Формирование информационного общества и сопутствующие ему процессы изменения общественного бытия и общественного сознания – одна из центральных проблем человеческого сообщества.
История зарождения постиндустриального общества берет свое начало с середины ХХ столетия. Уже в 1978 году ЮНЕСКО ставит вопрос о монополизации сферы информации. Генеральный секретарь ЮНЕСКО Ф. Сарагоса, констатируя появление «рынка информации», «информационных предпринимателей», предрекая в недалеком будущем информационный кризис, высказывал прямое опасение в отношении «колонизации стран посредством информации» [10]. Согласно оценке Ф. Сарагоса, по уровню влияния на «человеческий дух» СМИ представляют собой самое важное в социальном плане явление в истории человечества. «Сегодня, например, развитие информатики может привести к таким же решающим для человечества преобразованиям, какие повлекло за собой появление письменности, поскольку оно затрагивает два главных инструмента культуры – язык и знание, то есть продление коллективной памяти и совершенствование орудий, обеспечивающих равенство, или же, наоборот, дискриминацию общественных групп» [10].
На рубеже ХIХ и ХХ веков, в период социального оптимизма, на заре научно-технической революции в общественном сознании и общественной практике в парадигме «индивид – общество» начало доминировать понятие «массы». Естественным образом на фоне фетишизации результатов труда человек был элиминирован до уровня «человека массы» – ее усредненного представителя, пользующегося всеми достижениями цивилизации на полных правах, не задумывающегося о ценности и происхождении этих благ, совершенно уверенного в незыблемости своих прав, в незыблемости существования такого общества, которое обязано ему всем. Классический «человек массы» представлен в исследованиях Х. Ортега-и-Гассета. Его «массовый человек» не способен представлять в целом картину развития мира, он «плывет по течению». «Массы вышли из повиновения, не подчиняются никакому меньшинству, не следуют за ним и не только не считаются с ним, но и вытесняют его и сами его замещают» [9].
Определяющую роль в формировании массового человека Х. Ортега-и-Гассет и ряд других исследователей отводят поистине головокружительному развитию науки и техники, открывающему все новые и новые возможности для комфортной и благополучной жизни. Массы убеждены в том, что «завтра, словно упиваясь стихийным и неистовым ростом, мир станет еще богаче, еще шире и совершенней» [9].
В этом процессе совершенствования и расширения мира в массовом сознании Х. Ортега-и-Гассет отводит одно из ведущих мест средствам массовой информации. Именно благодаря экранам и журналам стали раздвигаться «жизненные горизонты» человека в пространстве и времени. «Пока фильмы и фотографии развлекают рядового человека самыми недоступными ландшафтами, газеты и репродукторы приносят ему новости об упомянутых интеллектуальных performances, наглядно подтвержденных витринным блеском технических новинок. Все это копит в его сознании ощущение сказочного всемогущества» [9].
Однако мнения научного мира в оценке современного информационного феномена существенно различаются. Многие исследователи оптимистично определяют массовую коммуникацию как движение к новейшему «информационному обществу» со всеми его преимуществами. В таком обществе главным объектом и субъектом управления становятся как раз те самые символы, идеи, образы, знания, которые создает массовая информация. Известный теоретик постиндустриального общества Д. Белл определяет единым и всеобщим приоритетом информацию. Фактором власти и управления, по его мнению, становится не собственность, а образование и квалификация, источником стоимости становится не труд, а информация. «В наступающем столетии решающее значение для экономической и социальной жизни, для способов производства знания, а также для характера трудовой деятельности человека приобретает становление нового социального уклада, зиждущегося на телекоммуникациях» [1]. У теории Д. Белла немало противников среди экономистов и социологов, которые полагают, что информация не является самостоятельным субъектом базисных процессов построения общества, информация может позиционироваться здесь только в качестве товара.
С другой стороны, реальная современная экономика создает условия для наступления глобальной коммуникативной эпохи, в которой «станет возможным объединить информационные и интеллектуальные ресурсы человечества, создать Глобальную базу знаний, всеобщий и мировой ассоциированный интеллект Планеты как производительную силу общества» [6]. Атрибутом такого информационного общества является не только увеличение доли информационного сектора в сфере экономики и народного хозяйства. Создание глобальной информационной инфраструктуры, интеграция телекоммуникационных и информационных услуг, новые формы общения и формирование новых образов неизбежно влекут за собой новые уровни и типы мышления. «На протяжении всего прошедшего столетия НТП […] многие «продвинутые» философские направления, гуманитарные науки, художественно-эстетические эксперименты подспудно работали на глобальное переформирование человеческой психики, ментальности, сенсорики в направлении подготовки человека к вхождению в виртуальный мир сетевого бытия […]. Именно в киберпространствах человек по собственному желанию уже скоро сможет стать творцом (пока, слава Богу, виртуальным) и себя самого, и своей жизни, и своего окружения» [2].
