Когда отдыхает Джеки Чан и как всего лишь один человек не особо крупных размеров может нести в себе угрозу всей канализации лагеря

Рассвело. От сырости, которая всю ночь текла через не закрывающуюся форточку, по спине бегали мурашки. Василиса вышла на улицу. В лиловом мареве спокойно блестело море.

Мимо с озабоченным видом шел Алексей Макаров. Она вся вспыхнула, устремилась к нему:

– Доброе утро, Алеша!

Сверкнув на нее глазами, он прошагал мимо.

Живая мордашка Василисы вытянулась, взгляд потух. Сашкина смотрела вслед великому аккуратисту, пока тот не скрылся из виду.

Одиночество обостряется на чужбине – это всем известно. А от неразделенной страсти вообще плющит конкретно. Василиса вздохнула. И вдруг увидела свое отражение в застекленной двери: руки безвольно висят вдоль туловища, на лице не улыбка, а какой-то паралич. Черт!

Она топнула ногой и отправилась делать зарядку. И даже не заметила, как ее окружила ватага ребятишек из заканчивающейся смены. Василиса узнала среди них Димана. Того самого, который так просился вчера на море.

– Привет, Василиса! – Диман бросился к ней и с разбегу обхватил руками за талию.

– Здравствуй, Димка. Как делищи?

– Что вы делаете? – удивился пацаненок, тараща глаза на взбирающуюся по карнизу беседки девушку.

– А у вас тут разве не принято делать по утрам зарядку?

– Заставляют, – с тяжким вздохом признался Диман.

Подтянувшись четыре раза, что, в общем, неплохо для девчонки, Василиса спрыгнула на землю:

– Но вы ее не делаете.

– Ни под каким соусом!

– А вот и зря.

Закончив «разогрев основных групп мышц», Василиса принялась избивать кулаками воздух. Получалось неуклюже, но зажигательно. Она никогда не ходила в секцию каратэ – просто ее заводили фильмы с Ван Даммом, а тут при виде всей этой «бесхозной» малышни в светлую голову Василисы явилась гениальная мысль.

Малышня от таких фортелей пришла в восторг:

– Покажите нам какой-нибудь приёмчик!

Расчет оказался верен. Мальчишкам до лампочки приседания и махи руками. А вот перед призраком Брюса Ли, да к тому же в теле молоденькой девушки, какой же нормальный пацан устоит?

Ха-ха! Другие вожатые всю смену бились над тем, чтобы вывести детей на разминку – и все без толку. Но стоило только выйти ЕЙ, как ребятня сама повыскакивала на улицу.

– Ладно, демоны, повторяйте за мной!

Спустя десять минут приёмы, правда, в весьма своеобразной манере, отрабатывали уже человек двадцать.

Это напоминало больше тренировку последователей стиля Пьяной обезьяны, нежели классической школы каратэ-до. А на фоне расцветшего гигантскими розовыми цветами дерева вообще было похоже на сюжет из будней монастыря Шаолинь.

Спустя пятнадцать минут бойцам надоело оттачивать технику, и они спонтанно перешли к рукопашной. Спустя двадцать минут Диман ревел в голос, сидя с разбитым носом под экзотическим деревом. А его коллеги, напрочь позабыв только что постигнутые секреты древней системы самообороны, лупцевали друг друга крапивой, бросались камнями и орали как орда татаро-монгол на Куликовом поле.

Василиса в ужасе взирала на результаты своих трудов по оздоровлению подрастающего поколения. Только бы никто из начальства этого не видел!

– Сашкина! – завизжала с балкона старшая вожатая. – Живо ко мне!

Странно, как быстро ужас перед начальством лечит все наши неврозы, депрессии и даже тайные страсти.

Когда Василиса поднималась по лестнице в кабинет Саши, ее собственная жизнь уже не казалась ей жестянкой. Напротив, нестерпимо хотелось жить. Пусть без Алексея Макарова, черт бы его побрал. Даже без зачета по педпрактике, если уж по-другому нельзя. Только бы дерущиеся там, под деревом, дети не покалечили друг друга, повторяла про себя девушка. Только бы не покалечили, господи…

В вожатскую Василиса вошла решительно, без стука. Терять ей было нечего: взяли, можно сказать, тёпленькой.

