– Что, разглядываешь? – услышала Яна незнакомый голос и, вздрогнув, обернулась. На нее немигающим взглядом уставилась какая-то бабулька.

Внешность. Глаза маленькие, как ягоды черной смородины; взгляд острый, любопытный; на обветренных губах лукавая улыбка; маленькая, но крепко сбитая, видно, что на здоровье не жалуется и каждый божий день занимается «зарядкой» в своем саду или огороде.

Манера одеваться. Цветастая плиссированная юбка по щиколотку, линялая кофточка вишневого цвета.

Возраст. Наверное, около семидесяти? Во всяком случае, согбенной старушкой ее не назовешь.

Черты характера. Уж точно любопытство.

Хозяйка, наверное, решила Яна и сразу расстроилась, потому что совершенно по-другому представляла себе эту женщину.

– Да, присматриваюсь, – кивнула Яна, стараясь казаться доброжелательной.

– Я б на твоем месте даже не думала… Знаешь, чего она этот дом сдает?

– Кто? – недоуменно вскинулась Яна.

– Полина Артемьевна.

– Нет… А кто такая Полина Артемьевна?

– Кто-кто, хозяйка, конечно… «Ф-фух… – вздохнула про себя Яна. – Слава богу, ошиблась».

– Не знаю.

– Зато я знаю… У них тут эта… как там ее… гематогенная зона.

– Геопатогенная? – уточнила Яна, изо всех сил стараясь сдержать улыбку.

– Вот-вот, она самая… Тут у них всякая ересь творится.

– Да? И какая же?

Бабка, учуяв Янину заинтересованность, оживленно продолжила:

– Валька-то, сын Полины Артемьевны, уже полгода как сюда не наезжал. Да и сама она только по праздникам наведывается. Дом какие-то черти нерусские приезжали делать, да так и уехали, испугались, видать, чего-то. Так она, дура старая, других наняла. Ну и те два дня да две ночи продержались – тоже сбежали. Так вот, когда нету здесь никого, чудеса всякие происходят… Один раз я свечу в окне видела, а другой что-то по дому гремело, грохотало, да так, что я чуть на тот свет со страху не отправилась… На следующее утро вызвала я милицию. Да разве они чего сделают? С живыми маньяками справиться не могут, а с нечистой-то силой? Ну, так и замяли дело. А я нет-нет да и слышу всякую чертовщину. Дом-то по соседству… А еще сюда бомжи всякие наведываются… – выразительно сверкнула она глазами-смородинами.

– Бомжи? – удивилась Яна.

– Да ходит тут один… Крутится везде… А возле этого дома ему как медом намазано. Я Полине Артемьевне говорила, да она разве слушать будет?

– Здравствуйте, – поздоровалась с бабкой подошедшая Ольга. – А вы, наверное, хозяйка?

– Хозяйка – Полина Артемьевна. А я – соседка, – деловито объяснила бабка. – Вот, рассказываю подружке вашей, чего тут за чудеса творятся.

Чудесами Ольга заинтересовалась не на шутку, так что, если бы выбравшийся на крыльцо риелтор – он обещал встретить клиенток уже на месте – не помахал им рукой, Яне во второй раз пришлось бы слушать историю про полтергейст, «гематогенную» зону и перетрусивших гастарбайтеров.

Риелтором оказался парень лет двадцати пяти, и теперь Яна уже не удивлялась тому, что Ольга фамильярно называет его Димой.

– Скажи-ка мне, Дима, – с порога начала Ольга, – а что это за история с привидениями?

– Опять она за свое, – буркнул Стасик. – Нет бы о транспорте расспросить, о магазинах – так она о привидениях… Ясь, ты бы хоть ее уняла…

– Ее уймешь, пожалуй, – улыбнулась Стасику Яна. – Она сама кого хочешь уймет. Пускай расспрашивает. Всяко разно, это лучше, чем не спросить вообще ничего и снять уже сдающуюся кому-то квартиру, – добавила она, вспомнив свои невеселые приключения с однушкой в Люберцах.

– А ну ее, – махнул рукой Стасик. – Пойду лучше сад посмотрю. Эх, мою бы дачку обустроить. Воду, газ провести. Ей-богу, взял бы да переехал. И питались бы своим, натуральным, а не этими консервантами… А тут, как я погляжу, не особо-то старались. Ябоньки, вишня, сныть да одуванчики. Смотри, сколько сорняков понапустили…

Дима Ольгиных чаяний не оправдал и о привидениях ничего не рассказал… Хозяйка дома, Полина Артемьевна, о привидениях не распространялась.