Уже в 60-е годы XX века ученые обращают внимание на признаки приближающихся процессов смены эпох: повышение роли знаний и общей информации; появление новых технологий, ускоряющих темпы научно-технического прогресса; развитие рынка услуг; сокращение занятости в материальном производстве. Появляется термин «информационное общество», начинается исследование очертаний и характеристик нового социально-экономического и общественного устройства.
Современные концепции информационного общества позволяют осмыслить изменения, происходящие в социуме, выявить черты и тенденции дальнейшего развития данного типа общества. Информационное общество, по утверждению исследователей, – это общество, в котором большинство работающих занято производством, хранением, переработкой и реализацией информации, особенно высшей ее формы – знаний [7].
К концу XX века формируются основные теории информационного общества. Исследователи полагают, что теоретическая и практическая деятельность в ближайшем будущем сконцентрируется в большей степени на операциях производства, обработки и хранения информации, а материальное производство перейдет в ведение машин и технологий. К 1980 году в наиболее развитых странах мира сфера информационного бизнеса и информационных услуг резко возросла. Например, к этому времени в сельском хозяйстве США было занято 3 % работающих, в промышленности – 20 %, в сфере обслуживания – 30 %, и 48 % людей было занято в создании средств для работы с информацией и непосредственно самой работой с нею [8].
Внедрение новейших информационно-коммуникационных и компьютерных технологий во все сферы общественной жизнедеятельности, мощный наличный поток информации детерминируют формирование новой картины окружающего мира. Актуальность знаний в любой области науки и культуры становится неустойчивой, содержание информации подвержено постоянным изменениям в связи с новыми потребностями развивающегося общества.
Процессы информатизации влекут за собой переход экономики на наукоемкие, ресурсосберегающие технологии производства и формируют новые принципы управления всеми общественными процессами, предоставляют беспрецедентные возможности для творческой самореализации каждого человека.
Развитие сферы массовых коммуникаций позволяет в самые короткие сроки получать самую разнообразную информацию без особых усилий. Это способствует повышению уровня образованности населения, дает возможность человеку свободно ориентироваться в происходящих процессах, анализировать факты и явления, находить наиболее оптимальные решения проблем и задач в профессиональной и социальной деятельности, расширяет возможности межличностной и групповой коммуникации, включает индивида в систему массовых коммуникаций. Таким образом, новый уклад общественной жизни гарантирует возможности развития творческого и интеллектуального потенциала личности и общества в целом.
Одним из первых о грядущих принципиальных изменениях в организации общества заговорил Освальд Шпенглер. Его и называют первым глобалистом. Предрекая закат культуры от наступления царства «систематики», он при этом отнюдь не призывал к всеобщему пессимизму, а, напротив, предлагал заниматься техникой вместо лирики, политикой вместо теории познания. Исследователи учения О. Шпенглера, проецируя его теорию на современную картину мира, обращаются, прежде всего, к феноменам массовой коммуникации, информатизации, компьютеризации. «Истина же западной цивилизации, ее, говоря словами Шпенглера, «последняя метафизика», состоит в том, что история и природа противоположны друг другу. А сегодня это едва ли не их антагонизм, что тоже предсказано Шпенглером в его философии. Ныне наличие второй природы – технологизированной среды обитания – очевидно даже зрителям развлекательных программ телевидения. Да и само телевидение – подсистема той же среды» [17]. Есть и более жесткие оценки: «Цивилизация породила чудовищного «обитателя» планеты, который развивается по своим законам, да еще приспосабливает к своим нуждам взрывообразно множащееся человечество. И уже современные «дети Земли» заговаривают о «постчеловеческом» мире – мире информационно-компьютерном» [17].
Учение О. Шпенглера призвано было преодолеть механистичность существующих в XIX веке теорий эволюции культуры как единого восходящего процесса становления мировой культуры, где европейская культура считается высшим уровнем развития человечества. «Мировая культура предстает как ряд независимых друг от друга, замкнутых культур, каждая из которых имеет свой темп развития и отведенное ей время жизни. За этот период каждая культура, подобно живому организму, проходит несколько стадий: от рождения через молодость, зрелость, старость до смерти. Исходя из этого Шпенглер создает концепцию одновременности явлений в разных культурах, отделенных промежутками в тысячелетия, но проходящих три одинаковых этапа: мифо-символическая ранняя культура, метафизико-религиозная высокая культура, поздняя цивилизационная структура» [7].
