Незадолго до выхода на новую работу Петра вызвали в Кремль для награждения. Наверное, впервые после окончания ВИИЯ он надел форму. Она сидела на нем слишком свободно из-за сильной худобы.
Саша впервые увидела его при параде и охарактеризовала грустно: «Ты как лист из старого гербария – остались только кости, мышцы и кожа, сожженная солнцем».
Он надел награды, достав их из сейфа, и позвякивал ими, когда ходил по комнате, собираясь, рассовывая по карманам телефон, удостоверение, сигареты, наглаженный Сашей носовой платок, бумажник. Ключи от машины он взвесил на ладони и положил обратно на комод.
Петр успел купить джип «Тойоту», попытался ездить на нем по городу, но после того, как машину у него эвакуировали, Петр понял, что отстал от жизни и московских реалий. Поездил по пробкам, отчаянно ругаясь по-арабски, поминая шайтана часто и в разных интерпретациях, и довольно быстро пересел на общественный транспорт.
Сейчас он планировал взять такси. Не тащиться же через весь город при таком параде.
– У тебя столько наград, – удивилась Саша. – А тебя всегда в Кремле награждали?
Мансур вился около отца, вытягивая шею, чтобы рассмотреть получше отцовские медали и ордена.
– Нет. Но орден «За заслуги перед Отечеством» II степени вручает только Президент.
У Саши на лице отразилась досада, что нельзя тут же позвонить друзьям, знакомым, родственникам и похвастаться.
– Я из-за тебя поседею раньше времени, – с укором взглянула она на мужа. – Меня доконает необходимость сдерживаться, все утаивать.
– Ты вроде не болтушка, – пожал плечами Горюнов. Он начал слегка волноваться перед предстоящим мероприятием и не слишком прислушивался к словам Александры и репликам Мансура, привычно произнесенным по-турецки.
В Кремле Петр старался держаться незаметно. В ожидании выхода президента он встал у окна и теребил край присборенной атласной шторы. В форме и в такой обстановке он чувствовал себя незащищенным.
– Петька, ты, что ли?! – вдруг раздался за спиной знакомый голос.
Горюнов обернулся и увидел улыбающееся круглое лицо Кольки Юрасова – однокашника по ВИИЯ. Дружили втроем, вместе с Сабировым.
Колька схватил Петра за локоть, и тот непроизвольно скривился. Юрасов догадался:
– Ранен? Извини, дружище. А я бы тебя и вовсе не узнал. Стыдно быть таким загорелым посреди московской зимы – товарищи завидуют. Но ты так характерно наклонил голову, исследуя швы на этой замечательной шторе… – карие глаза Юрасова излучали иронию, он словно всегда подсмеивался то ли над тем, что сам говорит, то ли над словами собеседника. – По этому наклону я тебя и признал. Ты точно так же смотрел на девиц в мини.
Горюнов слышал, что Николай служит в ГРУ – ныне Главном управлении Генштаба, догадывался, что однокашник работает по Турции, – турецким языком Юрасов владел не в пример лучше самого Горюнова.
– Что Сабиров? Я слышал… – он замялся. Взял Петра снова под локоток, но уже за здоровую руку. Николай был из тех людей, что все время держат собеседника за пуговицу на рубашке или за локоть, похлопывают по плечу, сокращают дистанцию до минимума. Горюнов вспомнил об этой его привычке, когда Юрасов уже шептал ему на ухо, как змей-искуситель. – Он вроде погиб.
Петр ограничился кивком головы. Его никто не уполномочивал сообщать, пусть и коллегам, о том, что Мур живее всех живых.
– Как же это вышло? Вы же вместе служили! Неужели не знаешь подробностей?
– Я давно не был в России, – пожал плечами Горюнов. – Сам только узнал. А ты здесь какими судьбами?
– Наверное, теми же, что и ты! – засмеялся Юрасов, тут же переходя от уныния по поводу утраты к веселью по поводу предстоящего награждения. – Я за «Мужеством» пришел.
У Горюнова вертелся на языке каверзный вопрос: «Что, своего не хватает?» Но спрашивать, конечно, не стал.
– Ты скоро уезжаешь? – не отставал Юрасов. – Хорошо бы встретиться. Вспомнить учебу, всех наших…
– Пока в Москве, – он решил не выкладывать все карты.
Петр испытывал неловкость из-за своего провала – сторонние люди подумают, что дело в его непрофессионализме. Но к тому же сидела в подсознании мысль – Юрасова он не видел слишком давно, прежнее доверие слегка поугасло. Да и раньше Петр общался больше с Муром. С Колькой постольку-поскольку. Юрасик (так они звали его между собой) сам приклеился к их тандему.
– А ты где территориально? У меня твои старые адреса-телефоны. Оставь мне новые.
– Погоди, – Петр отвел его рукой в сторону. – Нас уже зовут. Потом.
Но «потом» не состоялось.
