V, 242,272—275
Судьба в меня всё мечет униженья,
Чехлом из стрел душа моя покрыта.
И ныне, если стрелы поражают,
Ломаются концы их о другие.
1
В один из дней
С корзиною в руке
Пошёл я по обычаю к реке.
Я вышел, встав
До первых петухов,
Чуть раньше самых шустрых рыбаков.
Мне уж давно в рыбалке не было удачи,
Но вот теперь, я думал, будет всё иначе.
2
Придя к реке,
Я пояс подтянул,
Рукав приподнял, полы подоткнул
И, развернув,
Забросил сеть свою
В вод сонных ещё тёмную струю.
Помедлив, вытянул, воззвав к судьбе-надежде.
Но сеть была пуста, как много раз и прежде.
3
Однако, свет
Надежды не погас,
И сеть ещё бросал я много раз.
Но хоть бы раз
Что с сетью поднялось!
То ль с рыбой, то ль с рекою что стряслось…
Вот так всегда: как будто делаешь как надо,
Но лишь напасти ждут тебя, а не награда.
4
От дел таких,
Взболев, стеснилась грудь.
В горячей голове сгустилась муть.
И я вскричал:
О Tот, кто над судьбой!
Ну в чём, скажи, я грешен пред Тобой?»
Увы, увы! Но так устроено на свете,
Что перед Богом мы всегда в долгу-ответе!
5
Но говорят,
В несчастье отведи
Терпению всю ширь своей груди:
Творец миров
(В веках Он не умрёт!)
За горем облегчение даёт.
Терпи и горечь дней, коль мог терпеть их сладость,
И знай, что Бог есть всё – и бедствие и радость.
6
Я посидел
Немного у реки,
Уткнувшись головою в кулаки.
Ведь как нарыв
Нас горе жжёт порой,
Болит нарыв, пока не выйдет гной.
Так и превратности, стесненье и морока
Уходят прочь от нас, помучив нас жестоко.
7
Подумал я,
Напастям вышел срок!
А ну заброшу сеть ещё разок!
И, бросив сеть,
Я долго-долго ждал.
Но Бог мне ни рыбёшки вновь не дал.
А день прошёл! (В трудах он кажется короче) —
И мрак в душе соединился с тьмою ночи.
8
А поутру
С корзиною в руке
Я снова, рано встав, пошёл к реке.
Призвав Творца,
Вздохнув, я бросил сеть,
Тяну, и вдруг, о радость! – что-то есть!
И я старался, сеть тянул с большим уловом,
Творца Вселенной поминая добрым словом.
9
Дрожа, светясь,
Я вынес на базар
Трепещущий серебряный товар.
Давал я всем
Сверх платы. Я – хитрец!
А как же! чтоб и впредь был щедр Творец!
Бог видел всё, и слал, и слал он мне удачи!
А я опять ему давал немножко сдачи.
10
В мешочек мой
К динару шёл динар.
А прятал я в халат небесный дар.
И вот я вновь,
В корзину бросив сеть,
Пошёл к реке с уловом попотеть.
Мой шаг был твёрд, я был богач! Походкой быстрой
Я подошёл к реке тропинкою росистой.
11
Забросив сеть,
Не ждал, а на авось
Я тут же поднял. Рыб не поднялось.
Я бросил вновь,
Немного подождал,
Но вновь мне ни рыбёшки Бог не дал.
Сменил я место, и закинул сеть я снова.
И снова Бог меня оставил без улова.
12
Переменил
С утра я много мест.
Излазил-исходил я всё окрест.
И всё кидал,
Кидал, тянул, кидал,
Добычи ж – кот наплакал-нарыдал!
Да, мой улов не скажешь даже, что был жалок:
Ведь вместо рыб я наловил травы и палок!
13
И я вскричал:
«Хвала Тебе, Творец!
Ты спрятал рыб, и – всем делам конец!
Ты поработал
Ловко под водой:
Ну надо ж! Нет там рыбки ни одной!
Денёк воистину по милости Господней
Как ночь мучений в самом пекле преисподней!»
