СКАЗКА «КАША ИЗ ТОПОРА»

 
Как-то раз, в года былые,
завершил поход Солдат.
Заслужил он отпускные,
отчего, конечно, рад.
Он на родину с котомкой
по земле чужой идёт.
Денег нет, запас-от тонкий.
Ест же то, чего найдёт.
 
 
Шёл солдат деревни мимо,
видит дом стоит простой.
Страшно голодом томимый,
попросился на постой.
И хозяйке-старушонке
между делом говорит,
мол, живот пустой и звонкий,
баба каши не сварит ль?
 
 
Пробурчала бабка нечто,
будто б: -«Печь истоплена,
коль замёрз, ложись на печь-то!»
Видит гость тут, что она
притворилась глуховатой,
и на всяческий вопрос
коль ответит, то невнятно,
тихо так, себе под нос.
 
 
Осерчал на то служивый,
стукнул об стол кулаком:
– «Глухоту исправлю живо
всем, кто с силой не знаком!»
Испугалась старушонка,
шутки в сторону, она
голосом от страха тонким
молвит тут, что не вольна
 
 
наварить ему кашицы,
нет припасов, и пусты
закрома, ей-ей, божится,
ты помилуй и прости!
Ей солдат: -«Ах, так? Давай-ка
наварю из топора.
Ты горшок-то доставай-ка,
ставить на огонь пора!»
 
 
Баба слову удивилась,
мол, зачем ему топор,
и пока вода варилась,
говорила всякий вздор.
Вот солдат берёт на пробу
ложку жижи из горшка:
– «Хороша, мню, для утробы,
только соли в ней лишка!»
 
 
Баба спорит: -«Нет в ней соли,
я солонку принесу!»
И солдат кладёт поболе,
варит далее он суп.
Вот проходит полминуты,
жижи снова в рот берёт:
– «Заварилась очень круто,
жаль, крупы не достаёт».
 
 
Всполошилась баба-дура
и несёт на выбор круп.
Между прочим балагурит:
– «Мол, топор не портит ль суп?
Как бы так его проверить,
уварился али нет?»
Говорит он: -«А теперь, геть,
ты неси на стол обед!
 
 
И давай уж из пшеницы
хлеб! И ложки не забудь!»
Вот отведали кашицы,
собрался служивый в путь
и кладёт к себе в котомку,
остудив в воде, топор.
Не доспела, мол, «тушёнка».
Вот и весь тут разговор.
 

СКАЗКА «ПАСТУШЕЧЬЯ ДУДОЧКА»

 
Жили-были, не тужили,
дед да бабка на селе.
В доме сироту растили,
им с дитём-от веселей.
Мальчуган любил на дудке
мелодиички свистать.
Не молчком, а с прибауткой,
мол, извольте подпевать.
 
 
Ублажает души людям.
Так любезна им игра,
говорят:
– «Не дудка, чудо!
Много от неё добра!
Заиграет плясовую,
ноги сами в пляс идут,
а коль грустную какую,
очи сами слёзы льют!»
 
 
Вот прошли порядком годы,
между тем герой подрос,
и наняться на роботы
вздумал летнею порой.
Говорит такое слово
провожавшим старикам:
– «Хоть мне дело это ново,
есть приметы, что к деньгам:
 
 
терпеливость и усердье.
Коли выдюжу, то вам
непременно, чует сердце,
сто монет я передам!»
Попрощался и пошёл он
прочь из дедова села.
Видит, сёл кругом довольно,
и кипят у всех дела.
 
 
Только нашего парнишку
не берёт в наём никто.
Говорят, что нет излишков,
пусть уходит, а не то…
Ото всюду Ваню гонят,
обошёл он много сёл.
В дальнем месте наш тихоня
нанимателя нашёл.
 
 
Говорит один хозяин,
мол, с условием возьму
для того, чтоб стадо ярок
лето всё пасти ему.
_«А условие такое,
коли целы будут все,
жалование – двойное,
но держи ты в голове,
 
 
что за первую потерю,
в оправданье что ни ври,
в невиновность не поверю,
а тебя же, чёрт дери,
прочь отправлю я без денег
безвозвратно, насовсем!»
Ваня вторит с убежденьем,
не смущаясь между тем:
 
 
– «На условье я согласен,
и с надеждой на авось
будет труд мой не напрасен,
моё слово таково!»
С той поры по заведенью
счёт усерднейший овец
происходит ежедневно.
Но наш ражий молодец
 
 
из пятидесяти ярок
не утратил ни одну.
У него такой порядок,
так как деньги на кону.
А хозяин уж боится,
что придётся, видит Бог,
с пастухом-то расплатиться
и печален оттого.
 
