– Да ладно вам дифирамбы петь, – совершенно без пафоса хмыкнул Сташевский. – Я думаю, я найду свое место под солнцем.

– Идемте пить чай, – тихо позвала Юлька, – уже все готово!

Что-то изменилось за последние полчаса. Молодые люди словно прозрели, стали добрее друг к другу, как будто и не было никакой вражды и соперничества между ними.

– Красота и музыка спасут мир, – задумчиво произнес Вадим.

Пили чай, переговаривались тихо, обсуждали планы на будущее – кто куда думает поступать, – переживали за предстоящие экзамены. Обстановка была дружелюбной и располагала к приятному общению.

– Будем слушать «Юрайя Хипп», концерт «Return to Fantasy» или как? – между прочим, решил осведомиться Денис Владимирович.

– Конечно, что за вопрос? – обрадовалась Яна.

Хиппник помог ей вставить бобину и включить магнитофон.

Первые аккорды вступления знаменитой баллады «Год или день» ворвались в комнату, заполняя ее мощным звучанием.

Денис Владимирович подошел к Яне и взял ее за руку, приглашая на танец.

– Давай попробуем, – наклоняясь поближе к ее уху, сказал он. – Слушай меня, я веду.

Яну затрясло мелкой дрожью. Ей было все труднее сохранять имидж невозмутимой и уверенной в себе девушки. Она едва кивнула головой, соглашаясь. Сташевский и Вадим, как по команде, повернулись в их сторону и застыли, наблюдая.

Проникновенный и мощный голос Дэвида Байрона звенел, заражая своей энергией и драйвом.

Ребята разбились по парам. Сережа Орлов танцевал с Таней Сидоренко, а Вадим – со своей одноклассницей Олей. Юлька подошла к Сташевскому, но он отказался танцевать с ней. Та обиженно поджала губы, села в кресло и старалась не смотреть на танцующих, чтобы не портить себе настроение. Алик же, наоборот, следил за каждым движением историка и Яны. А пара, между тем, к великому сожалению Сташевского, смотрелась очень даже гармонично. Яна любила танцевать, особенно с хорошим партнером, который чувствовал музыку и мог импровизировать. Звуки гитары Мика Бокса будоражили кровь, заставляя сердце стучать быстрее в такт ударным.

Партнеры сразу же приноровились друг к друга. Яна ловила малейшее движение Дениса, и у них получалось очень слаженно и красиво. Музыка проходила через каждую клеточку, наполняя энергией душу и тело. Молодые люди выполняли все движения одновременно. Шаг, разворот, вот Яна прогнулась назад, а Хиппник наклонился над ней. Он вел, и она полностью подчинилась музыке его тела. Девушка танцевала с таким упоением, что Алик Сташевский подался вперед, жадно наблюдая за каждым ее движением. Но танцующие, казалось, ничего не замечали вокруг. Попав во власть ритма, они прижались друг к другу и раскачивались в такт музыки.

Сташевский неожиданно для всех встал и выключил магнитофон. Парочки остановились в оцепенении и глядели на наглеца с недоумением.

А тот с напускной непринужденностью махнул рукой.

– Что за скукотища такая – медляк! Давайте драйву зададим и побесимся все вместе, – и стал перематывать бобину на первую песню.

Денис вдруг встрепенулся и с сожалением отпустил Яну. Все верно, ведь он учитель и здесь все его ученики. Ему, как никому другому, надо было соблюдать приличия, и криво улыбаясь, он кивнул Алику в знак согласия.

– Правильно, давайте побесимся!

Образовав небольшой круг в центре комнаты, молодежь энергично задвигалась под ритмичную музыку, совершенно произвольно, давая телу свободу действий. Тем не менее, некоторые с опаской наблюдали за Сташевским, уже зная его непредсказуемую натуру. Но тот пока держал себя в рамках. Минуты через три он неожиданно встал столбом посередине круга и начал слишком уж энергично хлопать в ладоши, мотать головой из-стороны в сторону, встряхивая волосами. По всему было видно, что Алик входит в раж, поскольку в этот момент его правая нога вдруг задергалась и стала отбивать ритм с каким-то диким остервенением. Юлька с Вадимом переглянулись в предчувствии, что сейчас возможно что-то начнется. Остановившись перед Яной, и не отрывая своего странного гипнотического взгляда от ее лица, Сташевский вдруг начал выделывать руками восьмерки в воздухе, прямо у нее над головой. При это, он смотрел на нее так, как будто что-то замышлял. От его взгляда девушка вся похолодела. Неожиданно для нее и, скорее всего, для самого себя Алик подскочил к ней, схватил ее за запястья и завел руки за спину, прижимая к себе. Но, поймав ее перепуганный взгляд, резко отпустил и отскочил в сторону, как ударенный током. Неотрывно смотря на Яну, Алик попятился в коридор и через минуту пулей выскочил из квартиры, хлопнув входной дверью. Вся компания от неожиданности вздрогнула.

– Он больной на голову, я говорю вам, – с возмущением пробурчал Вадим.