14
И я сказал
(В душе): «Уйду тотчас,
Как только брошу сеть ещё лишь раз.
Лихой судьбе
Короткий мой ответ:
Последний раз, будь рыба или нет!»
Я сам не свой вдруг стал от гнева, огорченья
И сеть схватил в сердцах с отчаяньем смятенья.
15
И вот размах
На всю длину руки,
И сеть летит на быстрину реки!
А это что?..
Мешочек! О мой Бог!
Он выпал! О проклятье, чтоб я сдох!
Мои динары трудовые, мой мешочек!
Ах, я несчастный! Ну и выдался денёчек!
16
Я простонал.
Но, полный сил, надежд,
Легко освободился от одежд
И, бросив их,
Проворно в воду скок!
Нырнул и стал искать я свой мешок.
Нырял, выныривал, был весь я из движенья,
Пока не вверг себя во тьму изнеможенья.
17
Я в горе, зле
Готов был зареветь.
А выйдя из воды, нашёл лишь сеть!
Своих одежд
Не мог найти следа!
Да, верно, что беду зовёт беда.
И верно сказано: паломник только чудом
Домой вернётся без любви в пути с верблюдом!
18
Да, в жизни я
Поел от горьких блюд!
В тот день от них я был, как тот верблюд,
Что распалён
Несётся топоча.
Я дико бегал с сетью на плечах.
Так, взбунтовавшись, лихо носятся ифриты
Коль в тьме кувшина были долгий срок закрыты.
19
И тут ко мне
Подъехал всадник. Он,
Сказав привет, издал короткий стон
И произнёс:
«Скажи, где здесь река?»
Ответ как плеть сорвался с языка:
«Ты что слепой или смеёшься, гад ползучий?
Вон там река, болван, она за этой кручей!»
20
А всадник вновь
Спросил. В вопросе – спесь:
«Скажи ты мне, зачем стоишь ты здесь?
И каково
Твоё, брат, ремесло?»
А я в ответ: «Ты разумом в ослов!
Глаза имеешь, так смотри, смотри прилежно!
Ведь на плечах моих занятий принадлежность!»
21
А он сказал:
«Как будто ты рыбак».
А я: «Ты угадал. Да, это так!»
«А где же твой, —
Спросил он вдруг, – халат,
Повязка, пояс…» О! Открылся клад!
Да это ж то, что из вещей моих пропало!
Все – за одной одну, одну к одной назвал он!
22
Я был тогда
От злобы сам не свой —
Как стрелы мы, коль гнев нам тетивой.
Я за узду
Коня сейчас же – хвать!
«Отдай мои одежды, брось играть!»
А всадник крикнул, обозвав меня невеждой:
«Поди ты к дьяволу, рыбак, с своей одеждой!»
23
Я посмотрел
На пышность его щёк,
И это зла подбавило ещё.
«Отдай халат!» —
Я всё кричал, грубил
И толстой палкой чуть ли не побил.
Я говорил: «Дружок, ты у меня дождёшься!
Я буду бить тебя, пока не обольёшься!»
24
Он снял с себя
Атласный свой кафтан,
Широкий, как его широкий стан.
Я взял его
И повертел в руках —
Здесь как бы не остаться в дураках!
И говорю ему: «На что это похоже?!
Моя одежда в десять раз твоей дороже!»
25
А он сказал:
«Пока его надень,
А завтра – завтра славный будет день! —
Сведу расчёт
Я полностью с тобой!
Приди-ка, брат, полуденной порой
К дворцу царя. Я при дворе служу флейтистом».
И скрыл улыбку на лице своём мясистом.
26
Затем флейтист
Коня направил прочь,
А я не мог смущенья превозмочь.
Я думал: Да!
Всё это не к добру.
Ну, я – хорош! Затеял злу игру!
Поди ж! На царского слугу я злом сорвался…
А, показалось мне, он очень испугался!
27
Бежал я вдаль
От царского дворца.
Но жизнь в руках не наших, а Творца.