 
Говорит ему хозяйка:
– «Это дело неспроста.
Ты поди, попроверяй-ка,
отчего овец полста.
Прежде не было такого.
Что ни лето, то овец
пастухи теряли много.
Этот ж ражий молодец
 
 
хитростью нам неизвестной
от волков их всех сберёг!»
Выслушав хозяйки песню,
ни полслова поперёк
не сказал мужик угрюмый.
Ярки шкуру в руки сгрёб
и, считая план свой умным,
с овцами в хлеву залёг.
 
 
Вот и утро наступило.
Гонит ярок со двора
наш пастух и, о, как мило,
видит, в стаде как гора
мужичок в большом тулупе.
Скачет, блеет как овца.
Это выглядит хоть глупо,
не смешно для молодца.
 
 
Он не подаёт и вида,
что хозяина узнал,
но грызёт его обида,
что к мошенникам попал.
Вот пригнал к опушке леса
стадо дружное своё.
Сел под куст и под навесом
корку хлебную жуёт.
 
 
Ходят овцы, по поляне
щиплют сочную траву,
а какая прочь отпрянет,
ей пастух дудит в дуду.
Прибежит овца и пляшет,
удержаться ей не в мочь.
Хвостиком задорно машет,
скачет чёртиком точь-в-точь.
 
 
Ваня всё быстрей играет
дудкой плясовой мотив,
а его игре внимает,
перед ним встав супротив
всё овец лохматых стадо,
пыль летит из-под копыт.
Хоть плясать они не рады,
но покорны без обид.
 
 
С овцами тут и хозяин
на карачках перед ним.
Сам себе теперь не барин,
а над ним страданий нимб.
Уморился, раскраснелся,
с тела градом льётся пот.
Как страданьями наелся,
встал да как тут заорёт:
 
 
– «Прекрати, моей нет мочи
под дуду твою плясать!»
– «О, хозяин, ну коль хочешь,
перестану я играть…
Ты откуда?»
– «Шёл я мимо!»
– «А тулуп зачем одел?»
– «Так замёрз с утра, вестимо.
Ну, пошёл я… много дел».
 
 
В дом пришёл, к жене с докладом.
Молвит, так и так дела
обстоят, что труд оплату
требует. Хозяйка зла:
– «Раньше не было такого —
деньги пастухам давать!
Да ему копейки – много,
не заставит он плясать!»
 
 
– «Коль уверена, так вот что:
привяжи к столбу меня.
Не охота отчего-то
мне скакать овцой полдня!»
Тут и Ваня гонит стадо
и, не видя пересчёт,
говорит:
– «Чего, мол, надо?»
– «Для тебя у нас расчёт!»
 
 
И хозяйка, руки в боки,
гордо встала перед ним:
– «Вот, окончилися сроки,
но с условием одним
отдадим тебе оплату.
Если будешь дуть в дуду
и заставишь до закату
нас плясать, то по труду
 
 
отдадим тебе мы вдвое,
а иначе – ни шиша!»
И тут началось такое:
баба-дура, всех смеша,
лихо вскидывая ноги,
заплясала гопака.
– «Что же происходит, боги?»
Смотрит с гневом в облака.
 
 
Небо только отмолчалось,
а вот верный ей супруг
путы истрепав в мочало,
со столба сорвался вдруг.
И давай плясать на пару
и вприсядку, и с прыжком.
Так пастух им задал жару,
что, упав, лежат ничком.
 
 
А народ со всей округи,
поглядев на их позор,
так велит:
– «А ну, супруги,
выполняйте уговор!»
Делать нечего, достали
сто монет из сундука,
Ване-пастуху отдали,
хоть не слушалась рука.
 
 
К старикам приходит Ваня
и земной им бьёт поклон.
Для него готова баня,
и, не зная горя, он
с той поры живёт в селенье,
время отдаёт труду.
И на каждом выступленье
дует весело в дуду.
 

СКАЗКА «КРИВАЯ УТОЧКА»

 
Летела по небу Утка-
весёлая прибаутка;
вот она летала-летала и села
да хвостиком повертела,
да по сторонам посмотрела,
опять по небу полетела;
вот она летала-летала и села
да хвостиком повертела,
да по сторонам посмотрела…
Эта присказка,
сказка вся впереди.
 
 
В неком расчудесном царстве,
в неком сильном государстве
жили-были дед да баба,
земляки они нам как бы.
Уродился гриб в их месте.
Дед да баба ищут вместе
под кустами, под пеньками,
ведь не йдут грибы к ним сами.
От людей сторонятся,
под листвой хоронятся.
Нет грибов. Нашли лишь Утку,
криволапую малютку.
 