На банкете для награжденных Петра посадили за стол с незнакомыми ему офицерами. Знакомиться, впрочем, между собой они и не собирались. Вели ни к чему не обязывающий разговор. На Горюнова его невольные собеседники смотрели с любопытством, потому что Президент к нему проявил особый интерес. И во время вручения ордена довольно долго полковнику Горюнову о чем-то говорил. А тот слушал, чуть склонив голову, и смущенно улыбался.
Юрасов подавал Петру знаки из дальнего угла зала и, наконец не выдержав, поднялся и устремился к нему. Слегка полноватый, он ходил мелкими шагами, однако очень целеустремленно.
– Товарищ полковник, – Горюнова тронули за плечо. Он обернулся и увидел офицера кремлевской охраны. – Пройдите, пожалуйста, со мной. Мобильные же отключены. А вас срочно разыскивают по телефону.
Офицер увел Петра из зала. Юрасов, не успевший подойти к Горюнову, досадливо похлопал себя по бедрам ладонями и неторопливо побрел обратно к своему столу.
Петра провели коридорами и впустили в одну из комнат за высокими резными дверями. За такой представительной дверью должны были оказаться царские покои, но там находился обычный кабинет с современным столом, компьютером и несколькими телефонными аппаратами, в том числе и правительственной связи. Одна из трубок лежала на матовой черной столешнице в ожидании Горюнова. Петр глазами вопросительно показал на трубку. Офицер кивнул и вышел, плотно притворив дверь.
– Петр Дмитрич, – в телефонной трубке нетерпеливо или просто одышливо сопел генерал Александров, – понимаю, что сегодня ты именинник, поздравляю, но прошу, чтобы ты как можно скорее приехал ко мне.
– Ну, через часик мероприятие закончится… – начал было Горюнов, однако Александров бесцеремонно, впрочем, как обычно, перебил:
– Сейчас же выезжай!
– Есть, – машинально ответил Петр и, уже повесив трубку, разозлился: «У меня теперь другое начальство, чего это он командует?» Тут же мелькнула мысль, что такая спешка может быть из-за Мура, и тревожно защемило сердце.
Однако речь шла о другом их с Александровым знакомом, о Ясеме Тареке.
– Этот твой иракец требует встречи с тобой лично. Каков? А? Багдадский вор! – Евгений Иванович прохаживался по своему кабинету в воинственно накинутом на плечи пиджаке, как в бурке. Поглядывал на Горюнова в парадной форме, при наградах, стоящего около стола для совещаний. Сесть ему пока не предложил.
– При чем тут вор? Это у него украли и его обожаемого Саддама, и его родной Ирак. Украли те, кому безразлично и то и другое. А к чему спешка? Я мог бы насладиться банкетом в полной мере. Сами же сказали, именинник…
– Ответить надо сейчас. Эмре скован временными рамками. Тарек твой чего-то торопит. Через Эмре передал, что речь идет о турке, который заходил к вам в цирюльню в Багдаде. Кого он имеет в виду? Галиба или Ердека?
– Недред не заходил ко мне в цирюльню, – задумчиво проговорил Петр. – Так сказать он мог только про Галиба.
– Ну, – поторопил Александров взволнованно, – что ты тянешь? Это для нас плохо?
– Для нас? – хмыкнул Горюнов, вспомнив о своем переходе в ФСБ. – Так я же теперь ВОС[12].
– А воз и ныне тут, – скаламбурил генерал, прекрасно понимая намек. – Все оговорено с твоим новым руководством из УБТ.
– Так легко согласились? – лукаво посмотрел Петр на бывшего шефа.
– Приняли с пониманием и… навязали своего сотрудника для участия в предстоящем мероприятии – Зорова. Он, собственно, как я понял, будет у тебя в подчинении и в дальнейшем. Ты будешь руководить направлением. Твой любимый ИГИЛ[13]. Но и встреча с Тареком связана так или иначе с той же темой. Я всех карт, конечно, фээсбэшникам не раскрывал, и ты повоздержись. То, что не касается твоего направления, оставь за скобками. Приедешь, отчитаешься в первую очередь передо мной. А там поглядим что и как. Постарайся вывести Тарека на полноценную работу с Эмре, чтобы нам тебя не дергать.
– Объяснить ему, куда я перешел?
– Чего ты ухмыляешься? Сядь ты! Не надо ему всего говорить, как-нибудь обтекаемо. Впрочем, ты его лучше знаешь.
– Мне придется гримироваться? – Горюнов намекал на невозможность выезда за границу.
– Тебе придется ехать в Ростов-на-Дону. О загранице речи нет. Тобой никто не станет рисковать. Исключено! – Александров сбросил пиджак с плеч на диван в углу кабинета и устремился за письменный стол, поднял трубку внутреннего телефона и набрал номер. – Костя, все в силе. Пусть назначает встречу. Да, как мы с тобой обговаривали. Двое. Два билета. Второй? Мирон Зоров. Тебе перешлют коллеги его данные. Когда? – Александров поморщился и повесил трубку. – У тебя есть время заехать домой, собраться – и в «Шереметьево». Полтора часа – и ты уже там. Необходимо, чтобы ты оказался в Ростове загодя. Неизвестно, когда туда сможет прибыть Тарек. Надо быть готовыми. Ты с этим Зоровым хотя бы знаком? – генерал увидел, что Петр кивнул. – Что он из себя представляет?
