Марианна ничего не ответила, подалась вперед и посмотрела на охранников на передних сиденьях. Их каменные лица ничего ей не сказали.

– А Заур? – спросила Марианна, – Ты не думал снова взять его в бизнес?

– Думал, но недолго, – ответил Георгий Витальевич. – В прошлый раз он отказался, не думаю, что в этот раз что-то изменилось. Захотел бы – позвонил сам.

– А на похоронах он был?

– А не было ещё похорон. Делали вскрытие, тело отдадут только сегодня. Алан встретит тело, отдаст гробовщику.

Аланом звали личного помощника Балоева – очень полезного, неутомимого человека, который никогда не задавал лишних вопросов.

– Гробовщик поработает с телом, – продолжал Георгий Витальевич. – Похороны вечером. Пока есть время, обсудим в офисе твою новую работу. Давай тогда твои оставшиеся вопросы отложим до офиса, ладно?

– Ладно.

Балоев проявлял невероятную выдержку, когда говорил о теле Давида. На его лице не дернулся ни один мускул, ни говоря уже о рыданиях. Возможно, он все выплакал в первые часы после убийства. Возможно, это была его стальная выдержка – он не мог терять лицо перед дочерью и охраной.

«А возможно», – вдруг подумала Марианна. – «Ему просто плевать на Давида. И на Заура. Может быть, и на меня ему тоже плевать».

***

Компания «Владхимбио» занимала целый этаж в пятиэтажном, вычурно сделанном «под старину» офисном здании на Красной Пресне. Поднявшись на лифте, Марианна и Георгий Витальевич направились в кабинет генерального директора, пустовавший после смерти Давида. Охранники остались в приемной, где сидела секретарша Оксана. Отец и дочь наконец-то остались наедине.

Они обсуждали новую работу Марианны не больше получаса, когда услышали по селектору голос Оксаны:

– Георгий Витальевич, звонили с охраны – к нам идут следователь Следственного Комитета и двое сотрудников МУРа.

– Не дают спокойно поработать, – проворчал Балоев. – Ладно, пусть идут.

– Что мне им рассказать? – спросила Марианна отца.

– Ничего. Попросят дать объяснения – говори, чтобы вызывали повесткой. Как вызовут – будем думать.

Через полминуты в кабинет уже входили Настя, Денис и Андрей.

Снеговая была в длинном сером пальто, под которым был изящный брючный костюм. В руках – черный портфель с документами.

– Здравствуйте, Георгий Витальевич, – сказала она. – Я следователь Главного Следственного Управления Следственного Комитета Анастасия Снеговая, мы говорили с вами по телефону. Это мои коллеги из Московского Уголовного Розыска – майор Денис Родин и капитан Андрей Дергачев.

Все трое вошедших показали свои удостоверения.

– А вы, простите? – обратилась Настя к Марианне.

– Я Марианна Георгиевна Балоева. – ответила та и неожиданно для себя добавила. – Новый генеральный директор «Владхимбио».

– Очень хорошо, – сказала Снеговая. – Раз уж и собственник, и генеральный директор здесь, быстро объясню, зачем мы пришли. У нас есть постановление на обыск в вашем офисе.

Она показала постановление

– Вчера перерыли квартиру моего сына, а сегодня будете у него в офисе копошиться? – произнес Георгий Витальевич возмущенно.

Взгляд Насти, казалось, мог прошить Балоева насквозь, а голос был холоднее зимнего ветра:

– Вы, должно быть, до сих пор не поняли с кем имеете дело. Я вам не девочка на побегушках, я следователь Главного Следственного Управления, которое занимается особо опасными преступлениями. Я уже говорила вам по телефону, я разыскиваю опасного убийцу и, возможно, его влиятельного соучастника.

На слове «соучастника» она сделала короткую паузу.

– Если для этого мне придется перевернуть вверх дном каждый квадратный метр этого гребаного офисного центра, – продолжала Снеговая, – я переверну, не сомневайтесь. И закон здесь будет на моей стороне.

Георгий Витальевич помолчал, подумал и сказал:

– Ладно. Что вам нужно?

– Так бы сразу. Нам нужны все значимые документы «Владхимбио» за то время, когда генеральным директором был Давид Георгиевич, то есть за последние три с небольшим года. Договоры, исполнительные документы по ним, письма контрагентам, бухгалтерская отчетность, документы для участия в государственных закупках.

– А не слишком много? – возмутился Балоев.

– Не выдадите сами – найдём в ходе обыска, – ответила Настя. – Сэкономьте ваше и наше время, пожалуйста.