– Да, все гении были сумасшедшими, – тут же поддакнула Юлька.

– Он не в себе, – вторила ей Танька.

– А по-моему, ему просто крышу сносит, – предположил Сережа Орлов, многозначительно посмотрев на Яну.

Та сразу же покраснела, но в тоже время ей стало невыносимо жалко Сташевского, она готова была бежать за ним следом…

– Ребята, уже поздно, пора расходиться, – Денис решил взять ситуацию под свой контроль. – Я поговорю с Аликом.

– Опять этот Сташевский обломал нам кайф, – с досадой буркнул Вадим.

Ребята попрощались и ушли.

Позвонила мама.

– Яночка, мы прямо с работы едем к бабушке. Она приготовила ужин, а деда нам всем – подарки. Так что ты приходи к шести.

– Спасибо, мамочка, приду.

В доме сразу стало скучно и непривычно тихо. Яна сидела за письменным столом, подперев голову руками, и листала книгу, подаренную Денисом Владимировичем. Она старалась отвлечься от грустных мыслей, назойливо лезущих в голову и будоражащих ее. Непонятное поведение Сташевского, загадочные взгляды Хиппника, вздохи Вадима… Но больше всего она переживала из-за того, что ее до сих пор не поздравил Роберт. И все же маленькая надежда на его появление еще теплилась в ее душе.

Звонок в дверь вывел Яну из задумчивого равновесия. От неожиданности она подпрыгнула на месте, инстинктивно догадываясь, кто сейчас стоит в подъезде. Она метнулась в прихожую, мельком заглянула в зеркало, на ходу поправляя растрепанные и торчащие в разные стороны непослушные кудри, и рванула дверь.

Роберт стоял, облокотившись одной рукой на стену. Застигнутый врасплох, вздрогнул, увидев ее.

– Детка, ты меня напугала, – сказал он, внимательно разглядывая Яну своим пытливым пронзительно-синим взглядом. – Ты кого-то ждешь?

– Тебя, тебя я жду, – смотря на него во все глаза, выпалила Яна и схватив за руку, затащила его в комнату.

На мгновение он растерялся, не ожидая такого бурного приема. В одной руке он держал новенький пакет с напечатанным на нем пачкой сигарет «Мальборо», а другой пытался достать оттуда что-то. Наконец ему удалось вытащил из него букетик ландышей, аккуратно упакованный в целлофан.

– Это тебе. Из всех весенних цветов только ландыши подходят тебе. Такой же нежный, чистый и хрупкий.

– Спасибо, – тихо произнесла она, а внутри у нее все затрепетало, радость распирала грудь, ей хотелось кричать и ликовать от счастья.

Он прочел все эмоции по ее горящим глазам. Улыбнулся и бережно поправил ей волосы, задержав лицо в своих ладонях.

– Идем пить чай, – и сам направился на кухню поставить чайник. – Я принес твоей маме коробку конфет «Птичье молоко». Передашь ей, если мы разминемся.

Вода быстро закипела, и чайник издал жалобный протяжный свист. Роберт выключил горелку, потянулся за заваркой и замер, переведя взгляд на Яну. Девушка бережно держала в руках букетик ландышей. Крохотные белые бубенчики качались на длинных тонких стеблях и словно звенели, источая робкий аромат. С каким-то благоговением она поднесла цветы к лицу и зажмурилась, вдыхая нежный весенний запах. По ее лицу блуждала блаженная улыбка.

– Мои любимые… Ты знал… Ты всегда теперь мне их будешь дарить весной…

Влюбленные стояли друг против друга – она, почти еще ребенок, такая нежная и беззащитная, как хрупкие ландыши, которые прижимала к груди, и он, молодой мужчина, успевший повидать жизнь и в полной мере познать горечь потерь и разбившихся надежд. Они стояли и неотрывно смотрели в глаза друг другу, как в зеркальное отражение.

На мгновение Роберт закрыл глаза, словно пытался отложить увиденную картинку в ячейку памяти и сохранить свое выстраданное годами и принадлежащее только ему зыбкое мечтание, глубоко сидящее у него в сердце, чтобы никто не смог посягнуть на него.

Яна бережно опустила букетик в маленькую вазочку и, набрав воды, поставила на крышку пианино. Белые бубенчики ландышей, похожие на жемчужины, трогательно и беззащитно смотрелись на черном фоне.

Роберт подошел к ней и обнял за плечи. Наклоняясь, убрал волосы с ее шеи и, обдавая горячим дыханием, прошептал на самое ухо:

– Маленький, ты изменила мой мир.

От его слов Яна вздрогнула, ее кожа покрылась мурашками и отстранившись, она резко повернулась к нему. Роберт намотал на палец ее локон и притянул к себе, глаза его пылали и он с откровенным желанием смотрел на ее губы:

– Делай со мной что хочешь! – чуть хрипло произнес он.

