© Copyright: Иннокентий Сланевский, 2016

Свидетельство о публикации №216090101785

3. БЕССМЕРТНАЯ КАРТИНА

Видения не оставляют меня. Они приходят ко мне снова и снова. Все чаще и чаще. Сначала я вижу какие-то отрывки, но со временем они складываются в одну общую мозаику. И эта мозаика становится мне более или менее понятной. Я только не могу определить, откуда мне все это приходит. С одной стороны, мне кажется, что кто-то или что-то будто пытается достучаться до меня, будто кто-то снаружи стучит в мое тело как в дверь. С другой стороны, я отчетливо слышу чьи-то голоса. Иногда эти голоса разговаривают между собой, а один из них будто бы обращается непосредственно ко мне. Какое-то время мне кажется, что, быть может, я начинаю сходить с ума. Но потом я понимаю, что это не так, и что голос, пытающийся выйти на контакт со мной, желает, чтобы я выполнил какое-то его желание, его волю, которая пока остается для меня неведомой и абсолютно непонятной.

И вот, я снова слышу голоса. Но на этот раз я также вижу и всю картину происходящих событий. Я вижу, как двое здоровых людей нещадно избивают ногами одного, лежащего на полу в каком-то темном помещении, похожим на тюремную камеру. Тот же, что лежит на полу, абсолютно беспомощен, и не может оказать своим истязателям никакого сопротивления, ибо у лежащего напрочь отсутствуют и руки, и ноги. Он истекает кровью, но стойко терпит боль и не падает духом.

– Когда же наконец-таки сдохнет этот проклятый калека? – с раздражением произносит один из истязателей, обращаясь к другому.

– Не беспокойся, – отвечает ему другой, – ему недолго осталось. Завтра утром ему отрубят голову по приговору суда и больше уже никто о нем не вспомнит.

– Ошибаетесь, парни, – отвечает своим истязателям лежащий на полу человек. – Я вас и с того света достану!

А потом я вижу, что двое здоровых людей, в очередной раз сильно пнув свою жертву напоследок, не спеша покидают помещение. После чего истязаемый поворачивает свою окровавленную голову в мою сторону. Он будто смотрит на меня. Он будто смотрит мне прямо в глаза!

– Они не понимают, – произносит он, как будто обращаясь ко мне. – Они не понимают, что это еще не конец. Они не понимают, что и завтра утром конца не будет!

– Что это значит? – вслух спрашиваю я, будто обращаюсь к своему неведомо где находящемуся собеседнику.

А человек, лежащий на полу, как будто отвечает мне. Он как будто видит меня!

– Это значит, что они проиграли, – говорит он мне.

– Как так? – снова спрашиваю вслух я.

– Но ведь это же ясно как день! – как будто снова отвечает он мне. – Так и есть, ибо они боятся меня! Они отрубили мне руки и ноги, а завтра отрубят и голову, но при этом они продолжают меня бояться! Продолжают бояться меня, пока я жив! Но будут бояться меня и после моей смерти!

– А за что Вам отрубили руки и ноги?

– За то, что я – художник. За то, что я рисую их. На своей картине я изображаю их пороки и злодеяния. И каждому, кто видит мою картину, все становится понятным. Каждый, кто смотрит на мою картину, понимает, кто на ней и что этот кто-то из себя представляет. Я рисую мою картину снова и снова, а они отбирают ее у меня каждый раз и при этом публично сжигают. Но я снова ее рисую! И снова приношу ее на всеобщее обозрение к их Дворцу по государственным праздникам, когда перед тем Дворцом собираются толпы народа. И тогда они решили отобрать у меня саму возможность к рисованию. Они отрубили мне руки. Сразу две! По приговору суда! Они заявили, что моя картина возбуждает ненависть и вражду! Они отрубили мне обе руки, чтоб я вдруг не научился рисовать левой рукой. И тогда я стал рисовать свою картину ногой, зажав кисть между пальцами. И у меня получилось! И я снова принес свою картину к их Дворцу на очередной праздник. Я принес ее в зубах! И они решили отрубить мне ноги. Сразу две! Чтоб я не смог дойти до их Дворца. И тогда я взял кисть в зубы, снова нарисовал свою картину и пополз с ней, держа ее в зубах! Я полз как змея целую ночь и дополз-таки до их Дворца! И тогда они решили удалить мне глаза. Они вырезали их! Они наивно полагали, что без глаз я не смогу ни нарисовать картину, ни доползти до них. Но они ошиблись! Мой разум помнит все штрихи картины и дорогу до их Дворца! Я снова нарисовал картину уже будучи слепым, и снова дополз до моих недоброжелателей. И они приняли решение отрубить мне голову. Опять же, по приговору суда. Чтоб я больше никогда не смог нарисовать свою картину, ибо рисовать мне будет уже просто нечем!