– Ты, сучка, думаешь, что тебя тут будут мерить по особой мерке?

От одного взгляда на лицо Саши кидало в обморок: ярко-алые пятна на щеках, водянистые глаза сейчас вывалятся из глазниц на пол.

Но вот странная штука. Кроме жалости старшая вожатая никаких чувств не вызывала. Василиса не обиделась даже на «суку».

– Извините, Саша, а в чем дело?

– Ты почему вчера не была на обзорной экскурсии по лагерю?

– Вы не поверите, – девушка озорно улыбнулась, – после обеда мы пошли скупнуться и, вот ведь чудеса! на обратной дороге заблудились вчистую.

– Я даже знаю, почему, – невозмутимо добавила Саша.

Василиса покраснела и опустила глаза долу.

– Вчера, между прочим, пока вы квасили у моря, был генеральный инструктаж, – смягчаясь, продолжила Саша. – Все вожатые разбились по парам, выбрали себе отряды. Сегодня прибывают дети. Как ты подготовишься к их приему, если даже не знаешь, с кем в паре встанешь на отряд?

Василиса молчала.

– Что молчишь?

– Я ж не знаю, кто еще остался без напарника, – еле слышно произнесла девушка.

– Ну, спросила бы хоть у меня, в конце концов.

Настроение старшей вожатой менялось. Она уже готова была расхохотаться: настолько искреннее раскаяние выплеснулось на физиономию Василисы.

«Блин, а ведь я не могу долго сердиться на нее, – подумала про себя Саша, – и она, чертовка, кажется, это чувствует».

– Что в итоге отрицательно скажется на общей дисциплине, – вслух добавила старшая вожатая.

– Что?

– Есть тут, говорю, один достойный тебя кандидат – вчера полдня на горшке сидел. – Саша не выдержала и улыбнулась. – Макаров, кажется, его фамилия. Такая жестокая диарея его вчера мучила! В общем, жалобу бедняга на наших поваров начальнику лагеря накатал.

Тайная Страсть изрыгает на двойника Сталлоне страшное обзывательство и чуть не получает по морде

– Седьмой отряд?! – взвыл Алексей Макаров. – Да это же дети восьми-двенадцати лет, самый хулиганский возраст! Головорезы!

– Тише, Алёша, тише, – Василиса заботливо поправила сбившуюся на лоб великого аккуратиста прядь. – Мы же с тобой будущие учителя. Это только укрепит наши педагогические навыки, потом в школе проще будет.

– Это всё из-за тебя! – истерично заорал новоиспечённый напарник и выскочил из вожатской.

Получать постельное белье на весь отряд Василиса пошла одна.

Кастелянша, сухая старушка с греческим носом, посочувствовала:

– А где ж твой напарник-то, дочка?

– Он… у него проблемы с животом, – нашлась Василиса.

– Этот засранец скоро всю канализацию в лагере забьет! – во все горло прокричал подскочивший Антон Петрович. – Детям какать некуда будет!

Василиса кряхтела под тяжестью волглых простыней и улыбалась. Пользы от этого типа никогда никакой не было, но настроение неизбежно поднималось уже от одного его присутствия.

Семён Чернов оттолкнул скачущего вокруг девушки хиппи, взял у неё из рук тяжёлую кипу белья:

– Привет, Сашкина!

– Ага! – лукаво прищурилась Василиса. – Это тот самый злодей, который меня вчера нокаутировал!

– Извини, – смутился Семен. – Мы за тебя волновались.

– Однако никто из вас не поплыл спасать меня из пучины, – заметила девушка.

Чернов покраснел. Он ни за что бы не признался, что не умеет плавать.

До корпуса Василисы они дошли в молчании.

– Спасибо, Сём, – сказала девушка, когда Чернов аккуратно сложил на ее кровати последний комплект белья.

Он отрывисто кивнул и направился к выходу.

– Сёма! – остановила его уже на пороге. – Скажи, мы же вчера вместе были там, на берегу. Как ты ухитрился найти себе напарника?

Чернов плутовато улыбнулся, открыл было рот, но тут в вожатскую буквально влетел Алексей Макаров.

