Жизнь идёт, бежит, летит… О смерти
и не помним в этой круговерти.
Не глядеть. Не думать бы. Не знать.
Ах, уснуть – и смерть свою проспать,
суетиться, завтракать, обедать
и о смерти завтрашней не ведать.
А она – как тать из-за угла,
медсестрою, в чьей руке игла,
чтоб лилось беспамятство по жилам,
в облике совсем нестрашном, милом,
явится и тихо скажет: баста.
Вспоминал меня не слишком часто?
Думал, может, что меня и нет?
Не пугайся, милый. Гаснет свет.
17.09.05
И молча ты кричишь, кричишь ты молча.
Нет больше слов и угасает звук,
и лишь одно отчаяние волчье,
лишь одиночества проклятый круг.
И всё-таки – не сделаешь и шагу
сам по себе: всё – горе за спиной.
Оно – конвойный, что ведёт к бараку,
оно толкает и корит виной,
скрипит зубами, шумно дышит, плачет,
заснуть не даст, украло твой покой,
а всё же от тебя верёвку прячет
(зато платок быть должен под рукой)…
Да, горе – твой наперсник, соглядатай,
его забота – чтобы горевал,
чтоб яму рыл в своей душе лопатой,
мозоли на ладонях набивал.
Чтоб всё длиннее становились ночи
в бессонных думах, чёрных, как грачи.
Чтобы кричал ты – молча, молча, молча!
Никто не слышит ничего. Кричи.
31.08.05
Тяготит меня ласковый свет,
мимолётный, непрочный, скудельный.
Я бы выбрал любую из бед,
вместо этой, уже запредельной…
В этот мир я влюблялся земной,
только нет ему больше доверья.
И как будто в согласье со мной,
головами качают деревья.
Всё на месте – листва и трава,
но уже чуть заметно ржавеет,
хоть на жизнь и имеет права,
но как будто уже не имеет…
Вот в чём соль. Вот что тайно горчит,
вот что тяжестью на душу ляжет.
Но природа о смерти молчит.
То, что знает – то нам не расскажет.
16.09.05
Осень настала. Жаль мёртвой пчелы.
Лёгкий хитин на земле этой пыльной.
Смерть урожай собирает обильный.
Осень для пира готовит столы.
Яблоки. Мёд. А за всем этим – тот,
имя которого страшное – Яма.
Всякий, кто хмель упоительный пьёт,
волен не помнить, какая тут драма.
Если бы помнил – сразу же сник,
горечь почувствовав каждого мига.
Чем же оплачен всякий наш миг?
…Так перелистывается книга.
Осень неспешно листает страницы,
и улетает листок за листком,
силою, нам непонятной, влеком.
Не дочитал? Не успел насладиться
словом, которым дерево нас
целое лето как бы утешало?
Так не своди же с осени глаз,
мёртвой пчелы вдруг почувствовав жало.
Первое слово «да», а последнее – «нет».
Первое – матери мы говорим. А последнее – нам
смерть говорит, погружая в беспамятный бред,
чтобы мы расставались с миром без лишних драм.
Чтобы пространство и время отбросить как хлам последний,
чтобы в эту землю лечь, отрицая купол небес.
А заодно позабыть и день этот летний,
(вкупе с зимним, конечно)… Обойтись нам придётся без
всего этого. Быть может, глухим притвориться,
чтобы не слышать этого «нет». Притвориться слепым, —
чтобы не видеть, что всё, словно книги страница,
брошенной в пламя, превращается в пепел и дым?
Не поможет это притворство. Необратимо.
Хочешь – не хочешь, но если рождён – умирай
и гляди, как жизнь твоя клочьями серого дыма
улетает куда-то, за самый последний край
зримого нами. Не спрашивай, что там дальше.
Дескать, туннель, а в конце – сияющий свет.
Остаётся – жить, насколько возможно, без фальши,
«да» говоря – несмотря на последнее «нет».
31.08.05
Вот на кладбище – два старика.
Как беда у них – велика!
А над кладбищем в небе осеннем,
в серой вате глухих облаков —
радуга – непонятным виденьем,
утешеньем для стариков.
Тихим словом о жизни и смерти.
Всех нас – соединяет дуга.
Лишь поймите, лишь в это поверьте —
и на миг ослабеет тоска.
Все по радуге этой взойдём,
по крутому цветному склону,
серебристым упьёмся дождём
и насытимся синим, зелёным,
фиолетовым и голубым,
снова радуясь, словно бы дети.
Это – жизни сияющий дым,
нашего бытия многоцветье?
О, гляди – сквозь дожди и печаль,
и поверь обещанию света!
Эта радуга – словно скрижаль,
неизвестно какого завета…
16.10.05
Смерть проводит черту,
на эту деля и ту
области. Нам туда нет
ходу, а вам – сюда.
Смертью своею занят,
мёртвый – мёртв без стыда.
Суетны, лживы – но живы,
стоим посреди весны.
Мёртвые, как хороши вы,
как лица ваши ясны!
Знаете что-то такое,
чего нам знать не пора.
Как вы полны покоя!
Смерть вам – мать и сестра.
Стало молчание – силой.
Молча растёт трава.
Перед разверстой могилой
бессмысленны все слова.
30.04.06
Как, старость, ты приходишь грозно!
Ещё люблю, ещё живу,
но говоришь негромко: «поздно»,
кося надежды, как траву.
И это слово бьёт нас током.
Ты рыбой брошен на песок.
Ты ограничен кратким сроком,
ты горестно подпёр висок
ладонью. Как ты трезв, бедняга!
Ты впрямь похож на старика!
Ну что ж, скажи: и это – благо!
Мысль истинна, когда горька.
Тебя пьянило жизни диво?