– Ладно. Что ещё?

– Нам нужно осмотреть рабочий компьютер вашего сына, – Снеговая указала на стоящий на столе ноутбук. – Этим займется Денис.

– Это всё?

– Ещё я бы хотела поговорить с сотрудниками вашей компании, а точнее с секретарем Давида Георгиевича, заместителем генерального директора и финансовым директором компании. И с вами, конечно, – сказала Настя.

– Хотите поговорить – вызывайте повесткой, – отрезал Георгий Витальевич. – Я свои права знаю.

– Я тоже хочу, чтобы все было официально, по закону, – сказала Марианна.

Снеговая внимательно посмотрела на них.

– Да что с вами не так?! – спросила она. – Вашего сына и вашего брата застрелили, я из кожи вон лезу, чтобы найти его убийцу, а вы говорите со мной пренебрежительно, делая одолжение. Да я на вашем месте уже сто раз сама бы пришла к следователю и рассказала ему все что знаю!

– С нами все в порядке, – резко сказал Балоев. – Я просто знаю таких как вы. Вы используйте любой повод, чтобы нарыть как можно больше на крупного бизнесмена. А потом трясете с них деньги или вовсе отжимаете бизнес. Поэтому с вами я буду говорить только по официальной процедуре и только в присутствии адвоката.

Настя покачала головой.

– Я предполагаю, что некоторые мои коллеги действительно могут так поступать, – сказала она. – Но я не из их числа. Если передумаете и решите поговорить со мной до того, как придет повестка, то вот моя визитка.

***

Через три с половиной часа все документы были собраны и описаны, а протокол обыска – составлен. Андрей пошел загружать коробки с документами в машины, а Денис – осматривать рабочий компьютер Давида Балоева.

Насте повезло – все трое сотрудников «Владхимбио», с которыми она хотела побеседовать, согласились и без вызова повесткой. Ей даже выделили одну из переговорных комнат компании – со стеклянными дверями, доской с маркерами и длинным белым столом.

Первой в переговорку зашла бывшая секретарша Давида – Оксана. Это была высокая, худощавая девушка лет двадцати семи, с правильными чертами лица и красивыми светло-русыми волосами.

«Сегодня какой-то день красивых женщин в моем расследовании», —подумала Настя, вспомнив красотку Марианну.

– Итак, Оксана Владимировна, расскажите мне, пожалуйста, какие отношения были у вас с Давидом Георгиевичем? – начала Снеговая дружелюбным тоном.

– Хорошие отношения, он был очень хорошим… – начала отвечать девушка и всхлипнула, не закончив фразу. Достала носовой платок, вытерла лицо.

«Первый человек, которому реально жалко убитого. Забавно».

– Он был очень хорошим начальником, – наконец сказала Оксана, – Всегда отпускал, если у меня что-то случилось. Когда узнал о болезни моей мамы, помог деньгами, понимаете. Я ему не говорила, не хотела жалости. Он от коллег узнал и все равно помог.

– Простите меня за этот вопрос, но я должна его задать. Ваш ответ должен быть максимально честным, если вы хотите помочь мне найти убийцу. Ваши отношения были только профессиональными?

Оксана покраснела:

– Нет, мы не спали, если вы об этом.

– Не обязательно об этом, – сказала Настя. – Возможно, вы были друзьями. Он делился с вами своими планами или переживаниями.

– Друзьями мы не были. Он про себя ничего не рассказывал. Про меня спрашивал иногда, про здоровье мамы, но не очень часто. Говорили о работе.

– Как давно вы работаете его секретарем? – Снеговая попробовала зайти с другого конца.

– Уже шесть лет, начиная с последнего курса университета. Он ещё коммерческим директором здесь был, когда я устраивалась. А что?

– Значит, вы привыкли к его распорядку дня, привычкам и поведению. Скажите, Оксана Владимировна, поведение Давида Георгиевича в последние месяцы перед убийством было обычным или отличалось?

– Вроде было таким же. А что могло поменяться?

– Иногда люди, которых потом найдут убитыми, перед смертью получают угрозы, выглядят испуганными или потерянными, – объяснила Настя.

– Если он и получал угрозы, я об этом не знала, – ответила Оксана. – Испуганным или потерянным он не был.

– Ладно, допустим, не испуг, а может быть что-то другое. Любая странность в его поведении может оказаться полезной для моего расследования. Попробуйте вспомнить, Оксана Владимировна.