– Так, Василиса, – деловито начал он. – Нам нужно распределить обязанности. Я, так и быть, возьму на себя бремя казначея, буду выдавать детям деньги…

– Какие деньги? – удивилась Василиса.

– Детки богатенькие, из Сибири, – пояснил Чернов. – Каждый везет с собой тысяч по десять – так, на карманные расходы. «Бабки» по прибытии у детишек изымут и положат в сейф бухгалтерии. А казначей потом потихонечку будет их ребятишкам…

– А тебя никто не спрашивал, – оборвал Макаров. – Иди, командуй в своей вожатской. А тут нечего… карлик.

Чернов побагровел и затрясся. Кольнул, гад, в самое больное место. Сейчас по морде схлопочет наверняка. И схлопотал бы великий аккуратист, как пить дать, если бы между ними не встала Василиса:

– Иди, Сёма. Не надо.

И Семён покорно вышел.

– Так, – продолжил распоряжаться Алексей Макаров, – кроме того, я составлю списки прибывших детей. А тебе остается самое легкое – вымоешь коридор, в каждой палате протрешь влажной тряпкой и застелешь кровати.

– Слушай, а…

– И ради бога, не мешай мне – я дописываю план мероприятий на всю смену. Ты ведь, наверняка, этого сделать не сможешь как надо.

– Но…

– Так, всё, иди.

Она послушно вышла под обжигающее солнце.

Над землей, над сверкающим внизу морем колыхался и дрожал полуденный жар. Вдохни полной грудью смолистый аромат распаренных зноем можжевельника, краснодеревки, кавказского кедра, и ты поймешь, что воздух тут волшебный. Им не дышишь, его пьешь – настолько он осязаем и вязок.

На усыпанном розовыми цветами дереве заливаются какие-то пестрые птички, с моря доносятся визг и смех купающихся. Откуда-то издалека, пульсируя, льется музыка. Что за мелодия, разобрать трудно – так причудливо фильтрует звук гористый ландшафт и плотный влажный воздух. Криков детей почти не слышно: большую часть наотдыхавшейся малышни увезли сегодня в четыре утра три вместительных «korozo». Оставшаяся ребятня ушла на море.

Василиса еще не знала, что эти несколько часов затишья здесь, в лагере – редкое и чудесное время.

Она не догадывалась об этом. Поэтому взяв у дежурной по корпусу ведро, швабру и тряпку, потратила эти дивные минуты покоя так бездарно. Не успела она застелить и половину кроватей, как воздух в лагере взорвался от воплей новой партии ребятни.

Руби канаты, или Позорное бегство Тайной Страсти перед битвой с четырьмя маньяками. Василиса приводит детей к логову местного крокодила-мутанта

Мальчиков, которых привел Алексей Макаров, было всего четверо. И они не сидели на одном месте дольше полминуты. А в тот краткий миг, когда сидели – царапались, щипались, корчили друг другу рожи и пытались заживо выдрать волосы у Алексея Макарова.

– Радуйся, – ответил он на вопрос, застывший в глазах Василисы. – Сегодня спим спокойно: нам досталось только четыре беса. Завтра подвезут остальных, и тогда руби канаты.

– Ру-у-би канаты! – вдруг прямо в ухо Василисы заверещал один из мальчиков.

Сила голоса у него была такая же потрясающая, как и внешность: он был полный альбинос.

Василиса отшатнулась. Она решила, что у нее лопнула перепонка.

– У него совсем нет мозгов! – безумно хохоча, пояснил другой мальчуган и стал отрывать альбиносу ухо.

– А как его зовут, деточка? – шепотом спросила Сашкина у сидящего рядом с крикуном сорванца. Она не рискнула обратиться напрямую, опасаясь совсем оглохнуть.

Сорванец плюнул на своего соседа справа, вытер лицо о майку Василисы, потому что сосед справа нанес ответный удар тем же оружием, и пропищал:

– Откуда я знаю?

– Вы что же, друг с другом не знакомы?

– Конечно, нет!

– Ты слышишь?! Они так ведут себя, будучи совсем незнакомыми, – растерянно пробормотала Василиса. – А что же будет, если они подружатся…

Алексей Макаров вдруг поднялся: