Глава 2

Я стою с открытым ртом, новый начальник пока не обращает на меня внимание, а подходит к первой паре сражающихся, потом обходит остальных, присматриваясь и делая какие-то замечания негромким голосом.

Видно, что мужики на площадках его хорошо понимают, начинают рубиться усерднее и быстрее под непосредственным взглядом начальства.

«Реально так стимулирует подчиненных Сто двенадцатый, видно, что вполне авторитетный начальник».

Сто двенадцатый подходит к другому праздному наблюдателю за происходящим и подзывает меня жестом к ним.

– Триста сорок девятый, теперь это твой солдат. Четыреста шестьдесят девятый, это твой главный непосредственный начальник, командир вашей боевой группы, полувзвода, заслуженный ветеран боев на Планете. Уже сорок дистриктов он не дает поджарить себя чертовым дикарям, а сам отправил в безмолвие не один десяток ушастых засранцев.

Триста сорок девятый внимательно смотрит на меня, потом на полученную информацию на своем экране и довольно улыбается:

– Спасибо, Сто двенадцатый. Это самый первый за сегодня новичок и он очень впечатляет. С таким парнем мы сможем еще больше косить местных, если он так хорош, как написано в его характеристиках.

– Не за что, Триста сорок девятый, мы делаем одно дело. Мне пора встречать следующего новичка, оставляю Четыреста шестьдесят девятого тебе. Проверь его амуницию, вся ли она подходит и не ошибся ли в чем Сто тридцать четвертый? Только, если такое найдется, скажи лично мне, тогда я сам поменяю защиту, не хочу подставлять Сто тридцать четвертого, он сейчас под вопросом висит у Высших. А мы с ним давно знакомы, вместе пришли сюда служить.

– Понял тебя, Сто двенадцатый. Так и сделаю. Не беспокойся.

Как-то эта постоянная нумерация мне не очень нравится, неужели они не используют имена или прозвища в повседневной жизни?

Или они так должны общаться по требованию этих самых Высших?

– Четыреста шестьдесят девятый, поздравляю тебя с попадаем в штат нашей усиленной роты боевого патрулирования и уничтожения, еще и дальней разведки вдобавок! Все подобное дело лежит на нас. Теперь нас должны усилить новичками, правда, наши потери такое вряд ли покроет, скажу тебе по секрету, Четыреста шестьдесят девятый, – слышу я шипение своего непосредственного начальника снова через гарнитуру.

– Думаешь, чего это Триста сорок девятый так разговорился? Слишком смело и слишком громко? – внезапно спрашивают меня.

Я молчу, не зная, как отреагировать на такую странную откровенность в первые минуты нашего разговора.

– Так я объясню тебе, Четыреста шестьдесят девятый. Дело в том, что послать меня еще дальше и в худшее место на всей этой чертовой Планете – уже невозможно в принципе. Мы и так, теперь вместе с тобой – в полной заднице, Четыреста шестьдесят девятый. На моем месте меня могут лишить только частого посещения женщин и в принципе все, нормы пайка снижать не положено, как командиру полувзвода, Четыреста шестьдесят девятый. Остаться без женщин – тоже мало приятного, но, Четыреста шестьдесят девятый, частое упоминание номера подчиненного солдата при разговоре гарантирует, что нас не станут активно слушать.

Кажется, этот бывалый мужик изрядно так бравирует передо мной своей смелостью и дерзкими словами в адрес тех, кто может его как-то наказать. Но еще он одновременно понимает свою незаменимость на передовой, послушные начальству штабные крысы не смогут его заменить там никак, поэтому и производит на меня определенное впечатление.

Я с интересом смотрю на лицо такого же смуглого и темноволосого мужика, как и все, похожего на всех моих собеседников, которым я не могу еще сказать ни одного слова в ответ. Потом киваю, показывая, что все понял и крайне рад тому, что мой непосредственный начальник доходчиво и подробно объясняет мне, в какой сраной заднице я очутился.

– Понимаешь, Четыреста шестьдесят девятый? Это хорошо, нам проще будет защищать друг друга и прикрывать спины в бою. В моем полувзводе по штатному расписанию положено двенадцать стрелков и я, твой командир, Четыреста шестьдесят девятый. В наличии всего восемь стрелков, которых ты можешь видеть сейчас на тренировке и, если добавят еще парочку вместе с тобой, то нам станет немного полегче воевать, создавать необходимую плотность огня, правда и требовать тогда начнут с нас еще больше. Больше площади прочесанной местности, больше убитых дикарей, больше их острых ушей придется сдавать после каждого рейда, Четыреста шестьдесят девятый. Поэтому мне необходимо, чтобы ты, как можно быстрее, полноценно влился в наш дружный коллектив, размахивал мечом так же ловко, как остальные мои парни.

Теперь я широко раскрыл глаза, показывая Триста сорок девятому, что все понимаю и заметно удивлен тем обстоятельством, что требуется размахивать мечом, как какому-то первобытному дикарю.

– Не понимаешь? Это ничего, Сто двенадцатый соберет всех новичков в аудитории и покажет красочный фильм, почему так происходит на этой Планете, почему мы воюем, как будто сами настоящие дикари. Поэтому я не стану тратить свое время на такой рассказ. Когда вы все будете распределены и прием новичков закончится, начальники вас соберут на познавательный фильм и беседу. Мое дело маленькое – проверить твою амуницию, объяснить правила поединка и выдать тебе учебный меч, чтобы ты сразу начал обучение. Говорить со мной ты не можешь, зато можешь слушать меня и получать сильные, но крайне полезные обучающие удары по своему новенькому телу. Береги его, Четыреста шестьдесят девятый, не факт, что получишь когда-нибудь другое взамен.

Вот сейчас Триста сорок девятый сказал именно то, что я и сам подозреваю.

Что мое тело – не мое!

Не сказать, чтобы такое знание меня очень взволновало, но моя интуиция не дала себя обмануть, раньше я жил в другом теле, как думаю с самого начала.

«Вообще, молодец этот Триста сорок девятый, что так подробно и жестко вводит меня в курс дела, без розовых соплей и вранья. Попал в задницу – так сразу же об этом узнай от своего непосредственного начальника и не грусти, ты не один такой неудачник», – доходит до меня.

Откуда у меня оно – знание про розовые сопли, интересно было бы узнать.

Поэтому я сжал кулак и, как мне кажется, благодарно потряс его перед начальством.

Триста сорок девятый отвел меня в угол, к паре стоящих пластиковых столов и приказал выкладывать все свое добро на них. Потом он берет по очереди в руки каждый предмет амуниции, проверяет на сохранность, что у него получается как-то очень легко и быстро.

По очереди надевает на меня, начиная с ног, первым делом приказав натянуть боевое защищающее белье, как он сам его назвал.

Этот комбинезон с поясом одевается легко на нижнее белье, потом идут ботинки, с ними тоже все в порядке, они идеально подходят по ноге, сами очень упругие и легкие необыкновенно. Я даже попрыгал в них с довольным видом, как они хорошо сидят и держат ступню.

– Да, Четыреста шестьдесят девятый, на ботинках Высшие не экономят, слишком много тут опасностей прилетает снизу, из самой земли, поэтому с обувью все по высшему классу Империи у нас, – шипением объясняют мне.

На ботинках не экономят, значит, на всем остальном делают дешевые распродажи довольно заметно.

«Империя – надо же!» – доходят до меня слова моего теперь непосредственного командира.

Защита для ног закрывает щиколотки, потом колени и доходит до верхней части бедер, где она затягивается плотной резинкой, не пережимающей конечности и не дающей сползти вниз доспеху. Сверху одевается похожий на что-то знакомое панцирь из очень плотного пластика, закрывающий тело до ягодиц, плечи, бока, и снизу тоже, оставляющий свободный ход рук, ног и шеи, даже для того, чтобы глубоко нагнуться, есть возможность из-за прослабления конструкции в районе поясницы.

«Очень высокотехнологичная вещь», – понимаю я, тем страннее смотреть на размахивания учебными мечами в руках моих будущих товарищей по рейдам в глубокий тыл каких-то ушастых дикарей.

Чтобы срезать у них какие-то ценные уши! Охренеть, какие у меня теперь задачи по жизни!

После панциря мне одевают щитки на руки, у них есть объединяющий и защищающий переход на сустав, еще одно крайне продуманное и здорово исполненное технически изделие. Локтевой щиток раздвигается, когда сжимаешь кулак, так же, как плечевой, при напряжении бицепса или трицепса. Еще они потрясающе легкие, просто незаметные на руках и ногах, как и вся остальная броня.

Суставчатые перчатки входят на мои кисти туговато и тут Триста сорок девятый замечает, что именно такую часть снаряжения придется поменять на складе тем же шипящим свистом, который я как-то понимаю.

– Пока поработай в них, вечером поменяем. Чтобы Сто двенадцатый отнес сам лично на склад, раз он попросил только с ним подобное обсуждать.

Шлем одевается на воротник панциря, тоже крепкая и легкая вещь, стекло плотно прижимается к шлему, оставляя для дыхания отверстие в закрывающим воротнике панциря.

– Когда пройдет команда об отравляющих веществах противника, через экран на руке поставишь в дыхательное отверстие настоящий фильтр от ядов вместо легкой защиты от пыли. По прибытию в часть обязательно очистишь фильтр в регенераторе.

«Однако, еще одна проблема в местных реалиях – отравляющие вещества, имеющиеся у противника», – как-то не радуют меня новые познания.

Потом довольно много времени занимает установка на панцирь передо мной именно такого овального оранжевого щита через четыре гибких соединения с защелками

– Все, ты готов к схваткам. Покажи парням, что ты умеешь. Пару схваток для того, чтобы освоиться, а потом в половину силы с тобой поработает наш самый слабый боец. Судя по твоей стате – что-то ты умеешь! – шипит мне на ухо Триста сорок девятый и вручает мне легкую полосу песочно-зеленого цвета метра в полтора длиной, такой вот здесь учебный меч.

Мне вручили меч с удобной ручкой и еще закрывающей кисть такой полосой металла или пластика, слишком большая длина почему-то меня удивляет, но легкий вес странного меча – радует.

Откуда-то приходит желание проверить самого себя, я отхожу в сторону и начинаю крутить полосой пластика, пытаясь вызвать хоть какой-то отклик в мозгу.

Получается плохо, мозг недоволен тем, как неловко двигаются руки.

«С ними все неправильно, они неуклюжие и бестолковые, очень медленные и кривые!» – вот о чем кричит мне буквально криком мой мозг, куда залиты, если я правильно понимаю разговоры моих провожатых и начальников – неплохие изначальные характеристики.

Я отворачиваюсь от площадок, где тренируется народ и иду к ближайшей стенке из такого же серого пластика, чтобы определиться с расстоянием. На котором я могу с таким длинным мечом и, при этом сильно мешающим полностью вытянуть руку щитом, достать противника без проблем. Приходится привыкать к болтающемуся от моих движений щиту, к тому, что он перекрывает самое короткое расстояние до соперника и к странно легкому мечу.

Через пару минут работы с мечом я останавливаюсь и понимаю, что не слышу шума от схваток на площадках, нет звуков ударов мечей по доспехам и тяжелого дыхания.

Оборачиваюсь и вижу, что все с большим удивлением смотрят на меня, прекратив шевелиться, а на стене около входа имеется что-то похожее на зеркало, то есть вся стена такая зеркальная. Чтобы видеть себя во время тренировки и контролировать свои движения.

Мне очень хочется сразу же подойти к стене и внимательно изучить свое лицо, надеясь где-то внутри себя увидеть знакомые черты и может даже что-то понять.

Но меня перехватывает Триста сорок девятый и сразу же тащит на одну из площадок.

– Самого слабого тебе не дадим, понятно, что ни к чему такая проверка. Попробуй Двести пятьдесят четвертого, он ветеран и уже давно один из лучших на мече, – шипит мой непосредственный начальник.

