Часть 2
Физхимия

На снимке – мой отец (Владимир Васильевич Степанов) с любимой внучкой – нашей Ёлочкой (Стэллой)

 
ТРУДНО, ОЧЕНЬ ТРУДНО НАУКИ ИЗУЧАТЬ,
ДОЧКА ПОМОГАЛА МНЕ ЭКЗАМЕНЫ СДАВАТЬ
 

Я продолжала сдавать весеннюю сессию. На время экзаменов нам давались справки, освобождающие нас от работы. Поскольку мне в эти дни часто нужно было ездить в институт, на время Витиной командировки, я с детьми перебиралась к родителям, отдавала им деньги на питание, и наслаждалась маминой стряпнёй.

Экзамены сдавались, как обычно, со шпаргалками. Пока их готовишь, материал усваивается сам по себе. Из всех предметов тяжелее всего шла физхимия. Это было что-то ужасное. Один учебник был толщиной в два кирпича. Учебники мы брали в библиотеке. Физхимия в несколько раз сложнее, чем сопромат. Она тяжело давалась не только мне. Многие пересдавали её по несколько раз. А вообще, я сдала её где-то только с шестого захода.

А выглядело это так. Приходишь в деканат, берёшь направление и идёшь в ту аудиторию, где в данный момент идут занятия по физхимии. Преподаватель даёт тебе листочек с задачами. Сидишь, пыхтишь. Преподаватель через некоторое время подходит, проверяет, и говорит: – "До свидания. Придёте в следующий раз". В шестой раз я взяла с собой в институт Ёлку.

А с направлением я попала к какой-то преподавательнице среднего возраста. Лекцию она читала в аудитории, где парты – столы стояли полукругом, и поднимались куда-то вверх. Студенты забрали у меня Ёлку, и всю лекцию развлекали её, как могли. Она что-то рисовала, но вела себя спокойно. А мне те же студенты написали ответы на вопросы в билете, и решили задачи. Прозвенел звонок. Группа перебралась вместе с преподавательницей в лабораторию. Ей было не особенно до меня. Она взяла мои записи, просмотрела, и говорит – "Давайте зачётку". Я подаю. А она и спрашивает: – "У вас муж есть?" – «Да». – "Вижу, и ребёнок есть. Скажите – зачем вам эта учёба и высшее образование?" Я пожала плечами, не зная, что ответить. А она с таким раздражением поставила мне тройку, и почти швырнула мне зачётку. Наверное, в этот момент она мне позавидовала в чём-то, чего у неё не было кроме её высшего образования и карьеры.

Вспоминаются ещё пара случаев, связанных со шпаргалками.

Сдавали мы зачёт по химии. Свободной аудитории не было, поэтому нашу группу запустили в химическую лабораторию. Столы с реактивами стояли рядами влево и вправо от основного прохода. А нас рассадили с торцов каждого ряда по одному, с тем, чтобы мы все были на виду. Преподаватель не зря старался не выпускать нас всех из вида, так как к этому времени мы все уже в вопросах пользования шпаргалками были ассами. Был ли это сам Дракин, или какой-то другой преподаватель, сейчас уже не помню. Помню, что он ходил не спеша по проходу, при этом мы все были у него на виду, так как у столов сидели в пол-оборота – некуда было задвинуть ноги. У меня шпаргалки были в сапогах. Когда он проходил мимо меня и удалялся, я левой рукой вынимала шпаргалку и за 10–15 секунд, отпущенных мне, пока он шел спиной ко мне, высматривала в ней какие-то данные, и опускала её обратно в сапог.

Преподаватель всем нутром чувствовал, что я списываю, но не мог понять – как? Наконец, он подошел ко мне и напрямую попросил показать записи, поднять тетрадь, чтобы проверить, что под ней ничего не спрятано. И всё-таки я его провела, хотя это и потребовало от меня определённой виртуозности. В какой-то момент он просто встал за моей спиной и смотрел, что у меня написано. Свой зачёт я получила, но нервы я ему попортила – точно.