– Все, что я знаю, – краснея под пристальным Ольгиным взглядом, ответил Дима, – так это что раньше, после революции, эту дачу какому-то писателю отдали. Так сказать, во временное пользование. Он тут прожил несколько лет и умер здесь, а дачу его со временем не то продали, не то отсудили… Здесь после него только одна семейная пара жила. А потом домик мать Полины Артемьевны купила. А про привидения ничего не слышал, честно вам скажу.

– Да чушь это все, – покосилась на Ольгу Яна. – Может, эта бабка Полину Артемьевну попросту недолюбливает и наговаривает на дом, чтобы мы не сняли. А может, новых соседей не хочет. Ну какие тут привидения – уютный, милый домик.

– Вначале изнутри поглядим, – недоверчиво буркнула Ольга и зашла на террасу.

Терраса оказалась довольно просторной. В ней не было ничего лишнего, однако присутствовало все необходимое. Старенькая газовая плита, раковина, обеденный стол, накрытый фиолетовой скатертью. На столе стояли графин и две чашки. Приглядевшись к графину и чашкам, Яна заметила, что на них нет ни пылинки. В воздухе витал подозрительный запах несвежих носков.

– Вы уверены, что здесь никто не живет? – покосилась Яна на Диму.

– Да, – кивнул риелтор. – Хозяйка уже месяц сюда не приезжала – разболелась… Сейчас в больнице лежит, сделку мне поручила оформить.

– Она что – не приедет? – встряла Ольга.

– Из больницы? Конечно нет. Но вы не волнуйтесь, мы и без нее все как надо оформим… Она мне даже ксерокопию паспорта дала.

Яна скользнула по нему недоверчивым взглядом.

– Плохо, – покачала головой Ольга. – Подруга уже заключала договор без хозяина.

– И что? – поинтересовался Дима.

– Кинули ее, вот что. Оказалось, этот якобы риелтор сам снял квартиру, а потом сдал ее еще троим и смылся.

Диму явно оскорбило подобное недоверие.

– Нет, вы, конечно, можете меня подозревать, – недовольно заметил он. – Сейчас черных риелторов на рынке много… Но вообще-то мне казалось, что вы, Ольга Андреевна, потому ко мне и обратились, что я вашей приятельнице помог. А если уж вы мне совсем не доверяете, я могу дать телефон моего агентства, да и хозяйке позвонить. И потом, в конце концов, если не к спеху, дождитесь ее выписки. Хотя, если честно, я привык через знакомых работать, – смягчившись, добавил он, – поэтому таких вопросов обычно не возникает. Но если надо – сделаем все, как положено.

– Ладно, – кивнула Ольга. – Обойдемся без звонков и ожиданий. Главное, чтобы договор был нормально оформлен…

– За это не волнуйтесь, – улыбнулся Дима. – Ну что, террасу посмотрели? Пойдемте в комнаты…

Комнат оказалось целых четыре, и Яна почувствовала себя барыней в хоромах. Мебель, судя по ее виду, была очень старой, но сохранилась хорошо. В серванте стояла чистенькая посуда, а на книжных полках – несколько томов классики и две вазы с засушенными розами. И вот что удивительно: на книгах, как и на графине с террасы, не было ни пылинки.

– Странно, что все такое чистое, – озвучила свое недоумение Яна. – Как будто только вчера убрались. За месяц здесь должна была уже скопиться пыль.

– Не знаю, – пожал плечами Дима. – Может, здесь ее не так много?

– И запах еще этот… странноватенький… – принюхалась Яна. – Надо будет хорошенько проветрить.

Они вошли в комнату, по всей видимости отведенную под рабочий кабинет: к левой стене прижался большой шкаф, заставленный книгами, справа – шкаф, состоящий из множества маленьких шкафчиков с неизвестным содержимым, а возле окна стоял внушительный стол с толстыми пузатыми ножками, на котором красовался деревянный стакан с ручками и прочими канцелярскими принадлежностями. Из-под крышки стола, испещренной морщинками трещин, робко выглядывала тумбочка с многочисленными выдвижными ящиками. К столу был придвинут стул с высокой спинкой, обитый потертым бархатом фиолетового цвета.

Ольга состроила такую гримасу, словно увидела в кабинете не стол со стулом и тумбочкой, а кучу хлама, который собрали изо всех комнат и приволокли сюда.

– Не нравится мне все это… – покачала она головой.

– В каком это смысле? – удивился Дима. – Я сам заходил, смотрел. Все чистенько вроде…

– Да нет, не в чистоте дело… Энергетика здесь какая-то паршивая…

– На вас не угодишь, – натянуто улыбнулся Дима. – Теперь энергетика паршивая… С чего вы это взяли?