Сам подзывает в себе крепкого и жилистого парня, что-то ему говорит, я еще успеваю понять перед тем, как Двести пятьдесят четвертый одевает шлем на потное лицо, что этнический тип этого бойца очень заметно отличается от виденных мной сегодня в поселении.

Он – сероглазый и светловолосый, совсем не похож на тех, кого я видел сегодня.

«Если он – ветеран, может раньше в этом месте на неизвестной мне планете воевали люди с совсем другой внешностью?» – задумываюсь я.

Интересная мысль посещает мою очень пустую голову, похоже, память у меня полностью пропала, но способность мыслить и делать выводы – все еще осталась со мной.

Или я могу ее развивать, желательно, не привлекая внимания к этому процессу.

Мы входим на площадку, где на меня сразу же налетает противник, с таким же щитом перед собой, он может бить по голове и конечностям. Еще частыми замахами и ударами по щиту пытается вывести меня из равновесия, все же он гораздо опытнее меня именно в таком состязании.

Сначала я внимательно отбиваюсь, подставляя свою полосу пластика под удары. Руки работают сами по себе, что-то появляется в мозгу, когда я вижу замахи и ложные удары, поэтому я отдаюсь своим рефлексам и прежним наработкам.

Контратакую, когда вижу такую возможность и пару раз цепляю по рукам соперника, пару раз достается и мне, хорошо, что доспехи легко переносят удары учебными мечами.

Интересно, боевые мечи такие же по весу?

Да не может такого быть, как же они рубить будут те же доспехи или щиты?

По щиту тоже достается, даже легкие осколки отскакивают на стекло шлема, но в целом это оранжевый пластик достойно переносит десятки жестоких ударов.

Когда раздается свисток, я уже мокрый, как будто что-то из воды вылезло, точный пример я вспомнить не могу, но сознание подсказывает мне, что из воды все вылезают мокрые.

– Ну, что, можно дать ничью? Или, – заметив недовольную гримасу моего противника, уже снявшего шлем, провозглашает Триста сорок девятый, – тогда с небольшим преимуществом победил Двести пятьдесят четвертый!

Остальные бойцы, внимательно наблюдавшие за схваткой, радостным гулом приветствуют решение начальника и поздравляют сначала моего соперника, а потом меня тоже.

– За хороший бой! – хлопают меня по плечу по очереди.

Ко мне даже подходит сам Двести пятьдесят четвертый, тоже поздравляет, как я понимаю, с хорошим сопротивлением признанному авторитету.

Я всем киваю и держу руку в кулаке, обозначая, как я сильно доволен, что такой дружный и сплоченный коллектив признал мои скромные успехи.

На самом деле я доволен прошедшим испытанием и никакие мысли, что меня несправедливо засудили не посещают мою голову. Почему-то я понимаю, что скоро стану лучшим в своем отряде, как только немного согласую непослушное тело со слишком быстрым и прокачанным мозгом.

«Торопиться некуда, мои бои от меня не уйдут и победы в них тоже», – откуда-то я такое точно знаю.

Сейчас мне все непривычно, особенно закрывающий щит, если бы не он, я снес бы противника с лету, так думается мне. Но и так никуда он не денется от меня.

Я тороплюсь подойти к зеркалу и посмотреть на себя пристально, поэтому пользуюсь минутой передышки и спешу к стене, где, сняв шлем, долго смотрю на довольно симпатичное, широкоскулое лицо молодого парня или мужчины, смуглое и кареглазое, с легкой пробивающейся растительностью.

Смотрю и пытаюсь найти что-то знакомое в чертах или выражении лица, но память пуста, ничего похожего в ней нет. Совсем ничего.

Тело широкое и плотное, толстые икры гармонируют с широкой грудной клеткой.

Рядом останавливается мой соперник, тоже смотрит в зеркало и шипит, как бы для себя, но я слышу обращенный в мою сторону поток слов.

– Пытаешься что-то вспомнить, Четыреста шестьдесят девятый? Со временем немного вернется память, но только немного, Четыреста шестьдесят девятый. Кем ты был раньше и как попал сюда, на эту проклятую Планету, не вспомнишь, Четыреста шестьдесят девятый, – сказано с помощью шипения довольно сочувствующе мне, насколько противным шипением вообще можно передать сочувствие.