В процессах развития любой культуры О. Шпенглер выделяет два направления развития: восходящий (собственно культура) и нисходящий этап цивилизации. Цивилизация уродует природную культуру, превращая ее органические начала в закостеневшие, механистические формы. Причиной тому является бурный процесс технической революции, наступление эры машинного производства, урбанизация, появление мегаполисов со своими законами массовых видов производства, массовой культуры и формирование информационно-технологической культуры.
Существование любой культуры, как утверждает Шпенглер, начинается с эпохи варварства, которая сменяется организационными формами политической и культурной структуры общества. Расцвет культуры неизбежно переходит в период декаданса, а эпоха мрака и упадка вновь ведет к варварству, когда все становится предметом торговли, отмирают духовные ценности. Стадия цивилизации – это и есть конец, или закат, культуры.
Кризисные процессы Шпенглер рассматривает на примере культуры Запада, категорически констатируя ее гибель. Всякая культура имеет свою фазу цивилизации. «Цивилизация есть завершение. Она следует за культурой, как ставшее за становлением, как смерть за жизнью, как окоченение за развитием, как духовная старость и каменный и окаменяющий мировой город за господством земли и детством души, получившими выражение, например, в дорическом и готическом стилях. Она неотвратимый конец; к ней приходят с глубокой внутренней необходимостью все культуры» [17]. Таким образом, кризис культуры, по Шпенглеру, – это вхождение ее процветания в заключительную цивилизационную стадию.
Ученый-футуролог Д. Белл является одним из самых известных теоретиков информационного, постиндустриального общества. Его концепция построена на доказательстве того факта, что индустриальное общество переживает глубокий кризис и в ближайшее время будет преобразовано в новую форму. По Д. Беллу, это будет постиндустриальное общество, общество взаимных услуг. Исследователь утверждает, что в ближайший период будет значительно сокращаться количество людей, занятых в сфере материального производства, наряду с увеличением и расширением сектора услуг, научной и культурной сферы, политики, государственного управления, индустрии развлечений.
Представления футурологов об информационном обществе разнятся в некоторых описательных характеристиках, однако принципиально сходятся в главном – в новом общественном укладе информация становится не только товаром, но и источником стоимости и орудием господства. Д. Белл утверждает, что информация – это не просто специфический товар, это продукт, призванный к неизбежному потреблению не только отдельным человеком, но и в целом – всем обществом.
Программные работы Д. Белла – «Встречая 2000 год» («Towads the Year 2000», 1968) и «Грядущее постиндустриальное общество» («The Coming of Post-Industrial Society: A Venture of SocialForecasting», 1973). Автор утверждает, что развитие информационного общества будет сопровождаться революционными изменениями в науке, в технике и технологии производства, формированием новых законов общественного устройства и социальной жизни.
Мир Д. Белл делит на три типа социальной организации: доиндустриальный (добывающая деятельность) – это «взаимодействие человека с природой»; индустриальный (промышленное производство) – это «взаимодействие человека с искусственной природой, с техникой»; постиндустриальный (обработка данных, управление, информация) – «взаимодействие людей друг с другом» [1].
Отличительные элементы постиндустриального общества в теории Белла: во-первых, это общество, основанное на услугах; во-вторых, общество знания, информации, в котором информация, а не труд становится источником стоимости. «Радикально новым явлением сегодня стала кодификация теоретических знаний и та важная роль, которую она играет как в создании новых знаний, так и в производстве товаров и услуг» [1].
Принципиальная характеристика постиндустриального общества, по Д. Беллу, – это изменение характера труда. В новых его формах отсутствует истинная природа, она полностью сменяется процессами коммуникации в профессиональной и социальной жизни. В новом обществе появляются и новые возможности – для превращения коммуникации в игру, для более широкого применения женского труда, происходит переплетение науки с машинным производством, формируются более совершенные законы социального контроля и управления.
Борьба общественных классов, сопровождающая эпохи доиндустриального и индустриального развития, в информационном обществе, считает Д. Белл, утрачивает свою актуальность. Постиндустриализм порождает некие локально-социальные и локально-профессиональные группы, которые автор называет «ситосы» (от лат. situ – местоположение). Автор выделяет четыре функциональных «ситоса»: научный, технологический, административный и культурный; и пять институциональных: производственные предприятия, учебные заведения и исследовательские институты, правительственные организации, социальные комплексы и военная сфера. Информационное общество представляется Беллу как бесклассовое, в котором лидерство принадлежит тем, кто имеет высокий уровень образованности, квалификации и компетенций.
Таким образом, Д. Белл сформулировал основные черты постиндустриального общества: сокращение занятости в сфере материального производства, расширение сектора услуг; приоритетное положение класса профессионалов с высоким уровнем знаний; центральная роль техники и технологий.
О проекте
О подписке
Другие проекты