– Но при чем тут я? Зачем Вы говорите это мне? Почему Вы выходите со мной на связь?

– Но ведь ты же мечтал стать художником, не так ли?

– Да, мечтал. Я с детства пытался рисовать, но у меня ничего не получалось. То, что я рисовал, высмеивали. Говорили, что мои рисунки – все равно, что курица лапой нарисовала. Я очень расстраивался по этому поводу. И даже плакал. Но я не мог нарисовать лучше! Да, я мечтал стать художником, но у меня не было такого дара! Чтобы быть художником – нужен дар. Дар с рождения. Разве я не прав?

– Конечно, прав. И этот дар у тебя будет.

– Откуда?

– Дар бывает не только с рождения. Конечно, приобрести его очень тяжело, практически невозможно. Но его можно передать. Тот, кто владеет даром, способен передать его другому. И не только при жизни. Владеющий даром может передать свои способности любому желающему даже после своей смерти!

– Но разве это возможно?

– Возможно. Тут главное – желание. Желание человека принять этот дар. Поэтому я и вышел на контакт именно с тобой. Потому, что ты всегда мечтал быть художником. Ты мечтаешь об этом и сейчас, несмотря на все те неудачи, которые постигли тебя в твоем художественном творчестве. И желание принять мой дар у тебя тоже есть. Я это чувствую. Я это вижу.

– И каким же образом Вы собираетесь передать мне свой дар?

– Ты увидишь. Завтра меня не станет. Мне отрубят голову. А потом я снова выйду на контакт с тобой, художник.

И при этих словах мой далекий собеседник как будто улыбнулся мне своей доброй, располагающей к себе улыбкой.

И снова видение. На следующий день. Я вижу Дворец. Я вижу, как к тому Дворцу несут человека. У того человека нет ни рук, ни ног. Тот человек совершенно слепой. Я узнаю в этом человеке своего собеседника в моих видениях. Это Художник! Да, это он! Я вижу, что перед тем дворцом собралась большая толпа. Толпа негодует, ворчит, кричит. Но ее мнение никто ни во что не ставит. Я вижу как какой-то суровый, твердый и властный голос с трибуны перед Дворцом заявляет, что сегодня состоится публичная казнь самого опасного преступника века. А потом я вижу, как Художника кладут вниз лицом на какой-то пень и палач отрубает ему голову топором!

Я в шоке. Я не нахожу себе места. Я не могу ночью уснуть. Но потом усталость все же одолевает меня, и я засыпаю.

А утром я просыпаюсь бодрым, как ни в чем не бывало, и у меня возникает непреодолимое желание рисовать! Я покупаю в магазине холст, возвращаюсь домой и начинаю рисовать. При этом я чувствую, что тут что-то не так. Вроде бы это я рисую, но, в то же время, вроде и не я. Будто кто-то водит моей рукой. Я рисую свою картину быстро и легко. И она у меня получается очень красивой! Она выглядит настоящим шедевром! Я заканчиваю мою картину за одну ночь! Я вглядываюсь в нее и вижу в ней знакомые мне лица. Лица известных всем людей. Их пороки и злодеяния.

А когда приходит день очередного государственного праздника, то я беру в руки свою картину, несу ее к Дворцу и представляю ее не всеобщее обозрение.

Настроение собравшейся у Дворца толпы невозможно передать! Толпа аплодирует, толпа ликует, толпа ревет.

– Наш Художник к нам вернулся! Его картина бессмертна! Да здравствует Художник! – раздаются крики собравшихся.

Эти крики и радостные, и в то же время гневные, требующие отмщения. Люди понимают, что Художника больше нет. Люди видели его казнь. И были очень разозлены этим. Но в то же время они верят, что, быть может, Художник каким-то чудесным образом уцелел. Они хотят в это верить. Они видят его картину. И они видят меня. Они понимают, что я – это не он, но картина – его. И эта картина жива, несмотря на то, что ее столько раз прилюдно сжигали! Сама мысль о том, что Художник, быть может, жив, воодушевляет толпу. Эта мысль придает толпе какой-то особый энергетический заряд. И в итоге толпа, получив тот особый энергетический заряд, сметает ограждения и охрану и рвется к Дворцу. Большинство из тех, кто еще недавно чувствовал себя тут хозяевами, разбегается кто куда, а оставшиеся пытаются забаррикадироваться за весьма хрупкими стеклянными дверьми Дворца.

И это уже не видение. Это – реальность

© Copyright: Иннокентий Сланевский, 2017

Свидетельство о публикации №217030502275

4. ОТЧИМ

– Вы готовы к эксперименту?

– Да.

– И Вы не боитесь?

– Нет.

– И куда же Вас отправить?

– В прошлое.