И ещё вспоминается, как однажды какой-то экзамен попал на мой день рождения – 20 января. На экзамен мы поехали с Люсей Шалуновой. Учились мы в одной группе. Она жила в одной из деревень, которые раскинулись вдоль Москва реки, протекавшей рядом с Дзержинкой. Шалунов Володя был из другой деревни. Его семья была богаче Люсиной, и, может быть, поэтому родители Шалунова считали, что Людмила ему не пара. Из-за этого происходили ссоры, и, наконец, Володя ушел из дома. Жить им было негде, и они попросились на первое время пожить у нас. Мы, конечно, не отказали. В нашей новой миниатюрной квартирке отдельной комнаты для них не было, да и спальных место тоже, поэтому ребёночка они временно отдали родителям Людмилы, а себе на ночь стелили постель на полу. Но жили мы дружно. Тем более, что началась сессия, и мы с Людмилой готовились по общим лекциям – что-то было лучше записано у меня, что-то у неё.

В этот раз с нами в Москву смог поехать Виктор. Мы решили отметить мой день рождения узким кругом в ресторане. На экзамене всех посадили на задних рядах, а тех, кто шел вытягивать билет, сажали впереди. Помню, Валя Леонтьева (после замужества – Малюгина), с которой мы работали в НИХТИ в одной группе, обложилась не только шпаргалками, но и книгами. Когда она вытаскивала билет, у неё из-под кофточки выпал учебник, который она спрятала на животе. Преподаватель рассмеялся, и в наказание посадил её сразу около себя, и заставил отвечать без подготовки. К её счастью, ей попался билет, ответы на вопросы в котором она знала. Она получила даже четвёрку и кучу сопутствующих назиданий…

После этого инцидента, преподаватели прошлись по рядам и выгребли из столов всю «литературу», которой мы успели нашпиговать столы. Но кое-что осталось.

Первой пошла брать билет Люся. Шпаргалки нужной у неё не оказалась, и она просила, чтобы я ей передала необходимую шпору. Передать было трудно, поэтому во время этой процедуры, нас засекли, и просто выгнали с экзамена и меня и Люсю. Мы не расстроились. Во-первых – знали, что рано или поздно мы всё равно пересдадим, а потом – нас ждал Виктор, и пригласил сходить в ресторан "МИНСК".

Мы поднялись на второй этаж. Вдоль полностью застеклённой стены стояли столики. Через окна видна была улица, и январская слякоть. А в ресторане вкусно пахло, и было тепло. Заказали какое-то вино. Долго изучали меню. Меня привлекло название – "Шашлык по Карски". Оказалось, что это кусок мяса, зажаренный на шампуре целым куском, и внутри нашпигованный грибами. Виктор грибы не ест ни в каком виде, хотя собирать их любит и умеет, поэтому он заказал себе цыплёнка табака.

Вот так мы отметили моё тридцатилетие. Этот обед, конечно, не исключал домашнего пиршества…

С Люсей у меня связаны не очень приятные воспоминания. Мне не очень нравилось её слишком фамильярное отношение с Виктором. Но ревновать в этот раз почему-то мне не пришло в голову. Вроде – рядом Володя – её муж. Да я просто не допускала мысли, что может что-то произойти. Тем более, что Виктор не давал ей никакого повода для флирта. Видно, это её задевало. А, может быть, родители Володи были правы, считая её легкомысленной и ветреной девушкой.

В общем, Люся как-то раз, вечером, как бы случайно, возвращалась с работы вместе с Виктором. Когда мимо пруда, стали проходить сквериком, который обрамляли высокие кусты, она схватила его за руку, и потащила в сумрак раскидистых веток, и… В общем, они целовались…

Не знаю – почему, но об этом она мне рассказала во всех подробностях сама…

Мы не бросили дружить, хотя её выходка могла бы нас рассорить вообще.

Вскоре Володя выбил у предприятия комнату в доме на площади, с окнами на тот самый скверик. И они от нас переехали. Люся родила второго мальчика, а уже после окончания института – у них родилась дочка…

Когда уже – после защиты диплома, я перешла на работу на люберецкий завод пластмасс, по моей протекции Люсю взяли туда же на работу мастером. Вскоре она закрутила роман с главным механиком завода. Мне было неприятно, когда меня попросили повлиять на неё, как на подругу. Но что я могла сделать. Горбатого, как говорят… Интересно, как на её выходки смотрел Володя, который оказался отличным семьянином. Весь уход за детьми и другие всякие обязанности полностью лежали на нём. Не мог же он не догадываться о её поведении? А впрочем, не мне судить…

В то время, как Ёлка помогала мне сдавать экзамены, Олежка рос в яслях, а чаще – у бабушки с дедушкой.

