Глава 13

В эту ночь мало кто спокойно спал в этом городе. Еще с вечера родители заперли своих детей по домам, опасаясь того, что с ними может случиться то же самое.

Времени, чтобы отложить выяснения обстоятельств, совершенно не было.

Рита Барт, следователь Следственного комитета, вынуждена была провести ночь в стенах своего кабинета, размышляя о возможных причинах исчезновения девочки и дотошно прорабатывая каждую версию. Никогда здесь не было маньяков, похищавших детей…

– Вечер добрый, – Артур постучал в дверь уже после того, как вошел. – Я привел отца девочки.

– Можете войти. Хотя, я смотрю, вы уже.

– Можем выйти и еще раз зайти.

– Я тут вроде не дрессировщик, а следователь. – Ни одна мышца не дрогнула на ее лице, но все было написано в ее глазах.

– Это Леон Растер, а это, – Леон щелкнул пальцем по табличке на двери, – Рита Барт. Следователь.

– Это было не обязательно. Если что-то еще найдете или узнаете, пожалуйста, сообщайте сразу мне. – Она настойчиво не отводила взгляда от Артура, пока этим не выгнала его за дверь.

Низкорослая брюнетка с густыми волосами, подстриженными под каре, в глазах – смесь Азии и Европы, бархатистая кожа лица и серьезный взгляд, в котором явно читался интеллект. Неожиданное сочетание фамилии и внешности всегда приводило к ряду вопросов, на которые Рита уже давно демонстративно перестала отвечать.

Леону было немного неловко контактировать с ней. Мало того, что ей не подходило ее имя, так и образ совершенно не вязался с кителем с погонами майора, висевшим на обычном гвозде, вбитом в стену кабинета. Девушка с такой внешностью скорее могла быть массажистом и, конечно, с другим именем.

– Присаживайтесь, пожалуйста. – Она внезапно стала спокойной и, кажется, даже улыбнулась.

– Спасибо, – скомканно проговорил Леон и уселся на стул напротив нее.

– Мы уже возбудили уголовное дело по факту исчезновения девочки. Мне нужно вас допросить. – Она смотрела в монитор.

– Хорошо. Когда она исчезла, я был…

– Не торопитесь. Мы все с вами проговорим. – Она как-то неестественно улыбнулась, подтянув один уголок пухлых губ вверх. – Я буду задавать вопросы, а вы на них честно и без раздумья отвечать.

Вежливость, спокойствие и настойчивость смешивались в одном флаконе.

Кто-то постучал в дверь. Рита оторвала взгляд от монитора, но намеренно не ответила на стук.

– Мне точно не надо остаться? – Артур заглянул в кабинет.

– Я не вижу необходимости. – Она отвела взгляд, вернувшись к монитору компьютера. – Можете быть свободны.

– Мелкая стерва, – под нос пробормотал он, закрывая за собой дверь.

Он не знал, слышала она его или нет, да ему, в частности, было на это плевать. Артур вообще не любил комитетских следователей, особенно женщин. Стервы с завышенным самомнением. Набивают себе цену, указывая, что и кому надо делать, будто он сам не знает своей работы.

«Полгода до пенсии, и катись оно все к чертям собачьим!» – Он вышел на улицу и закурил, разбавив краски темноты облаком табачного дыма.

Артур – смешение не всегда законной справедливости, правды и чести. В его оперском кабинете на стене не висят грамоты и благодарности за добросовестное выполнение службы, у него нет официальных наград и заслуг, но зато в его личном деле хранятся множественные заключения служебных проверок и приказы о наказаниях.

Артур даже уже и не помнил, сколько их было. Однако до сих пор его никто так и не уволил. Его методы работы иногда были справедливее, чем статьи, прописанные в любых кодексах.

Однажды он скрутил руки металлической проволокой вору, которого случайно застал за тем, как тот пытался стащить инструменты из строящегося дома. Он приковал его к забору, обмотал скотчем его голову с клочком бумаги, на котором написал «Ворую», и ушел. Когда объявился хозяин и вызвал полицию, Артуру досталось неплохо. Виктор Разин, начальник розыска, смог тогда все уладить, но от этого методы работы Артура не изменились.