– А, может, в будущее?

– Нет.

– Почему?

– Будущее пугает меня. Оно неизвестно и непредсказуемо. Я хочу отправиться именно в прошлое.

– Почему?

– Я хочу найти разгадку одной тайны.

– Какой тайны?

– Тайны гибели моего отца.

– Ваш отец погиб?

– Я не знаю. Но я хотел бы это узнать. Мне кажется, что его убили. Я это чувствую!

– И что же Вам об этом известно?

– Немногое. Мне известно, что мой отец бесследно исчез. Пропал. Его так и не нашли. Я тогда был совсем маленьким. Мне было месяцев шесть, не больше. Моя мать очень переживала по этому поводу. Где-то через год после таинственного исчезновения моего отца она познакомилась с моим отчимом. Она вышла за него замуж. Мать мне об этом рассказывала. Отчим вырастил меня и поднял меня на ноги. Я помню его с детства. Я очень благодарен ему за это. Но…

– Вас что-то смущает?

– Да. Я уважаю своего отчима. Он многое сделал для меня. Растил меня как родного. Не обижал. И вот, я стал уже взрослым. Но я так и не могу назвать его отцом. И никогда его так не называл. Не знаю почему. Язык не поворачивался почему-то. Я всегда называл его «дядя Коля». И теперь я его так называю. Но отцом я его никогда не называл.

– Вы не любили своего отчима?

– Я его уважаю. Но любви к нему, тем не менее, никакой не испытываю.

– А ваша мать любит его?

– Полагаю, что да. Они уже много лет вместе. И живут душа в душу.

– Так что же Вам не нравится в вашем отчиме?

– Я не знаю. Я хотел бы и сам это узнать.

– И поэтому Вы хотите отправиться в прошлое?

– Да.

– Ну что ж, в таком случае, мы отправляем вас в прошлое. Но имейте ввиду: за вашу жизнь мы никакой ответственности не несем. Это указано в договоре, который вы подписали. Тот, кто согласился на эксперимент, имеет возможность попасть в иное время, в иную реальность, но при этом рискует своей жизнью. Вы отдаете себе в этом отчет?

– Разумеется. Я не имею к вам никаких претензий.

– Замечательно. В вашей правой руке находится прибор, который переместит Вас в иное время. Он заряжен на сутки. Иной возможности у нас на настоящий момент пока нет. Это новый прибор, который способен работать только сутки. Да и сам эксперимент – новинка, а Вы – первый испытуемый. На приборе есть две кнопки: кнопка отправления и кнопка возврата. Если через сутки Вы не нажмете на кнопку возврата и не вернетесь, то Вы навсегда останетесь в ином, чуждом для Вас времени. Вы это понимаете?

– Конечно. Но у вас есть и другие такие же приборы. Если я не вернусь, никто не отправится за мной с другим прибором?

– Никто.

– Но почему?

– Это не предусмотрено нашим договором.

– Понятно.

– Итак, в какое же конкретно время Вас отправить?

– Мой отец пропал 20 сентября. Точнее, в этот день моя мать заявила об его исчезновении в полицию. Мне она об этом рассказывала. Но мой отец пропал днем раньше.

– 19 сентября?

– Да.

– Вас отправить именно в этот день?

– Да.

– Хорошо. Как скажете.

– Так я могу отправляться?

– Да, конечно. Нажимайте на кнопку отправления и берегите себя! Удачи Вам в ваших изысканиях! И запомните вот еще что: когда вы окажетесь в ином времени, мы не сможем ни выйти с Вами на связь, ни спасти Вас, если в этом возникнет необходимость.

– Хорошо, я вас понял. Дай Бог, еще увидимся!

– Дай-то Бог! Хотя, кто знает…

И я нажал на приборе, находившемся у меня в руке, на кнопку отправления в иное время. В прошлое.

Я прибыл на место назначения вечером 19 сентября прямо к частному дому в одной из деревень, где на тот момент проживали мои родители. Я затаился около того дома, спрятался в кустах, чтоб меня не увидели и стал ждать.

Вскоре около дома появился человек. И он прямиком направился к входной двери дома. И каково же было мое удивление, когда я узнал этого человека! Это был дядя Коля, мой отчим. Он был еще молодым. Как и я сейчас. Но ведь мать рассказывала мне, что она познакомилась с ним через год после таинственного исчезновения моего отца! Выходит, мама мне солгала. Но зачем?

Я очень хотел это узнать. Я неслышно подкрался к окну дома и заглянул в окно. И увидел, как дядя Коля жарко целует мою маму. «Что за черт! – подумал я про себя. – Не может быть!». Но это было.

