина с двумя моряками на борту затонула за несколько часов плаванья. Даже постоянное вычерпывание воды не дало бы больших результатов. К тому же края пробоины были рваными и понемногу крошились. Залатать её было нечем, да, и как бы держалась заплатка? Следовательно, дыру надо было плотно затыкать и укреплять края. Но, как это можно сделать, не имея никаких подручных средств, ни Иван, ни Улаф не представляли. Неожиданно помог случай.

Старый парусиновый плащ, найденный в домике, и под которым они теперь спали, был настолько ветхим, что постоянно трещал и расходился по швам, грозя вскоре совсем превратиться в сплошную дыру. Однажды утром от него отвалился рукав, и Улаф долго разглядывал его, соображая, что с ним делать. Наконец, видимо озарённый какой-то мыслью, он взял рукав и нож, и вышел на улицу. Там он собрал мелких сучьев. Поломал и порезал их ножом, как можно мельче, набил ими рукав и завязал его концы небольшими кусочками бечёвки. Получилось что-то вроде небольшой подушки, которую он и положил на лавку.

Улаф, совсем по детски, радовался своему творению, а Иван смотрел на него, расширившимися от восторга глазами. Улаф даже удивился, произведённому им эффекту. Но Иван радовался не подушке, а той идее, которая пришла ему в голову при виде этого старого рукава, превратившегося в нечто полезное.

– Вот именно так! Именно так мы и заделаем пробоину, – радостно сообщил он Улафу и потащил его опять на улицу. Там на голой земле, он веткой нарисовал, ту затычку, которая и была нужна.

– Мы возьмём рукав, завяжем один конец, набьём его землёй, вставим в пробоину и опять завяжем. Земля распределится и закроет дыру. Я видел недалеко небольшую сосёнку. С неё можно собрать смолу. Засмолим края пробоины. Чтобы не расползалась, и рукав тоже надо промазать, чтобы прилегал плотнее, – объяснял Иван свою идею.