С Разиным у него были не сказать чтобы теплые, но будто семейные отношения. Он ему был как отец, который уже ритуально отчитывает его за проделанные шалости, а потом наказывает в надежде на исправление, но из дома, естественно, не выгоняет.

«Ты не судья! И не тебе решать! Твое дело – раскрывать, доставлять, нарабатывать информацию!» – Эти слова Артур слышал от Виктора Разина очень часто, но всегда делал так, как считал нужным.

Глава 14

Леон вернулся в опустошенный, такой же, как и он сам, дом, который встретил его холодом, несмотря на большое количество дерева в нем. Деревянные полы и стены должны были придавать дому тепла, но сейчас от них исходило лишь темное безразличие.

Он вернулся на то же место, сел на пол у камина и посмотрел в окно. Танец кружившихся недавно снежинок под фонарем уже напоминал центрифугу, где на самой большой мощности маленьких и беззащитных снежинок кидало из стороны в сторону.

Началась метель. Где она? Где она сейчас в такую погоду?

Ядовитая безысходность терзала изнутри, увеличивая частоту пульса. Леон больше не справлялся. Сжатый между ребрами крик, полный злобы и отчаяния, вырвался изо рта.

Леон выскочил на улицу.

– Лера! Лера! Выходи! – Его крики старались перебить завывания метели. – Выходи, твою мать!

Он продолжал меряться с метелью силой голоса, а когда она победила, он вошел обратно в дом и разжег камин. Тепло огня отдавалось румянцем на щеках и приглашало расслабиться наедине с ним.

Леон держал в руках меленькую красную рукавичку, а ветер завывал страшную колыбельную для одинокого отца и шептал на ухо: «Ты плохой, ты плохой…»

Огонь разгорался, а языки его пламени больше не говорили о красоте, уюте и романтике, они кричали о том, что все уничтожено и больше ничего не будет.

Красная рукавичка его дочери догорала в камине, превращаясь в черный густой дым…

Глава 15

Корреспонденты успели отснять немало материала, и уже к утру по всем региональным каналам транслировались новости о пропавшей без вести девочке, заставляющие людей прилипать к экранам и еще сильнее прижимать к груди своих детей, не отпуская их одних ни на шаг.

Городок, в котором жила Лера с отцом, перевернули вверх дном. Полицейские с волонтерами осмотрели каждый клочок земли, каждый подвал, каждый чердак. Они заходили в сомнительные квартиры, осматривая каждый угол, просматривали камеры видеонаблюдения, но ничего не находили. Ни на автовокзале, ни на железнодорожном Лера не появлялась. Были уже подняты все ведомственные и вневедомственные службы.

– Я не понял! Рабочий день начинается с девяти часов утра. Суббота – не исключение, со вчерашнего дня у нас усиление.

– Я… – сухость во рту не дали возможности выговориться.

– Почему тебя нет на работе? И почему не был на совещании? Хочешь еще одну проверку? Мало наказаний? – Из трубки доносился привычный ор Виктора Разина. – Чтобы через десять минут был у меня в кабинете!

Артур убрал телефон подальше от уха и, не сказав ни слова, положил трубку, чем заслужил еще один звонок.

– Да, понял, буду скоро, – ответил он, не вставая с кровати, и снова нажал на сброс.

Артур лениво поднялся и дошел до ванной. Посмотрел в зеркало. Трехдневная небритость, красные глаза и отекшие веки. Он встал под душ, зажмурился и чуть было снова не уснул стоя, прямо под теплыми струйками механического дождя. До работы идти было минут двадцать пешком, через овраг – десять. Он выбрал короткий путь.

– Артур, – Разин оперся кулаками о стол, – ты понимаешь, что вообще происходит? Ты не единственный тут, кто хочет отдыхать. Я отмазываю тебя везде, но сейчас нет на это времени! Пропала девочка, десять лет, всего десять лет ей, понимаешь? Может, ее уже и в живых нет! Вся область на ушах стоит, дело у генерала на контроле. У нас тут и так три калеки, да и ты еще не выходишь на работу.