– Майор. Молодой. Бьет копытом. Фонтанирует идеями. А так вроде толковый парень.
Горюнов отвечал, а сам думал о том, почему Александров согласился на участие ФСБ в спецмероприятии, проводимом разведкой. Даже внутри ведомства управления и отделы неохотно делятся информацией, сохраняют герметичность в отсеках, если выражаться терминологией подводников, и таким образом удерживаются на плаву. Мало ли где какая течь. Конспирация во всем. А тут контакт с агентом! И подключают майора Зорова. Для себя Петр мог это объяснить только тем, что хитрый, дальновидный Александров планирует и в будущем задействовать его, Петра, поэтому согласился на условия ФСБ.
«Интересно, – подумал Горюнов, глядя на пухлого, херувимистого генерала, – что шеф замыслил? Опять комбинирует? Играет со мной втемную? Черт его разберет, матерого лиса!»
– Где мне с ним встречаться там, в Ростове?
– С Тареком? На конспиративной квартире.
– Чьей? – уточнил Горюнов, начиная понимать ход мыслей генерала.
– На их, конечно! – имея в виду ФСБ, отрезал Александров с таким холодным выражением лица, что Петр не рискнул спрашивать еще о чем-то.
Он и так уже догадался, что Зоров необходим для пущей конспирации. Зачем светить лишний раз свою явку, если можно использовать чужую? Но почему генерал не доверяет Тареку? Вот это было непонятно Петру и в какой-то степени неприятно. Он, и только он, знал Тарека и мог его оценить наиболее полно и решать вопрос о доверии или недоверии. Обидно стало – замордуют его напарника и дружка подозрениями. Петр улыбнулся, опустив голову. Не так-то просто вывести из себя Тарека. Тот живет по принципу «вытягивай ноги по длине своего ковра» и не просто декларирует это на словах, но старается и на деле не тянуть на себя одеяло. Он умеет быть партнером, хотя и руководить способен. Слишком умен, чтобы быть излишне тщеславным. А своего не упустит.
– Вы знаете, я никого не люблю рекомендовать и никогда этим не занимался – дело неблагодарное. Но напрасно вы ему не доверяете, товарищ генерал.
– Ладно-ладно, – отмахнулся Александров. – Тебя до дома довезут, я распорядился. Володин подъедет в аэропорт, проводит и передаст мобильный, с которого будешь держать связь со мной. И прошу тебя, без самодеятельности. Все, свободен.
– Два слова, товарищ генерал. Насчет Мансура…
Евгений Иванович помрачнел еще больше и молча ждал продолжения.
– Я прошу вас со всей серьезностью – перестать окучивать Мансура. Если не хотите со мной ссориться.
– Ты мне сейчас угрожаешь? – Александров встал из-за стола и, хмурясь, уперся кулаками в столешницу, как в трибуну. – Запомни, дорогой, не стоит этого делать. Твой сын почти с тобой не жил. Он имеет право на собственный выбор, и незачем тебе ломать ему жизнь.
– Вот и я о том же. Про сломанную жизнь. Он не знает достоверно, к чему вы его подталкиваете. А я в курсе, и я лично нахлебался. – Петр встал и одернул китель, звякнув наградами. – Для него такой жизни не хочу. И все же я выбирал осознанно. Он – мальчишка, у него ветер в голове – машинки, компьютеры вперемежку с идеями Че Гевары, жаждой приключений, стремлением казаться взрослым, бороться за справедливость и быть крутым бойцом РПК, какой была его мать. Помани его вербовщики ИГИЛ[14], он и туда бы ринулся, сам говорил про пацанов, которых готовят в Башакшехире и Пендике для переправки в Сирию.
– Не прав ты, Петр, – покачал головой генерал. – Вижу, и в самом деле ты сына не знаешь. Он тебя за ориентир держит. И все прекрасно осознает. Ну да никто тебя не торопит с принятием решения. Пока не торопит. Пусть языки не забывает, и иногда мы можем его на стрельбище брать, кое-какие навыки исподволь прививать. В жизни все пригождается, даже если он не станет нелегалом. Да и легенда подходящая понадобится, и ситуация сейчас переменчивая. Везде свои люди нужны, но в некоторых районах особенно. Тем более со знанием турецкого, курманджи.
– Знаю я эти «районы»! – сквозь зубы, сдерживаясь, чтобы не наорать на Александрова, процедил Горюнов. – Он или в стычках с полицией голову сложит, либо свои порешат, если полезет куда не следует. Сразу авторитетным не станешь. Авторитет нарабатывать надо. А опыт – это кровь, и твоя, и на твоих руках.
О проекте
О подписке