Соперник отходит, Триста сорок девятый снова свистит, я встаю на указанную им площадку, чтобы и дальше участвовать в тренировке, первой тренировке в этом странном месте и меня она даже радует.

Когда тело работает, пусть и в очень непривычном для себя темпе, остается меньше времени копаться в себе и пытаться что-то вспомнить.

Немного приноровившись к манере боя, я все легче справляюсь с соперниками и последнего, самого слабого на мечах парня, побеждаю со счетом восемь-ноль по касаниям в уязвимые места.

За это время Сто двенадцатый привел еще одного новичка, такого же смуглого и кареглазого, как я и большинство народа вокруг. Теперь Триста сорок девятый суетится вокруг него и так же одевает, как меня раньше, но время нашего занятия на тренировочной площадке закончилось, новая группа бойцов уже идет на смену нам.

Мы снимаем и отдаем им пластиковые щиты, это инвентарь тренировочной площадки, как я понимаю.

Расслабленно, но все же строем мы идем на другую площадку, где, как я быстро понимаю, приготовлен кусок местности, подобной той, которая находится вокруг нашей базы. Или она просто оставлена здесь совсем нетронутой во время строительства. Теперь меня учат, как передвигаться по сильно холмистой местности из каменных глыб, заросших зеленым, плотным кустарником. У остальных бойцов на руках такие же экраны, по которым они получают приказы, куда бежать и где находятся враги. У меня пока ничего такого нет, я просто передвигаюсь по приказам Триста сорок девятого, заглядывающего в свой экран и успевающего присматривать за мной тоже:

– Вперед влево, упал и замер… Спрыгнул в щель… Впереди замаскированный враг, за углом направо, – я выскакиваю за угол, голографическая, расплывающаяся фигура невысокого и щуплого врага возникает внезапно передо мной, поперек меня проносится дымчатый меч, мой тут же врезается в фигуру, но я тут же слышу, что меня убили, а моего соперника спас энергетический щит, куда я рубанул бестолково.

Ну, меч этот проекционной голографии тоже не на уровне шеи прошел, а тупо по закрытой щитом груди, но спорить некогда, а главное – я не умею просто разговаривать, поэтому молчу. Триста сорок девятый меня оживляет на своем экране, и я опять получаю команды от него непередаваемым шипением. Только теперь сразу же бью на появляющимся фигурам, таким же голографическим, пытаясь достать по шее или конечностям, на худой конец просто отбить меч врага.

Процесс обучения на этом тренажере долгий и тяжелый, я весь уже мокрый и усталый, дыхание рвется из легких, поэтому я все чаще погибаю во внезапных стычках из-за банальной усталости и неготовности тела.

– Три – двенадцать, – такой результат у меня через час, его Триста сорок девятый озвучивает всей команде, – ты тянешь нашу команду назад, Четыреста шестьдесят девятый!

– Смотри, у Двести пятьдесят четвертого результат десять-пять, у Триста восемьдесят третьего – девять-шесть и так далее, – пока не доходит до самых слабых членов нашего полувзвода, которые тоже проиграли свои поединки по итогу, но не с такой разницей, как я.

Впрочем, мой соперник по поединку, тот же Двести пятьдесят четвертый, шипит, что это все ерунда, Четыреста шестьдесят девятый – отличный воин и быстро подтянется, тем более без своего управляющего экрана на руке я еще участвую в тренировке на местности неофициально, поэтому никого никуда не тяну.

Команда молчит, Триста сорок девятый и сам удивлен вмешательством на моей стороне лучшего бойца команды, поэтому говорит тому замолчать и не спорить с командиром.

«Много себе позволяет этот Двести пятьдесят четвертый, не похоже, чтобы Триста сорок девятый был у него в непререкаемом авторитете», – отчетливо вижу я.

– Сейчас обед, потом отдых в течении одной единицы времени. На обед отводится четверть единицы времени, – это уже сказано для меня и второго новичка.

Хорошо бы узнать, что здесь за единицы времени, но можно просто посмотреть и понаблюдать за нашими парнями.