– Я вышел на работу.

– Не накаляй меня! Я не хочу сейчас разводить горячие споры и отчитывать тебя, но всем нужно собраться! Волонтеры уже облазили тут все, а что мы? Зашли в три подвала? Потоптались в овраге? Прокатились на машине по городу? Ни доказательств, ни следов, ни камер! Потеряшки – твоя линия, кстати.

– Ну доказательство одно есть. Варежку же нашли.

– Кто нашел? Ты? Волонтеры нашли, когда облазили каждый клочок.

– Это все? – спокойно ответил Артур, еще больше выбешивая Разина, который и так изо всех сил пытался спокойно с ним разговаривать.

– Нет, не все! Где, кстати, твой блокнот? Записывать надо.

– Я запомню.

– Запомнит он, смотри-ка. Рапорт о проделанной работе чтоб предоставил сегодня к вечеру.

– Я понял, – сквозь зубы ответил Артур.

– Свяжись с волонтерами, узнай, что там по поискам в море. Они с утра вышли. Речку в овраге уже проверили, тела не нашли, если тебе интересно. – Разин наконец смог оттянуть сжатые кулаки от стола и немного выпрямиться.

– Свяжусь. Я работал ночью. Нарабатывал информацию, как вы все тут любите говорить. В общем, кажется, я знаю, кто тут причастен.

– В каком смысле ты знаешь? Я! Тут! С тобой! – Разин выделял каждое слово. – Полчаса разговариваю! А он знает! Что у тебя там?

– Мне еще проверить все надо.

– Значит, самовольничать решил, как обычно?

– Дайте мне два часа. Поиски пусть не прекращают.

– Два часа ему. Де-тек-тив, – с сарказмом произнес Разин. – Иди. И ни минутой больше!

Виктор Разин единственный в этом отделе, кто иногда принимал методы работы Артура и даже часть из них считал его заслугами. Поэтому скрепя сердце зачастую прикрывал его, чтобы навести в городе порядок, пока, конечно, Артур не перегибал палку.

Глава 16

Открыв дверь ключом, Артур вновь вошел в дом Леона Растера. Тот, опустив голову, спал полусидя, а на полу все так же лежала обугленная детская варежка, остатки которой Артур успел вытащить из огня. Он полночи провел с Леоном.

– Эй! Просыпайся, живой? – Артур несильно ударил ногой по подошве ботинок Леона.

Леон неспешно поднял голову.

– Ну что, подумал, где Лера? Вспомнил? У тебя один шанс. А это, – он слегка пнул ногой обугленный кусок красной ткани, – это у нас вещественное доказательство. Если ты сейчас мне не объяснишь, откуда у тебя вторая варежка твоей дочери, то будет плохо. Что ты искал тогда в гаражах?

– Это не я! Я же сказал. Отстегни меня, я покажу кое-что.

– Ты держишь меня за идиота?

– Я не знаю, где Лера, – Леон устало сомкнул веки и откинул голову, – ты же сам видел и слышал. Я вчера звал ее.

– Поэтому я и здесь. Ты психопат. Рассказывай, или сейчас сюда приедут все, вместе с комитетскими. Долго никто разбираться не будет. Тебя закроют, и до свидания.

– Эта варежка была на пороге перед входной дверью, когда я пришел домой.

– Слышал я уже этот бред.

– Хорошо. Открой карман, – Леона мучала жажда, и говорить ему было сложно, – там, внутренний, на замке.

Артур на всякий случай надел на руку резиновую перчатку, которая у него была всегда с собой, и полез во внутренний карман дутой жилетки, достав оттуда что-то бумажное. Это обычный, сложенный в несколько раз тетрадный лист.

Артур раскрыл листок. Печатными буквами вырисовывались всего три слова: «Ты плохой отец».

– Эта записка была в варежке. Мне кажется, меня можно уже отстегнуть.

– Сиди! – Артур не отрывал взгляда от надписи в записке и пытался в голове выстроить цепочку событий. – И как ты это объяснишь?

– Я не знаю, как… это объяснить… Она никогда никуда не уходила, у меня не было с ней проблем. И она никогда не называла меня «отец».