Мехмет Констан-оглы – знаток окрестностей Пархали¹, хорошо говорит по-русски²⁷, проработав ряд лет хлебопёком на станции Кавказской²⁸ на Северном Кавказе². Лет под шестьдесят, роста ниже среднего, не выше ста семидесяти, крепкий старик, коренастый, широкоплечий, слегка кривоногий, брюнет, широкое лицо скуластое, борода лопатой с проседью, и из-под густых бровей упрямые карие глаза; жилистый, замотает, алчный и неповоротливый, когда дело идёт о помощи другому, – таков проводник в горы, доставленный мне мухтаром²⁹ вечером 8 октября. Но я выучился в горах обращаться с этой породой, весьма выносливой, и условие тут же заключено – завтра спозаранку Мехмет должен явиться к нам, захватив немного провизии, за услуги на плоскости он будет получать р. 15 в сутки, за работу в горах по р. 30 (ставка высокая при курсе рубля тех дней). Распрощавшись и пожелав доброго сна сидевшему за чаем во дворе многочисленному обществу, я отправился уложить вещи, сопровождаемый несколькими любопытными, наблюдавшими, как я в каморке увязывал рюкзаки, а потом на балкон отдохнуть, размышляя всего более о погоде: славные дни, сопровождавшие нас от Дорт-Килиса³, будто кончились – сегодня t. mm. 7,9° (накануне 9,1°), облачность 5, барашки, бегущие на 0, то очищавшие небо в течение дня, то набегавшие вновь. Ветер слабый. Накануне после 3 небо было задёрнуто и накрапывал дождь; к вечеру распогодилось. Сейчас юго-западный, слабый (2) ветерок и немного облаков. Чему быть завтра?

Отхта-эклесиа. Общий вид с севера базилики и семинарии. 1917.

Фото И. Зданевича

Мне предстояло выполнить предпоследнюю из намеченных задач: пройти к верховьям ущелья Эрмен-Хевека, куда не проникал ещё ни один путешественник, и взойти на Качкар; девственный, как полагал я тогда, высшую вершину Понтийского хребта. Оттуда думал я обнять глазом как страну, только пройденную мной, так и окрестности массива, возвышенную область альп⁴, разобравшись в нерешённых вопросах орографии этих мест, и подвести географические итоги моей арены. Попутно в мои расчёты входило разобраться в номенклатуре центрального узла Понтийского хребта, подвинуть вперёд вопрос о его оледенении и собрать сведения о хемшинах⁵ и христианских и грузинских переживаниях в Эрмен-Хевеке³⁰.

Отхта-эклесиа. Южный фасад базилики. 2000-е

От Пархала до Микелиса

Всю ночь на виноградниках свистели опять пархальцы и жгли костры, пугая медведя. Утро застало меня за чаем, не потому, чтобы я полагал, что Мехмет действительно явится в назначенное время: разумеется, ему приличествовало внушительно опоздать, хотя и предстояло сделать километров 28, прежде чем добраться до Хевека⁶: я поднялся по привычке путешественника. К восьми часам можно было сказать, что небо наполовину затянуто кучевыми, местами густыми и переходящими в серый цвет <облаками>. Направление ОNО³¹. Ветра в ущелье нет, t. mm. 7,7, почти как вчера. Готовый бороться с небом, предвидя трудности и осложнения из-за надвигающегося снеговья, я брожу по двору церкви, то разбираясь в картах, то оглядывая здание и припоминая ход работы. К девяти все на ногах, но Мехмета нет: он переходит положенную его крови и культуре меру. «Сабах хеирам³²» мухтару, прошу послать за вашим ставленником. Бедуин является, наконец, известить меня, что вскоре он будет к моим услугам: до сих пор он был занят приготовлением горных кожаных лаптей, а живёт он от мечети совсем близко. Вскоре Мехмет возвращается с мешком, уже в лаптях, он готов. Не задерживаясь, я вручаю ему рюкзак³³ с верёвкой, куда укладываю его узел и ледоруб, угощаю чаем, и в 9.15, наконец, мы можем пожать руки Д.И. Шеварднадзе⁷ и пархальским знакомым и приступить к решению на очереди стоящих задач.