– Он стал чаще допоздна задерживаться на работе. Обычно он старался после девяти вечера, край полдевятого, отпускать меня и уходить сам. А последние пару месяцев ровно в девять меня отпускал, а сам оставался в офисе. Работал над чем-то, наверное.

– Он рассказывал над чем?

– Нет.

– А предположить можете?

– Я не очень хорошо разбираюсь в бизнес-процессах. Возможно, компания собиралась запускать какой-то новый проект, не знаю.

Снеговая внимательно посмотрела на неё:

– Вы говорили кому-то в компании об этой новой привычке?

– Нет, меня никто не спрашивал.

– Даже его отец?

– Да, даже он.

– Хорошо. Вы мне очень помогли, Оксана Владимировна.

– Какой толк только от моей помощи.

Оксана снова всхлипнула и достала платок.

Настя взяла её руки в свои.

– Я обязательно найду убийцу. Он получит заслуженное наказание, – твердо сказала Снеговая. – Да, убитого это не вернет, но справедливость будет восстановлена. Я вам это обещаю.

– Спасибо.

***

Следующим Настя допрашивала Максима Чернова, заместителя генерального директора «Владхимбио». Это был мужчина в аккуратном костюме, чуть младше сорока, среднего роста, худощавый и бритый наголо.

– Максим Львович, какие отношения у вас были с Давидом Георгиевичем? – спросила Снеговая.

– Нормальные, рабочие отношения, – спокойно ответил тот. – Друзьями или приятелями не были, но работали слаженно.

– Он вам ничего подозрительного в последнее время не рассказывал?

– Нет. Он вообще мне мало что рассказывал.

– Как давно вы работаете во «Владхимбио»?

– Почти полтора года.

– Вы расстроены, что новым генеральным директором назначили не вас?

– Нет. Я знал, что прихожу в семейную фирму, поэтому рассчитывал не на повышение, а на знания и опыт. Да и зарплата тут выше рынка.

Насте показалось, что он говорит искренне.

– Хорошо, расскажите, пожалуйста, были ли у Давида Георгиевича враги? —спросила она.

Максим усмехнулся:

– Всегда удивлялся, когда в детективах задают такой вопрос. Это у Дюма Д’Артаньян и Рошфор враги. У реальных людей бывают конкуренты, завистники, не знаю, но точно не враги.

Снеговая придвинула свой стул поближе к столу и посмотрела ему прямо в глаза.

– У реальных людей бывают враги. Особенно у таких людей, у которых находят убитыми в центре Москвы среди бела дня.

– Ладно-ладно, – быстро согласился Максим. – Может и были враги, но я про них ничего не знаю.

– Тогда расскажите про завистников и конкурентов.

– Слушайте, я не хочу звучать как рекламный буклет, но мы лидеры российского рынка химических удобрений. Мы работаем с большинством частных аграрных компаний и выигрываем тендеры на поставки в государственные. Разумеется, у нас есть конкуренты, и они нам завидуют.

– Кто, например?

– «Агробиохимцентр» и «NCIL».

Настя записала названия в блокнот. Нужно было позвонить Олегу Ивановичу и дать новое задание – проверить, если у этих фирм связи в криминальном мире.

– Но это солидные компании с хорошей репутацией, – сказал Максим. – Вряд ли они будут подсылать к конкуренту киллеров.

– Киллеров обычно подсылают именно солидные люди с хорошей репутацией, – задумчиво произнесла Снеговая. Затем спросила:

– Расскажите, пожалуйста, мне очень важна ваша точка зрения как профессионала. Насколько сильно вашу фирму и её бизнес-процессы ослабила смерть Давида Георгиевича?

Тот думал над ответом недолго:

– Особо не ослабит, при всем уважении к покойному. Давид был хорошим человеком, но среднего уровня управленцем. Стратегические решения принимал не он, а его отец. Тут принципиально ничего не изменится. Плюс к тому, Марианна Георгиевна, как мне кажется, сможет управлять компанией не хуже. Сужу по её работе во главе немецкого филиала, чья прибыль росла каждый год. Это ещё одна причина, по которой я не верю, что киллеров подослали наши конкуренты.

– Ясно. Спасибо вам за информацию, Максим Львович.

***

Последним в переговорку к Насте зашёл финансовый директор компании – Сослан Дзанкоев. Он был ровесником Георгия Балоева и выглядел очень похоже – только чуть выше, стройнее, носил большие круглые очки. Только преподносил себя как солидный, никуда не спешащий человек.

– Сослан Таймуразович, расскажите, пожалуйста, о своих отношениях с Давидом Георгиевичем? – начала Снеговая со стандартного вопроса.