Часть 3
Командировки

ОН ЕДЕТ В РИГУ, В НОВОСИБИРСК – ПОТОМ,

И БЕЛЫ СНЕГИ МЕЛЬКАЮТ ЗА ОКНОМ…

ВСПОМИНАЕТ ВИКТОР

В командировки я старался ездить один, но в Киев на конференцию по программированию со мной поехала Валентина Трофимовна Иванькова и Урядова. По окончании заседаний вечерами мы с Иваньковой из гостиницы спускались вниз по направлению к Крещатику, где справа на расстоянии полквартала находился Русский драматический театр. Мы просмотрели там несколько спектаклей, а Урядова с нами в театр почему-то не ходила.

За выходных я съездил на пару дней в Каменец-Подольский, к маме.

Я получил в Киеве письмо из дома со всеми новостями.

ВИКТОР, ЗДРАВСТВУЙ!

Праздники без тебя провели скучно. Что-то не хватало. Мама напекла пирогов. Распили с папой бутылочку, и вспоминали тебя. Ты, конечно, в это время, наверное, ел жареную курочку или кролика. В субботу дала Рите телеграмму, не знаю, ездила она к маме в Каменец или нет.

Заходила зачем-то в вашу лабораторию. Девочки спрашивают, почему Виктор уехал на праздники из дома? Все знают, что родные живут в Бресте, а что же делать в Киеве? Я отшутилась, а они так и остались гадать. А Норель спрашивает: – "Правда, Виктор в Киеве?". – «Да». – "Ну, факт, у него там женщина. Во-первых, он не первый раз туда едет, да ещё на праздники. Проверь!"

Я и то думаю, но, к сожалению, проверить не смогу, разве сам расскажешь, как провёл время с моей двоюродной сестрой – Наденькой. Она теперь одинокая, тоскующая. Можно и пожалеть. Жаль, я об этом поздно вспомнила. Даже сон кошмарный снился после этого.

У меня опять началась ангина. На работу пока хожу. Олег, как и я – гриппует по-страшному. Насморк дикий, кашель стал меньше. Вчера бегал с бутылкой, и упал, бутылка в дребезги, он ручками в осколки попал. Одна ранка побольше, из неё выдавили стёклышко, остальные – мелкие порезы, вернее, царапины, залили всё йодом. Хорошо, что всё это уже позади.

И ещё вчера с ним было приключение – проглотил пуговицу, она встала в горле. Папа увидел первый, тряс его, колотил, и Олег проглотил её.

Тебе заказ от родителей моих – привезти им 1 кг. жареной колбасы украинской, домашней. Она бывает и в Москве, но в Киеве её готовят лучше. Олежа ждёт тебя с грецкими орешками от бабушки из Каменца.

Сейчас у нас второй день мороз – холодно очень. 16 градусов днём, утром – 24. У мамы холодно – везде дует.

Сегодня еду на лекции, а завтра с утра на лабораторки, поэтому, к сожалению, не могу перебраться домой раньше, а так, это сплошная простуда.

Вчера мы с мамой стирали, а потом мылись все – сегодня не ворочаю шеей.

Передаю с Эдиком письмо и бритву твою. Писем ни от кого нет. Жду тебя с нетерпением, какие привезёшь новости. В любом случае, не расстраивайся. Всё обойдётся.

Если будешь в среду звонить, звони часов в 7–8. Собственно, ты скажешь, когда приедешь, и как съездил – да или нет.

Но, если ты уже соберёшься выезжать в среду, или вылетать, то не звони. Будем ждать тебя раньше.

Ну, ладно, крепко целую, обнимаю. Наверное, с четверга буду дома, на больничном.

Привет от мамы с папой.

ИРА, ЭЛЯ.