Быстро пройдя знакомую нам дорогу по Пархалу, не доходя Гочвата, спускаемся мы вниз к Пархал-суи и достигаем её устья, небольшой поросшей травой и охваченной амфитеатром фруктовых деревьев поляны Мачхетляр. Перейдя по брёвнам Пархал-суи, вступаем в ущелье Хевек-суи и движемся дорогой, такой же качеством и местами несколько хуже той, что ведёт в Пархал из Балхи-бар. Так же глыбы серого крупнозернистого гранита, породы, пронизывающей Понтийский хребет, поминутно перегораживают тропу. Сперва ущелье узко. Обрывистые стены редко внизу, чаще к верху утыканные елями, взбегают вверх бесформенными расколотыми водостоками-полками³⁴. Хевек-суи местами образует узкие заводи, и Мехмет нарушает молчание, замечая, что форель изобилует в этих заводях. Местами берег уширяется, и полуостров занят кишлаком либо группой дерев и глыбами – удобными сиденьями для прохожих. На таком полуострове встречаем мы группу мужчин с двумя вьюками из Земвана, шествующую по делам в Артвин. Обмен приветствиями и пятиминутная беседа. Мехмет по правилу засыпан вопросами. Мальчик и двое мужчин говорят по-русски – это тоже бывшие хлебопёки в России. По-грузински не знает никто.

Крепость Агджа-кала над Тортумским ущельем. 1917. Фото И. Зданевича

Ишхани. Западный фасад главного храма. 1917. Фото из книги Э. Такаишвили

Потом ущелье несколько расширяется, положе становится левый берег, которым мы идём, и шире низменная его часть, покрытая муравой. Справа глаз видит не только скалы, но и верхнее лесистое плато правобережного хребта, отделяющего тут бассейн Хевек-суи от бассейна Згапор-суи. Окраина плато, господствующего над Пархалом, от последнего к югу, покрыта несколькими строениями – это Долоис, мегле³⁵ Пархала. Выше к SW³⁶ лежат и видны их проступающие сквозь зелень кровли. Позже Корпет и Солован и Бичвнар, но это уже мегле Залована. Час спустя как покинули мы двор мечети, достигли левого притока Хевек-суи речки Келенсхев и берущей начало на склонах Алты-Пармака поляны у устья – урочища Куартата, где и расположились для передышки. Теперь смысл имени уже забыт, но Мехмет зовёт реку Келенсхев, не прибавляя суи. Шум прыгающей воды и огромные валуны. Старый мост снесло, и предстоит перебираться по свеже-накиданным брёвнам. На SW в разрыве ущелья Хевек-суи высится семья стальных и злых пиков, прикрытых лохмотьями снега, обросших космами недобрых туч. Судя по направлению, это хребет Бавут-даг, тянущийся от Качкара к Гютермез-даги, разделяя верховья Хевек-суи от левых притоков Чороха. Вокруг нас пейзаж – поляна, вода, крытые елью склоны в свету, но какой скрежещущей выглядит эта дальняя декорация, на которой завтра нам предстоит разыграть ответственное наше восхождение, нашу, думал я, премьеру. Свежий снег, шедший окрест тех мест, где я был уже трижды в этом году, с числа, когда я был в Зыхике⁸, когда я был в Ишхане⁹, когда я был в Дорт-Килисе, там выпадал ещё не раз и само уверенно одел высокие склоны, грозя запутать все следы. Но охлаждающие мысли, пробегающие между прочим стремительно в голове, ничуть не задевают моего альпинистского оптимизма: несмотря на шесть недель настойчивой работы при небезупречном питании и долгие пешие переходы, я в форме и в себе уверен, и потому, оторвавшись от созерцания далёкой декорации волочащихся по небу облаков, я обращаюсь к Мехмету с расспросами. По его словам, в ущелье, кроме села Келенсхева и Боривана, есть ещё мегле Колотет, ниже Келенсхева, в 15 домов. Грузинский язык в ущелье Келенсхева уже не существует, в дни же молодости стариков некоторые женщины, «бабушки», помнили этот исчезнувший язык. Прекрасные пастбища, лежащие и верховьях речки, переживают пору упадка, как и всюду, впрочем, яйла³⁷ Кеш-оглы заброшена, её больше нет. Сам Кеш-оглы, богатый и знатный пархалец, покинул родину и эмигрировал из-за военных и политических невзгод в Константинополь – также нередкий пример. Пока мы беседуем, через Келенсхев навстречу нам перебирается старик из Земвана, как он себя назвал. Я встаю и спрашиваю о зловещей горной декорации – не Качкар ли это. Но путник держится лазской¹⁰ ориентации, поэтому Качкар указывает в верховьях Келенсхева, по соседству к SW от Алты-Пармака. Я говорю слово Вершембек, на что старик одобрительно качает головой, несколько раз повторяя «Вершембек» и указывая в сторону горного пейзажа. Это был единственный случай, когда по сю сторону хребта я встретил знакомство с названием Вершембек. Больше ничем земванский старик полезен мне быть не мог. Имени своего не сообщил.