– Я, девушка, работаю в этой компании с девяносто второго года, – неторопливо начал финансовый директор. – Наша контора тогда только открылась, ещё во Владикавказе. Мы с Георгием давние друзья.

Настя терпеливо слушала.

– Давид у нас уже двенадцать лет работает, с момента окончания университета, – продолжал Дзанкоев. – Вы не думайте, он не какой-то мажор, которому легко все досталось. Начал он обычным менеджером по продажам, потом был заместителем начальника отдела продаж, а потом начальником, коммерческим директором и вот три года как генеральный. Какие у нас отношения тут могут быть? Он ко мне всегда уважительно, «Сослан Таймуразович» и на вы, хотя и начальником моим стал. Я ему много раз предлагал на «ты» перейти, на брудершафт выпить, но он все отказывался. Хороший был парень.

Снеговая заметила, что её собеседник сдерживается от того, чтобы расплакаться.

– Он, Давид, всегда был душой компании. Его здесь любили и уважали. Отпускал с работы, если нужно было, иногда даже помогал из своих денег. Вам Оксана, наверное, рассказывала.

– Да, рассказывала.

Сослан Дзанкоев вдруг посмотрел на Настю совсем другим взглядом.

– Когда Георгий найдёт ублюдка, который стрелял в Давида, надеюсь, он мне его отдаст, – сказал он. – Я ему шею сверну голыми руками.

Глядя на его широкие плечи и большие руки было понятно, что это не пустые слова.

Снеговая понимала – именно этот момент максимальной искренности подходит для того, чтобы задать самый важный вопрос финансовому директору:

– Сослан Таймуразович, я задам вам еще вопрос. Я не буду вписывать ваш ответ в протокол или другие процессуальные документы и не буду записывать на аудио. Для успешного розыска убийцы Давида мне нужно, чтобы вы ответили максимально честно. Договорились?

– Договорились.

– Я понимаю, что официально ваша компания имела хорошие финансовые результаты, мне говорил об этом Максим Львович. Думаю, то же самое мы увидим в бухгалтерской отчетности. Но неофициально – совсем другое дело. Были ли у вашей компании черные кредиторы, которые не отражены в отчетности и если да, то кто?

Дзанкоев усмехнулся.

– Я понимаю, девушка, вам хочется, чтобы все было просто, – сказал он. – Мы взяли у черных кредиторов деньги и не заплатили. Давида поставили на «счётчик» – вот и результат. Но, увы, все сложнее. Не было у нас таких кредиторов. Честно и искренне вам говорю.

– Ясно. Вся ваша остальная деятельность тоже была законной?

Сослан Таймуразович подумал некоторое время и сказал:

– Я не обязан вам отвечать на этот вопрос.

Он встал и вышел из переговорки.

Почти сразу же к Насте заглянул Денис:

– Закончила? Как у тебя?

– Сложно. Непонятно. Но зацепки есть. А у тебя?

– То же самое, что и в квартире. Все интересное с компьютера почистили.

***

С утра Влад Наумов приехал в ГСУ к Насте и получил от неё ответ ФСИНа на запрос. Там перечислялись четырнадцать человек, осужденных за убийство по найму, освободившихся из мест лишения свободы и проживающих в Москве. Это был его фронт работы на ближайшие дни.

За день он проверил трёх из них и теперь ехал в чайхану на встречу с Джамилем, испытывая раздражение сразу по нескольким причинам.

Первая причина была очевидной – никто из людей в списке, по которому он шёл, не мог быть Омаром. Омар был моложе и не был известен Медведю до найма, а значит, не мог быть отсидевшим наемным убийцей.

Вторая причина имела более принципиальный характер. Владу не нравилось говорить с этими людьми, проверять их алиби, зная о том, что каждый из них – бывший наемный убийца.

Сам Наумов не был идеалом моральной чистоты. Но и у него были принципы. Он никогда бы не выстрелил в безоружного, даже по приказу Медведя. Он и в вооруженных-то людей стрелял три раза за всю жизнь (лишь одного застрелив наповал).

А из этих ублюдков каждый когда-то стрелял в безоружных людей. А теперь освободился из тюрьмы, устроился мойщиком или грузчиком и думает, что теперь его убийства не считаются.

Третья причина была связана с алиби всех троих. Они, разумеется, были одинаковые. Что может делать нормальный человек (ладно, ненормальный, конечно) утром в воскресенье? Спать у себя дома или только встать с кровати. Так и с этими тремя.