– Я так чувствую. – Ольга потерла ладонями обнаженные плечи, как будто они покрылись мурашками. – Знаете, как будто в доме кто-то есть. Может, эта бабка, Ясь, и права была… Что-то тут не так… Понимаете, – Ольга выразительно посмотрела на Диму, словно он окончил не риелторские курсы, а школу по воздействию отрицательной энергетики на ауру человека, – у меня очень чувствительная аура. Когда я зашла сюда, она была нежно-голубой, а теперь… стала фиолетовой, прямо как все в этом доме…

– Уф-ф… – выдохнул Дима. В его глазах Яна прочитала явную симпатию к Ольге и явное желание понять ее прибабахи с аурой. – И что вы хотите сказать?

– Может быть, поэтому дом так дешево сдается?

– Ольга Андреевна, – вздохнул Дима, которому уже до чертиков надоели Ольгины придирки, – я вас, честное слово, пытаюсь понять. Но что тут поделаешь? Цену я сбить не могу – сами сказали, она и так невелика. А снимать или не снимать – ваш выбор. Я же вас не заставляю… Утешить вас я тоже не могу – ну не спец я в области паранормальных явлений. А вообще, я бы на вашем месте не сомневался: домик отличный, просторный, чистенький, со всеми удобствами… И потом, может, у вас просто настроение плохое… Вот и мерещится всякая чепуха.

– Оль, – Яна умоляюще посмотрела на подругу, – хватит человеку голову морочить. Мне домик нравится. Я на такой даже не рассчитывала. О цене я вообще молчу. Жить где-то надо. И никакая геопатогенная зона мне его снять не помешает.

– Наконец-то, – с облегчением вздохнул Стасик, не меньше риелтора утомленный Ольгиными придирками, – хоть кто-то ей объяснил, что она – чокнутая.

– Я этого не говорила, – возразила Яна. – Я только сказала, что сниму этот дом.

– Делайте как знаете, – обиженно фыркнула Ольга, – только потом, Ясечка, не жалуйся, что тебе хреново…

– Хорошо, не буду, – улыбнулась Яна.

Все же было бы ужасно обидно послушать Ольгу и упустить чудесный бело-голубой домик со всеми удобствами, четырьмя комнатами, чистенькой посудой и фиолетовыми скатерочками, аккуратненько укрывавшими столики.

Ганс вел себя почти как Ольга, с той только разницей, что был собакой и не мог сказать Яне, чтоб она «потом не жаловалась». Но его фырканье, лай и ворчанье говорили куда красноречивее всяких слов.

– Ну чего, Ганс, чего? – раздраженно спрашивала Яна собаку, ворчащую и лающую через каждые пять минут. – Что тебе снова не нравится? Весь дом – твой. Где хочешь, там и ходи. Даже душевая есть с ковриком – спи не хочу. И чего тебе неймется?

Ганс смотрел на хозяйку тревожным взглядом, но ничего, разумеется, не отвечал, только с подозрением принюхивался к углам и ворчал на стены, оклеенные лиловыми обоями с серебристыми треугольниками.

С разбором вещей Яна покончила быстро. Да и что было раскладывать? Разве что книги, для которых, к Яниной радости, нашлось местечко в рабочем кабинете, где стоял большой шкаф, заставленный собраниями сочинений.

«А книги-то старые, – подумала Яна, разглядывая библиотеку хозяев. – Видно, еще с тех времен, когда здесь этот писатель жил… Интересно, почему их здесь оставили? И вообще почему она так бережет этот дом, хотя здесь никто не живет? Ремонт небольшой сделала, обои новые поклеила, даже душ поставила современный, а от мебели так и не избавилась… Как будто она все здесь хотела сохранить, сберечь. Было бы понятно, если бы тут ее предки жили. Но домик-то купленный…»

Яна поставила несколько своих книг в свободную часть шкафа. Ганс снова залаял, на этот раз с террасы, и от неожиданности Яна уронила одну из книг на пол. Из книги вывалилась засушенная хризантема с крупной золотистой сердцевиной. Когда-то Павлик, в очередной раз провинившись, принес ей букет из пяти таких хризантем. Кажется, они назывались «Инга». Яна засушила эту хризантему в томике Ибсена, надеясь, что когда-нибудь эти воспоминания будут приятно согревать душу. Но сейчас хризантема вывалилась совершенно некстати, и вместо приятных воспоминаний Яна почувствовала болезненный укол, как будто ее ужалили, только не снаружи, а изнутри. Запихнув хризантему обратно, Яна поставила книгу на полку. Ганс продолжал лаять, как одержимый, – так обычно он лаял на незнакомцев, – и Яне снова пришлось откликнуться на его зов.