А потом, через некоторое время, я заметил, как к входной двери дома подошел еще один человек. Это был мой отец. Такой же молодой, как и дядя Коля, как и я сейчас! Я сразу узнал своего отца. Его фотографии не раз показывала мне моя мама. Отец мой возвращался с работы.

Вероятно, отец вернулся с работы на этот раз раньше, ибо его появления в этот момент в доме никто не ожидал. В окне я также увидел детскую кроватку, в которой лежал я сам. Я увидел в кроватке самого себя! И мне было на тот момент месяцев шесть. Малыш, то есть я, тихо и мирно спал в своей кроватке.

Отец, войдя в дом, увидел моего отчима, и между ними тут же завязалась перепалка. Сначала на словах. А потом на деле. Отчим оказался значительно ловчее. Он схватил висевшее на веревке полотенце и бросился на отца. Дядя Коля сумел заскочить за спину отцу и обмотать вокруг его шеи полотенце, а потом сделать полотенцем удушающее движение. Все произошло в мгновение ока. Отец не сумел оказать своему противнику должного сопротивления, вскоре обмяк и рухнул на пол.

– Что ты наделал, Коля? – воскликнула моя мама. – Ты же убил его!

– Да, я его убил! – ответил ей мой отчим. – Но ведь он мешал нашей любви! Он мешал нашему счастью! Он мешал нам быть вместе! Разве не так?

– Но о каком счастье теперь можно говорить? Тебя же в тюрьму посадят!

– Не посадят!

– Как так?!

– Тут нет никаких следов крови. Мы избавимся от трупа. Спрячем его так, что его никто никогда не найдет!

Мама ничего на это не ответила. Напротив, она стала помогать дяде Коле. Они засунули труп моего отца в мешок, погрузили мешок вместе с лопатой в телегу, запрягли лошадь и выехали на телеге из дома. Я, крадучись, отправился за ними. Ехали они не спеша и я поспевал за ними. Меня они так и не заметили. Отъехав на какое-то расстояние от поселка, они выгрузили труп, и дядя Коля закопал его на пустыре.

– Завтра ты пойдешь в полицию, – сказал дядя Коля моей маме, – и скажешь им, что твой муж вечером не вернулся с работы. Ты заявишь об его исчезновении. Никто ничего не заподозрит. Нас вроде бы никто не видел.

Мама ничего на это не ответила. Она дрожала как осиновый лист.

После этого я сразу же нажал на своем приборе на кнопку возврата и тут же оказался в том же самом месте откуда отправлялся.

Первым моим желанием по прибытию было схватить какой-нибудь очень большой увесистый камень, прибежать с ним в мой дом и размозжить этим камнем голову проклятого и теперь уже ненавистного мне отчима! Ведь он убил моего отца! Моего родного отца! Но потом, спустя какое-то мгновение, мне пришла в голову другая идея.

– Ну как? – спросили меня экспериментаторы, когда я вернулся. – Вы довольны? Вы нашли разгадку своей тайны?

– Да, – ответил я. – Нашел.

– И что же именно Вам удалось обнаружить?

– Моего отца действительно убили. И у меня есть к вам просьба.

– Какая же?

– Отправьте меня туда еще раз! Отправьте меня снова в 19 сентября!

– Зачем?

– Я хочу изменить прошлое! Я хочу спасти моего отца!

– Вы в этом уверены?

– Да!

– А может, не следует этого делать?

– Почему же?

– Господь забрал у Вас отца и даровал вам отчима. В этом был Его замысел. Следует ли в этот замысел вмешиваться?

– Но зачем Он забрал у меня моего отца?

– Мы этого не знаем, ибо пути Господни неисповедимы.

– Вот как? В любом случае, Его замысел мне совсем не нравится, ибо этот замысел принес мне только горе – смерть родного человека! А ваши приборы – уникальны! Они куда сильнее подобных замыслов! Ведь подумайте только: мы могли бы отправиться в прошлое и, к примеру, убить Гитлера! Тем самым, мы избежали бы стольких жертв, которых унесла та война! А среди тех жертв, быть может, были выдающиеся ученые, которые смогли бы осуществить настоящий прорыв в науке и двинуть цивилизацию на новый уровень развития! На более высокий, чем тот, на котором мы находимся сейчас! Разве не так?

– Возможно. Но среди тех жертв могли также оказаться и те, которые могли бы принести большие беды миру, чем Гитлер. Вы так не думаете? Тут тоже имеет место Божий замысел. А потому мы не считаем разумным в него вмешиваться.

– А я считаю, что имея возможность что-то изменить к лучшему, мы просто обязаны это сделать!

– И что же вы хотите?

– Отправьте меня обратно! Отправьте меня снова в 19 сентября!

– Ну что ж, пусть будет по-Вашему. Отправляйтесь!

И я снова отправился в прошлое, в 19 сентября, нажав на своем приборе на кнопку отправления.