И куда делась та стесняшка, что стояла здесь минуту назад? Передо мной стояла вполне самодостаточная девушка, и характер у нее тоже имелся. Она, позвав своего болезного партнера, развернулась и удалилась. Как только я присел все же выпить кофе с уже несвежей булкой, объявили посадку на мой рейс. Я вздохнул и отхлебнул немного из кружки, обжег при этом губы и язык. Вспомнил времена работы в магазине, когда поутру, также спеша, обжигал язык по дороге на работу, и побрел к своему выходу. Я все же решил не сообщать об общении с вампиром отделу, потому что, во-первых, ничего не случилось, а во-вторых, выглядело бы это так, как будто я вновь жалуюсь, что меня обидели, ну, или хватаюсь, если учесть результат беседы.

«Хитро, хитро», – услышал я Егора, когда мы стояли в очереди на выход.

«Что именно?», – спросил я.

«Ну, она так выпячивала грудь именно для того, чтоб ты постеснялся на нее посмотреть и, как следствие, смотрел ей в глаза».

«Так поступают все мужчины. Ты, конечно, мог отвести взгляд в сторону, но разговаривать с собеседником, разглядывая что-то вокруг, неприлично. На том и построена стратегия этой дамочки», – дополнила ответ Зина.

«Действительно хитро», – восхитился я находчивости представителей нежити.

Вот так и проводила меня Москва на отдых. Хотя, возможно, это были, так сказать, иностранные представители данной расы. Видно же было, что парень не особо хорошо себя чувствует. Так, может, девушка его покормить хотела? А может, все мужские особи вампиров так выглядят, как представители субкультур? Что думать, я не знал, так как это моя первая встреча с упырями. Но если они все такие, то в них чувствуется сила, и, если бы не Егор и Зина, я бы точно был сегодня подан к столу. Но все хорошо, что хорошо кончается, так что выкинуть переживания по поводу произошедшего меня заставила моя подошедшая очередь.

Возле выхода меня встретила вымученная улыбка агента аэропорта, после – милая улыбка стюарда, а дальше – облака-а-а, бутерброд, облака-а-а, чувство во время снижения, когда охота крикнуть «Уи-и-ии!», трап и полные легкие соленого морского воздуха.

– Здравствуй, отпуск! – тихо, больше для себя, сказал я, направляясь к выходу из аэропорта.

Я еще в Москве на сайте выбрал частную гостиницу, которая любезно представляла трансфер. Так что все таксисты, как с ума сошедшие, сквозь нестройные ряды которых я пробирался, слышали от меня отказ.

«Вон, твоя фамилия справа», – подсказала мне Зина.

Найдя нужную табличку, я радостно помахал рукой.

– Скворцов? – выкрикнул мне полный мужчина кавказской внешности.

– Скворцов, Скворцов, – ответил я и, все также улыбаясь, подошел к нему.

– Скорее садись, дорогой, скорее, скорее! – подталкивая в направлении машины, торопил меня кавказец.

– А к чему такая спешка, таксистов побаиваетесь? – уже запрыгнув в машину, спросил я.

Кавказец, даже не обратив на мою подколку внимания, завел машину и только буркнул:

– Да кто этих бедолаг боится? Тут надо в счетчик успеть.

– А вы долго ждете? Вроде там пятнадцать минут бесплатно, – уже сочувствующе продолжил я.

– Да эти дети шакала и время сократили, и цену втрое увеличили. Ты думаешь, таксисты там припарковались? Да куда там, они все перед шлагбаумом стоят. Там даже такса на номер места присутствует, – резко виляя по дороге, объезжая неторопливых пешеходов, завелся водитель. – Пока, конечно, в шутку, но с такими властями кто его знает – может, и эти места продавать начнут.

Ну, власть во все времена ругали, и я, поддерживая водителя, только сочувственно поцокал и покачал головой.

– Меня Игорь зовут, если что.

– Зови меня дядя Ваня.