Ещё раз мы с В. Т. Иваньковой ездили в Ригу в середине мая месяца. С нами был Аксельрод и Смирнов. Однажды в свободное от заседаний время мы с Иваньковой сели на электричку и поехали на Рижское взморье. Было ещё достаточно прохладно, но песок был отличным, и особенно красивым было море, которое весело плескалось у берега. И, вдруг, мы увидели знакомую высокую фигуру – это был Боря Климов, бывший наш начальник. Мы обрадовались неожиданной встрече далеко от Москвы. Вместе мы пошли в ресторан пообедать. Ресторан только что открылся. Представлял он собой круглое здание. Внутри в центре стояли столики. А по периметру на небольшом возвышении, за невысокой оградой, амфитеатром – тоже располагались столики. Нас любезно встретил официант, который предложил сесть за столик у стенки. Мы были чуть ли не первыми посетителями. Официант был словоохотливым. Он нам рассказал, что лучших официантов на летнее время по распоряжению горкома из городских ресторанов на лето командируют в рестораны взморья (это примерно на 5 месяцев). Он много интересного рассказал, причём обслужил нас прекрасно и относительно недорого. Вероятно, чем-то мы ему понравились, хотя здесь обычно не любят русских. Потом мы узнали, что здесь он – метрдотель.

ВСПОМИНАЕТ ИРАИДА

Виктор, как всегда, писал мне из командировок письма.

Письмо в Дзержинку из Риги – " Гостиница «РИГА» 550".

27.05.65 г.

Перед отъездом в Новосибирск решил черкнуть письмо вам всем. К сожалению, в ручке кончились чернила, и приходится писать карандашом, взятым напрокат. Совещание наше закончилось. Завтра в 8–30 улетаю, и буду лететь 10 часов подряд на ИЛ – 18. Вообще, это очень трудно, да и уже надоело всё это путешествие. В Риге, вообще хорошо, но сюда нужно приезжать, имея некоторую толику лишних денег, которых у меня не было (или было очень мало). Расходы мои превзошли дозволенное. Здесь хорошо. На взморье ещё лучше. Но пока холодно, и почти никто не купается. В Риге смесь лета и весны, ходят и в костюмах, и в плащах, в пальто. Характерно, что балония здесь не в моде. В них ходят приезжие.

Купить здесь можно многое, но, увы, не всегда это возможно.

Есть ковры за 56 рублей 2 × 1,4 и за 30 руб. 3 × 3 (на пол).

Женские шерстяные костюмы за 60 рублей различных расцветок. Детского ничего не видел. Дедушке рубашку не купил, так как, такую, как себе купил, имеется 42 размер, а другие не нравятся. Возможно, в Новосибирске что-нибудь…

В общем, я жив, и здоров. Передаю всем привет (дедушке с бабушкой особый). Из поездки вернусь, вероятно, 5-го. Вот пока и всё. Ещё раз сегодня пройдусь по Риге, и вечером попробую позвонить, вдруг ты дома? Целую всех вас.

ВАШ ПАПА.

Ждите, скоро приеду и всё расскажу. 27.05.65 г.

P. S. На рынке много цветов. Есть помидоры (10 руб. кг.). Огурцы 3 рубля. Каждый огурец больше 500 грамм. Есть в Риге "Рижский бальзам", но продаётся в наборе за 10 рублей. Может быть, попробую взять. А, может быть, и нет.

Из Новосибирска позвоню, (может быть.) 2-го июня. Будь дома с 8 часов вечера. Но, если не смогу, или не дозвонюсь, то не обижайся.

ВИТЯ.

ВСПОМИНАЕТ ВИКТОР

Нашлось Ирино письмо в Ригу, но без начала…

– – – – – – – Аксельрод сказал, что советовал тебе остаться отдохнуть в Риге. Ну, и остался бы. Вообще-то отдых чувствуется или нет? Это всё равно, что в туристическую поездку поехать: Москва – Рига – Новосибирск – Москва.

Я перешила своё голубое шерстяное платье, помнишь, было короткое. Вышло такое модное, хоть куда. Кстати, Эля со мной была на экзамене по физхимии. Люся тоже сдала. Уже второй день ношу распущенные волосы. Володя Шалунов сказал, что, если бы ты был здесь, то мы бы обмыли физхимию.

На работе у тебя всё в порядке. Эдик Соловьёв во всю взялся за работу. Передавали тебе привет Иванькова, Андреева и Эдик.

Насчёт коляски мы с мамой решили, что не нужно, т. к. до августа всего 2 месяца, а в июле и августе мы же поедем в отпуск, и, вероятно, с ними, т. е. с детьми. Осень пройдёт быстро, а зимой уже санки.

В общем, проносим его на руках, а, если дадут ясли, его и носить-то будет совсем близко. Писем пока ни от кого нет. Живём мы у мамы с папой. На питание я отдала им деньги. Так что питание нормальное. Детям варим кур, себе щи зелёные. Покупаем им яблоки, соки.