Кружил, как над цветком пчела?
Вот жизнь твоя. Вполне правдива.
Вполне весома. Тяжела?
Уже расстреляны все цели.
Чего-то ждать (чего – бог весть)?
Что есть – то есть на самом деле.
Благослови же то, что есть.
30.03.05
О, бабочка ночная, ты ослепла,
влетев, о стенку бьёшься головой.
А комната – костёр. Любой из нас – из пепла,
из плоти и огня – пока живой.
Когда умрём – оставим только пепел.
Ну что же – с нами, бабочка, гори,
чтоб в творчестве, в любви – был мир сей светел,
во тьме кромешной – миру свет дари…
И пусть безбожно нас сжигают страсти,
пусть мечемся, как бабочка, влетев, —
останется лишь то, что дарит счастье:
гармония, мелодия, напев,
догадка, озаренье, лихорадка
любви и вдохновение творца,
всё, что так сладко и, увы, так кратко,
и всё же длится, длится без конца…
12.06.05
Что же делать – мутнеет хрусталик,
всё нечётко, как будто в дыму.
Вот уже и не вижу я дали,
но зато, может, что-то пойму.
Этот пасмурный день мне поможет,
он собрался в себе – вот и хмур,
тоже, может быть, что-то итожит,
но печалится не чересчур.
Он прохладен – а всё-таки ласков,
держит мир на ладони своей,
позволяя явиться всем краскам,
жить, упорствуя, как муравей.
И – не видя – рисуешь картину,
где едины листва и трава,
где душа с облаками едина,
может быть, только этим жива…
11.05.05
Прекрасен день. А ты – хорош?
Ты этим небесам – под стать?
Гляди же в них, умерив дрожь,
дерзай, желая большим стать.
Дарован мир – и им владей.
О, бытия хмельной глоток!
Ты – не актёр, не лицедей.
Ты – Птица. Дерево. Росток.
Стереть заботу, словно грим,
внимая бездне голубой,
и стать, как мир, собой самим,
и стать, как день, самим собой…
1.04.05
Немного нужно для
души, что чуть жива.
Вот рыжая земля,
зелёная трава.
И неба глубина
видна меж облаков.
И жизнь опять ясна.
И мир всегда таков:
он в напряженье жил,
ещё не всё свершил,
он из последних сил
и каждой клеткой жив.
Лезь в кузов – если груздь
(не тесно, не темно!)
И пусть отпустит грусть,
ты с миром – заодно…
Весна, я с тобою опять неразделен,
со мною брат-солнце, сестрица-трава.
Любуюсь: какая зелёная зелень!
Какая насыщенная синева!
Я солнцу щеку подставляю послушно,
как новорождённый листок трепещу.
Неужто для счастья ещё что-то нужно?
Дышу, упиваюсь, живу, не ропщу.
Для радости разве нужны нам предлоги
иные, чем утро, весомей весны?
И всюду забытые видятся боги,
что громко хохочут, грешны и хмельны.
Минута блаженства даётся так редко.
Природные ли мы ещё существа?
…Иду, и мне машет ликующе ветка,
как будто и вправду рука божества.
16.04.04
Жизнь – это время, которого нет,
в щели пробившийся свет.
Вот и летаешь в этом луче.
Бабочкой сядешь – на чьём-то плече.
Ах, как минута твоя коротка! —
не долететь от цветка до цветка.
Видишь – рассвет догоняет закат
(или – наоборот?)
Вот и живи, не считая утрат,
свой городи огород.
О, к очевидному только стремись,
к миру, что внятен уму.
Взглядом азартно ощупывай близь.
В даль не гляди, во тьму.
30.05.04
Мир льётся в сознанье моё, как река,
как будто бы рухнула разом преграда.
И бабочка – та, что из райского сада —
влетает и машет крылами, легка.
И словно бы в руки плывут облака,
и дерево можно обнять, словно брата.
Я с миром един – и чего ещё надо?
Жизнь эта безмерная – так дорога!
Пусть всё, как и прежде, проносится мимо,
но мною увидено, мною любимо.
Заметить, увидеть, почувствовать, внять!
Как будто бы выхватив из круговерти,
к груди прижимая, спасая от смерти
всё сущее, всё, что есть в мире, – обнять!
27.08.03
Ах, что ни говори – но в вечности мой дух,
не запереть его во времени, как в клетку.
Всё понимает – даже этот пух
от тополей и сломанную ветку.
И это – мне дано. Тебе – дано.
Пока кружится всё на карусели,
успей понять, что истинно одно:
быть в бытии – взаправду, в самом деле…
Ты – в этой точке, где движенья нет.
Всё движется, а ты остановился.
И – улыбнулся. Словно пробудился.
Всё заливает неподвижный свет.
Всё – есть. И всё – любви твоей достойно.
Всё словно делает навстречу шаг.
Как на душе, о Господи, спокойно!
Люби – и только. И да будет так.
13.06.03
Времени нет, и пространства нет.
Есть только свет, бесконечный свет.
Свет, что свернулся в какой-то клубок —
вот и разматывается без конца.
Вечность, как облако, ляжет у ног,
вечность касается нежно лица.
Или такая же нить световая,
что прошивает собою тела,
что изогнулась, весь мир обвивая.
Нить световая… А где же – игла?
Где же всесильная мысль, что остра?
Или весь мир – это только игра?
Но, не дождавшись ответа, я таю,
тесные тела границы теряю.
Я умираю или воскресаю,
я воскресаю или умираю?
Я растворяюсь кристалликом соли
в вечности светлой, не знающей боли.
Видно, я нужен ей, я её часть,
с нею сиять мне – и в ней не пропасть…
4.10.04.
О проекте
О подписке