– Ваня?! – удивился я.

– Да, Ваня. Полное имя – Ксенакис Иван Демидович. А ты ждал какого-нибудь Фотиса Попандопуло? – довольный моей реакцией, спросил дядя Ваня.

– Если честно, то да, – только и осталось ответить мне, на что дядя Ваня лишь довольно хохотнул.

Мы наконец-то выехали за шлагбаум аэропорта, и, спокойно выдохнув, дядя Ваня помчал, не сбавляя скорости, уже к гостинице. По обочинам я еще долго видел припаркованные автомобили, возможно, среди них и были машины встречающих, но основная часть была таксисты: все с шашечками, как положено.

– Дядя Ваня, а сейчас-то куда спешим? – поинтересовался я, улыбаясь.

– Так сейчас самое время для пробок, но ты не переживай, мы проскочим. – Дядя Ваня был сосредоточен на дороге как гонщик формулы один.

Пробки, как я думал, – это бич больших городов, но, как оказалось, не миновала сия чаша и этот городок. Потому как никуда мы не проскочили, как уверял меня дядя Ваня, а на всей скорости вляпались в длинную череду стоявших машин.

«Да, блин, только из этих пробок уехали и на тебе!», – начала ворчать Зина.

«Да брось ты. Сейчас только до гостиницы доедем, а потом пешком гулять будем. Лето же, все на море поехали, отсюда и пробки», – стал ее успокаивать Егор.

«Серьезно?! Пешком? Это ты так меня успокоить решил?».

«Да успокойтесь вы, все равно это я пешком буду ходить», – решил я вмешаться еще до начала перепалки.

– У вас всегда так летом? – спросил я.

– Дорогой, да если б только летом, у нас и зимой то же самое, – повернувшись, сказал дядя Ваня. – Все машин понакупали, дорогу уже второй раз расширяют, а пробки меньше не становятся.

Я достал телефон, связь была хорошая, так что можно немного поработать. Мы с «соседями» договорились, что если я работаю, то они меня отвлекают только в экстренных ситуациях. Так что я слышал только ворчание дяди Вани.

Мимо нас по обочине пролетела машина, подняв облако пыли.

– Вот козел! Куда ты спешишь?! Не люблю я таких вот хитровыдуманных водителей. Он думает, что его там пропустят? Да фиг там! Будет на обочине до вечера стоять, умник!

Я водительского удостоверения не имел, но вот таких товарищей тоже мало уважал. Только лишь потому, что пыль, которую они поднимали, приходилось вдыхать тем, кто едет с открытым окном. Слава богу, что у нас был кондиционер, и поэтому все окна были закрыты.

– Дядь Вань, я немного поработаю, так что как на собеседника вы на меня не рассчитывайте, хорошо?

– Как так поработаешь? Ты же в отпуске! Или ты командировочный? – повернулся он ко мне.

– Да нет, мне в телефоне поработать надо. Короче, у меня работа такая, она всегда при мне, – с улыбкой ответил я.

– Ничего не понимаю, но да, конечно, работай. Что-то от меня нужно?

– Нет, я просто не очень разговорчивый буду.

– Хорошо, – согласился дядя Ваня и снова стал ругаться на все и всех, но уже на порядок тише.

Время пролетело за занятием незаметно. И выдернул меня из телефона голос дяди Вани только по приезде.

– Все, приехали. Пойдем, покажу все, – с улыбкой сказал он и вышел из машины.

Я последовал за ним и вошел в открытую им широкую железную калитку с коваными розами.

– Ну, сейчас немного не прибрано, но мы все уберем. Дети, сам понимаешь. Фима! – То, что я замер, дядя Ваня расценил по-своему. – Фима, выйди во двор!

Через мгновение во двор вышла женщина с полотенцем, переброшенным через плечо, вытирающая об него руки.

– Чего кричишь? – глядя на свои руки, спросила она, а подняв взгляд, увидела меня. – Добрый день.