6-ое – воскресенье. Обязательно дай телеграмму. Мы с Элей приедем тебя встречать. Олега спрашиваем – "Где папа?". Показывает на дверь, и говорит – «нету». Хорошо бы, если бы ты приехал 6-го утром, или 5-го вечером. 6-го сделали бы в честь твоего приезда обед у мамы с папой, а вечером перебрались бы к себе!

Олег по-прежнему засыпает в 7, а встаёт в 5 утра. Ну, вот и все наши новости. Очень скучаем. На Эллину ножку – 27 размер ничего нет дешёвого, но красивого?

Эля тебе нарисовала домик, а крылечко не соразмерила, и тогда придумала, что крылечко ведёт на крышу, чтобы счищать с крыши снег. На крылечке стоит Эля. У неё в руке, которую не видно – лопатка.

Ну, пиши нам, поправляйся. За тот разговор нам пришлют за 6 минут. Я перезвонила, просила узнать, ты ли сделал вызов, они сказали, что соединили сами.

Виктор! У нас за неуплату выключили телефон. Какой-то разговор в марте. Квитанцию найду, чтобы уплатить. Просила не включать до тебя, так что, звонков не жди.

Привет от мамы с папой. Целуем и ждём.

ТВОИ – ОЛЕГ, ЭЛЯ, ИРА.

А это обведена Эллина рука…………………………………………

Виктор и Валя Андреева на лавочке около нашего дома

Я и Боря Андреев возле нашего дома

Я с семьёй и Ардреевы – Валя, Боря и дочка их Ольга жили в одном доме и в одном подъезде. Поэтому мы встречались не только на работе, но и по дороге на службу, и около подъезда, и часто – во всех других случаях общения.

А Валюше спасибо. Она опекала не только меня в командировках, но была для всех женщин нашей лаборатории, особенно молодых – второй мамой. Конечно, не только она. Так получилось, что женщины старшего возраста, работавшие в моей лаборатории, перешли на работу в НИХТИ из школы, где они работали преподавателями математики. Отсюда – их отношение к молодому поколению: наставничество, требовательность, желание передать свои знания и жизненный опыт. Я им всем очень благодарен, не говоря уже о том, что объединившись, они взвалили на себя очень много обязанностей, которые должен был бы выполнять я.

ВСПОМИНАЕТ ИРАИДА

После Риги Виктор вместе в Валей Андреевой поехал в командировку в Новосибирск.

Командировка была полна впечатлений, о чём он и Валя рассказывали по возвращению.

Виктор из Новосибирска привёз подарок – статуэтку оленя. Она довольно большая, цветная. Олень стоит на задних ногах, вскинув передние вверх. У него большие развесистые рога. Чтобы они не сломалась, Виктор обвязал статуэтку газетами, и завернул в свою какую-то одежду. Довёз нормально. Этот олень до сих пор жив – здоров, чего и вам желает.

Виктору очень запомнился Новосибирский Академгородок. Я только помню, как рассказывала Валя Андреева о том, что Виктор там напился (громко сказано «напился» – а выпил я только чуть-чуть) – во дворце Дома учёных. И когда возвращался в гостиницу, через каждые несколько шагов, хулиганя, бухался в (скорее на) сугроб. А сугробы были наметены вдоль всех тротуаров. Вдоль продольных и поперечных дорожек сквера, ведущего к гостинице Дома учёных, были насыпаны горы утоптанного снега в виде усечённых пирамид, высотой больше 3-х метров. В них и бухаться-то было трудно. Он просто поворачивался к ним спиной и, раскинув руки, вдавливал себя в снег, оставляя на память Новосибирску отпечаток своей тощей фигуры. А Валюша, боясь, что он замёрзнет, теребила его, и тащила дальше, к гостинице.

Письмо из Дзержинки в Новосибирск.

НУ, ЗДРАВСТВУЙ, ПАПА ВИТЯ!

Что-то ты нам не пишешь. Дети здоровы. Сегодня пятница, 27 – ое. Наверное, мое письмо тебя застанет в Новосибирске. Не знаю, сколько будет туда идти письмо.

25-го я сдала физхимию, а 26-го Аксельрод передал мне твой подарок. Большое спасибо. Туфли мне пришлись как раз. Редко так бывает, чтобы на мою ногу, без примерки, подошли туфли.