 
Утку взяли и домой
принесли её с собой.
Для неё гнездо сплели,
посадив, не стерегли.
Вот назавтра поутру
принялись опять за труд.:
за грибами в лес идут.
Смотрят, ищут там и тут.
А в избушке их убогой
происходит дел-от много:
девочкой вдруг Утка стала
да сработала немало:
 
 
и полы она помыла,
и водицы наносила,
испекла пирог с припёком,
всё без просьбы, без намёков.
Воротились старики,
смотрят, в печке – пироги!
Молвят, это что за чудо?
Ведь не ходят в избу люди.
А соседи говорят,
на избу бросали взгляд.
Девушка у вас кривая,
работящая такая:
 
 
и полы она помыла,
и водицы наносила,
испекла пирог с припёком,
всё молчком и боком-боком.
Тут смекнули старики,
зачесали кулаки,
говорят без доли шутки:
– «Эта прибыль нам от Утки!»
И назавтра, утром ранним
делом занялися странным:
оба спрятались в чулан
и сидят тихонько там.
 
 
Только Утка за порог,
уж бегут, не чуя ног.
Видят, пёрышки у печки,
подожгли их все от свечки.
Девочка идёт с водицей.
Глядь, не может больше птицей
обернуться – перьев нет,
погорели все в огне.
Плачет, слёзы на лице,
умостилась на крыльце.
Провожает взглядом стаи
перелётных птиц, мечтает:
 
 
как бы Уткой ей опять
непременно нынче стать?
Вот летит десяток Уток,
вдаль спешат, им не до шуток.
Следом – стая Лебедей,
потрубив, спустились к ней.
Пожалели царь-девицу,
плачет та, не веселится.
Перья лучшие бросают
и из горя выручают:
обернулась в миг единый,
образ приняв Лебединый.
 
 
Дед да бабка звали-звали,
Царь-девицей величали,
Слёзы лили в три ручья,
Свой проступок обличая.
Мол, хотели мы как лучше,
Не лети от нас за тучи!
Чают, в избу к ним вернётся
да девчонкой обернётся…
Но второй раз – не свезло,
так и надо – поделом:
опустел их старый дом,
обветшал, пошёл на слом…
 
 
Летела по небу Утка-
весёлая прибаутка;
вот она летала-летала и села
да хвостиком повертела,
да по сторонам посмотрела,
опять по небу полетела;
вот она летала-летала и села
да хвостиком повертела,
да по сторонам посмотрела…
Тут и сказочке – конец!
 

СКАЗКА «ПУЗЫРЬ, СОЛОМИНКА И ЛАПОТЬ»

 
Пузырь, Соломинка и Лапоть
однажды жили на селе.
Как Лапоть – дурень косолапый.
Пузырь – всегда навеселе.
Соломинка – худой да длинный,
из братьев он скромнее всех.
 
 
Однажды ражие детины,
уставши от своих потех,
решили дров рубить для печки
и в ней варить себе обед.
Пошли путём, дошли до речки,
остановились на тропе.
 
 
Пузырь приказывает Лаптю:
– «На плечи сядем, ты – неси!»
– «Не годен для воды я, братья!
Весь в дырах, господи, спаси!
Давай, Пузырь, как самый лёгкий,
ты понесёшь нас по реке!»
 
 
– «О, нет! Пройду я недалёко,
нет силы в пьяном дураке!»
Тогда Соломинку спросили,
не может ль он побыть мостом?
На берега его спустили
и долго спорили потом,
 
 
кому идти по переправе?
И Лапоть в споре победил
как старший. В этом гордом праве
он на Соломинку ступил.
Закосолапил Лапоть быстро,
до середины добежал,
 
 
раздался грохот, будто выстрел,
Соломинку он поломал.
Дырявый Лапоть канул в воду
и утонул на глубине.
Пузырь смешней не видел с роду,
не стал скорбеть он о родне
 
 
и, закатив к затылку очи,
держась руками за живот,
заливисто и зло хохочет,
без удержу и меры. Вот
ножонками Пузырь тут топнул,
и разошлось его нутро.
 
 
Он от надрыва просто лопнул,
хоть подпоясан был хитро.
От этой троицы беспечной,
увы, не стало и следа.
Напоминать мы будем вечно,
что дурь – опасна и вредна.
 

СКАЗКА «ВОЙНА ГРИБОВ»

 
В стародавни времена
жили-были племена:
и во царстве у зверей,
и во царстве у людей.
 
 
Были те, кому не рады,
это все морские гады.
Были божие творенья —
огородние растенья.
 
 
Были: и не то, ни сё,
не похожи ни на что.
Вот хоть странные Грибы,
подземелия рабы —
 
 
и не звери, и не травы.
Нет на них чужой управы.
На опушке встанут в ряд
и на всех хитро глядят.
 
 
А чуть что, уйдут под землю,
будто бы никто здесь не был.