Девушка придвинулась к нему, подняла голову и потянулась к его лицу. Роберт не шелохнулся. Затаив дыхание, он ожидал ее дальнейших действий. Ее пальцы легонько заскользили по его груди, вызывая дрожь во всем теле. Он замер от предвкушения того, что она предпримет. Яна совершенно не давала отчета своим действиям, голова кружилась, и не было даже обрывков мыслей, словно она провалилась в какую-то черную бездну и все чувства сразу же обострились, сладкой истомой пронизывая ее насквозь.

Она спонтанно подтолкнула Роберта к дивану. Юноша лег, откинувшись на подушку, закрыл глаза и нервно сглотнул. На его щеках заиграл пунцовый жаркий румянец. Яна попыталась стянуть с него свитер. Он приподнялся и поднял руки, помогая ей. Она прижала ладони к его груди, ощутив под рубашкой выпуклые крепкие мускулы. Их глаза встретились, и между ними промелькнуло что-то пронзившее их насквозь, как вспышка молнии. Ее пальцы невольно заскользили по пуговицам его рубашки, обнажая грудь. Он посмотрел ей прямо в глаза и, поймав руку, до боли сжал пальцы, мягко сказав:

– Не надо.

– Но я же делаю что хочу? – удивленно спросила Яна.

– Я хотел видеть, как далеко ты зайдешь! – улыбнулся Роберт.

– Я зашла далеко?

Он ничего не ответил.

Яна положила голову ему на плечо и, затаив дыхание, провела пальцами по волосам и лицу, умирая от нежности к нему. Роберт не прикасался к ней. Лежал неподвижно, боясь шевелиться и даже дышать, полностью отдавшись ее власти, но сердце предательски выпрыгивало из груди. Одну руку он подложил под голову, а другая нервно подрагивала в воздухе, готовая в любой момент прижать ее к себе. Набухшая на лбу жилка дрожала и пульсировала, как всегда, когда он нервничал или был взволнован. Яна потрогала ее пальцами и прижалась губами.

Неожиданно его рука скользнула по спине, остановилась на талии и вдруг начала опускаться ниже. Яна вздрогнула и замерла.

– Не бойся, – тихо сказал он и отдернул руку, – я никогда не сделаю того, чего тебе не хочется. – А про себя подумал: сколько он еще может быть таким целомудренным с ней?

– Привяжи меня, – вдруг сказал он.

– Что? – удивилась Яна, приподнимаясь и смотря на него своими огромными удивленными глазами.

– Привяжи, чтобы мои руки не сделали ничего лишнего и я не жалел потом об этом, – он вымученно улыбнулся.

– Поцелуй меня, – одними губами прошептала Яна, парализованная странным, непонятным желанием.

Он приоткрыл глаза, вздохнул и слегка покачал головой. Она отстранилась и села, согнув плечи. Потом сокрушенно промолвила:

– Я все время думаю о тебе. Это так мучительно, когда мысли только о тебе и днем и ночью – да что там, каждое мгновение…

Роберт резко встал.

– Милая, если бы ты только знала, как мне дорого все, что происходит между нами, каждая минута, проведенная с тобой, – он с нежностью посмотрел на нее. – Я вижу все изгибы твоего тела, но не могу дотронуться до них, хотя и очень хочу. Красота тела может привлечь, но лишь красота души может удержать. Иди сюда.

Роберт притянул Яну к себе и обнял. Лицо его стало задумчивым, он начал говорить, словно делился с ней своими мыслями:

– Мне казалось, что я в какой-то момент стал бездушным чудовищем. Мир настолько жесток, что, совершив однажды ошибку, можно потерять себя навсегда. Говорят: если бы не упал, не встал бы, если бы не увидел тьмы, не оценил бы и света… Я благодарен судьбе, что она мне даровала встречу с тобой. Я люблю, люблю тебя, детка. И это дает мне силы двигаться дальше. Я хочу всей душой, чтобы ты была моей, но я не знаю, не понимаю еще, имею ли на это право. Я должен измениться, изменить себя, достигнуть чего-то в этой жизни, более значимого, я чувствую в себе силы, чувствую, что способен на большее… Я ищу, ищу себя, свое место под солнцем, чтобы быть достойным и соответствовать… И не то чтобы я боялся взять ответственность за свои поступки, за физическую близость… Но я боюсь ранить твою душу и не осознал еще, имею ли я вообще основание врываться в твою безгрешную жизнь. Я хочу, чтобы ты приняла решение сама, но не сейчас, а когда уже будешь более взрослой и сможешь трезво оценить ситуацию… Сейчас общаются наши души, а тела… тела потом…

Яна украдкой посмотрела на любимого. Глаза его были полны грусти, он выглядел расстроенным, от обычного самоконтроля не осталось и следа.

Телефонный звонок пронзил тишину в самый неподходящий момент, когда хотелось так много сказать. Оба вздрогнули от неожиданности.

– Это мама. Меня ждут. Все собрались у бабушки на ужин.

– — – — —

[1] Луп (англ. loop петля, кольцо) – фрагмент звуковой или визуальной записи, замкнутый в кольцо (петлю) для его циклического воспроизведения.

* She’s got it

Yeah baby she’s got it

Well, I’m you Venus,

I’m your fire at your desire

Well, I’m your Venus

I’m your fire at your desire