Он сделал так,
Что злой доносчик, пёс,
На мой кафтан с златым шитьём донёс.
И вот уж стражники с мечами у порога.
Но – убегу! была бы людною дорога.
28
А стражи те
Сумели задержать,
Сумели и не дать мне убежать.
Шли позади,
По ходу, по бокам.
Не мог я волю дать своим ногам!
Хвала и слава нашей крепкой царской власти!
Она спасает от свободы злых напастей.
29
Вот позади
Возвышенность крыльца
И семь проходов царского дворца.
Вдруг кровь в виски,
И я огнём горю —
Меня подводят стражники к царю.
А царь (Творец скрывал, молчал, держал то втуне)
Был всадник тот, кому грубил я накануне!
30
Наш царь ведёт
С везирем разговор.
Я слышу, дело важное, не вздор.
Нет, не про рыб,
Про женщин речь ведут
(Здесь тоже нужно мужество и труд!).
Пресыщенный любовью, царь средь чернооких
Предпочитал строптивых, взбалмошных, жестоких.
31
Я б спорить мог
О яде сладких дел!
Но царь меня вдруг быстро оглядел,
И стал везирю
Громко говорить:
«Не знаю, как с беднягой поступить.
Кнутом или огнём, чтоб знал он в ад дорогу?
Но предоставим мы судить об этом Богу!»
32
И разорвав
На множество кусков
Бумаги белой несколько листов,
Он написать
Велел на части их
Двенадцать сумм и малых, и больших,
Затем двенадцать же отметить пыток разных
От наказания кнутом до смертной казни.
33
Он скрыл листки
Одни среди других
И приказал мне взять один из них.
Тут я вскричал:
«Вам тесно что ли жить?
Меня вы собираетесь убить!»
Везирь в ответ: «Вчера ты сам судил нас строго!
Проси решенья у всевидящего Бога!»
34
Дрожа рукой,
Я, взяв, затрепетал:
О пытке сотней палок прочитал!
Я закричал,
Не выдержав, в сердцах:
«Не дай вам Бог ни радостей, ни благ!
О мой Господь! Зачем Ты создал нас из праха,
Коль нам готовишь столько ужасов и страха!»
35
И пытку ту,
В сто палок, принял я.
И мир стал тесен, пресен для меня.
Казалось мне,
Уж лучше умереть,
Чем это пережить-перетерпеть.
И я сказал царю: «О, дай мне позволенье
Взять вновь, награду или лучше – убиенье!»
36
Везирь сказал:
«А что? Пускай берёт!
Умрёт, бедняга, – только отдохнёт!»
Схватив, я взял.
И – вот он, божий дар:
В бумажке было – «Дать ему динар»!
Динар за сто ударов – миленькое дело!
Да, счастью есть предел, напастям – нет предела!
37
Схватив динар,
Я вышел из дворца.
Там евнух ждал сходящего с крыльца.
Он шёл мне встречь,
Пискливо говоря:
«Пожалуй нам от щедрости царя!»
Он чёрен кожей был, а телом жирен, пышен.
Швырнув ему динар, на улицу я вышел.
38
Опять я был
В бессилии сердит,
И злобен в униженьи, как ифрит.
О жизнь, мне нет
Везения ни в чём!
А слёзы мыли, жгли поверхность щёк.
Куда я брёл – соображал я очень плохо,
Тряслось всё тело от побоев и от вздохов.
39
Ну и денёк!
Я силы все сгубил,
И что же? – Лишь динары утопил.
А вместо рыб —
Ох, то я сделал зря! —
Поймал, глупец, гулявшего царя.
И надо ж, царь попался мне какой-то странный:
Гуляет-ездит он без свиты и охраны.
40
О Ты, мой Бог!
Зачем моя судьба
Точь-в-точь судьба последнего раба?
И думал я,
Быть может, жив пока,
Мне бросить что ли дело рыбака?
Хотя – нигде трудом нельзя разжиться очень,
И вряд ли в чём другом к удаче путь короче…
О проекте
О подписке
Другие проекты