Ишхани. Вид в северную половину алтаря главного храма. 1917. Фото из книги Э. Такаишвили

Ишхани. Аксонометрический разрез восточной и подкупольной части храма.

По обмеру А.Н. Кальгина исполнил Н.П. Северов.

Чертёж из книги Э. Такаишвили

Я стою и садиться снова незачем. Мехмет подымается. Мы переходим речку. Здесь старая граница Кискима и Диваны – теперь мы вступаем в пределы Кискима, идя по такой же тропе, как и шли раньше. Впрочем, дорога тут хуже. Ущелье мало меняется в характере, то сужаясь, то показывая вновь верховья правобережного плато. Местами на обоих берегах осыпи. Первая сосна, совершенно одинокая; так одиночками внизу сосновые деревья встречаются почти до Хевека, но плато вскоре начинает показывать сосновый лес. В 11.50, всё следуя правым берегом, мы достигли Земвана.

Село, уходящее вверх по ущелью Земван-дараси, из таких же, как повсюду, деревянных гюрджийских¹¹построек. Внизу деревянная же мечеть, небольшая, недавно выстроенная. Про грузинский язык этого сохранившего такое грузинское название села нельзя сказать и того, что про Пархал и Келенсхев. Пересекая поляну под мечетью, мы догоняем стадо телят и идём вместе. Но вот наши пути разделяются. Против устья Земван-суи стадо вброд перебирается через Хевек-суи, а мы должны по мосту перебраться на правый берег и потом по тропе, пропадающей в сомнительных осыпях, карабкаться по левому³⁸ берегу, пока не удастся спуститься ниже к берегу, где мы обгоняем стадо и вновь идём по тропе. Теперь нам открыт левый берег ущелья, после Земвана ставшего более пологим и менее угрюмым. Напротив Сергат (мегле Буцакета), над ним на плато – Вехнар (мегле Земвана). Вскоре мы проходим через Буцакет, разбросанный постройками по ущелью. Два старика и ни души больше. Навстречу из Мике-лиса двое мужчин, один несёт крупную редьку. Редькой засеяны и огороды Буцакета, и Мехмет занимается усиленными поисками вкусных кореньев. По мосту перебираемся вновь на левый берег. Дорога снова скалистая. Отличный родник. В разрывах поворотов встают вновь декорации пиков, уже недалёких, но таких же недовольных. Это Гютермез-даги и его соседи. Но погода портится. Было ушедшие облака вновь набежали, теперь шинные, серые. В 1 ч за Буцакетом t. 15,9, облачность 6, подымается ветер по ОNО, куда идут и облака. Мехмет тоже разглядывает небо. Больше часа мы идём ещё по ущелью, пока в 2.20 ущелье не раздаётся вновь. Перед нами поросший лесом склон и влево ущелье речки, замкнутое высотами Гютермеза. Под лесом, спускаясь вниз, тянутся рядами несколько десятков деревянных строений, спускающихся к реке. У реки зелёные заплаты проса, родник и кладбище с памятниками, частью каменными, частью с парой обмотанных цветными тряпками человеческих чучел на каждой могиле. Мост на правый берег. Родник. Привал. Это Микелис.