– Накрывай на стол, вот видишь, человек с дороги устал, кушать хочет, – указав на меня, сказал дядя Ваня.

– Ой, сейчас, сейчас! – всплеснула руками Фима. Или тетя Фима.

– Да что вы, не нужно. Я не голоден, – соврал я из вежливости, хотя на самом деле живот еще в дороге урчать начал.

На мои возражения никто даже внимания не обратил. Дядя Ваня забрал у меня рюкзак и чуть ли не силой посадил за стол. А тетя Фима – я решил ее так называть – начала заставлять стол всякими блюдами. Пока это все происходило, я только и успевал слюну сглатывать. Дядя Ваня отошел куда-то и через пять минут вернулся с графином вина.

– А ты чего не ешь? – удивился он.

– Ну как же! Ждал, пока все сядут, – ответил я.

– Всех ждать долго придется. Они еще на море, но скоро должны вернуться. Так что ешь давай, но перед этим вина моего попробуй. – И он протянул мне уже полный стакан, который почти сразу запотел.

– Спасибо, – беря стакан и ощутив приятную прохладу, ответил я.

Вино мне очень понравилось, приятные кислинка и терпкость. Но самое главное, я как будто пил из родника. По телу прокатилась приятная прохладная волна.

– Понравилось? – видя мою реакцию, спросил дядя Ваня. – Мы перед едой стаканчик наливаем, ну а если больше захочешь, то недорого продам. Я вино без всякой химии делаю и даже сахара не добавляю. Так что в такую жару – самый раз.

«Чего-то такого я и ожидала. Сейчас тебе начнет ненавязчиво всякие доп. услуги продавать. Обдираловка!», – в своей манере оценила предложение Зина.

«Те времена, в которые деньги не так важны были, уже прошли, Зин. Разве ты еще не поняла?», – видимо, тоже не одобряя подобную рекламу, ответил Егор.

– Да, очень понравилось, – вытирая губы, похвалил вино я.

– Сам делаю, не для продажи – для себя. Так что пей, дорогой, в удовольствие, – расплывшись в довольной улыбке, сказал дядя Ваня.

– А ты чего не ешь совсем?! – вскинулась тетя Фима, вынося очередное блюдо. – Давай-давай, кушай, пока горячее, остынет – не так вкусно будет.

Я взял со стола какое-то мясное блюдо и принялся жевать. Стол уже ломился от еды, а тетя Фима все выносила и выносила.

– Для чего так много? – прожевывая очередной кусок сочного пирога, спросил я.

– Так сейчас остальные гости вернутся, тоже кушать будут хотеть, вот и накрываю, – расставляя посуду, сказала она, улыбаясь.

Точно, я, когда на сайте выбирал гостиницу, видел там информацию о том, что и питание тоже в стоимость входит. Получился не самый дешевый вариант, но меня просто влюбило в себя фото двора, и, посовещавшись, мы с «соседями» приняли решение заехать сюда. Тем более что Зина смотрела не только на фото, но и читала всю информацию. Так что она тоже одобрила.

Когда мы покушали – к месту будет сказать: вкусно и много, – тетя Фима показала мне номер. Номер был очень маленький. Кровать, тумбочка, шкаф и кресло – вот и вся мебель, занесенная в очень маленькую комнату. Создавалось впечатление, что комнату построили вокруг этой мебели. Я даже не представляю, как ее можно было сюда занести.

Мы с Егором еле успокоили Зину. Я из-за ее криков и ругани даже тетю Фиму не слышал. Я иногда зависал, успокаивая Зину, чем удивил хозяйку.

Мне номер был не особо важен, так как я собирался в нем только спать, а все дни проводить в приятных путешествиях по городку и его окрестностям. Так что, сбросив рюкзак, я нацепил летнюю экипировку: шлепки, шорты, майку, очки и кепку и рванул навстречу курортным радостям.

Чем ближе я подходил к набережной, тем плотнее была толпа. Дошло до того, что мне пришлось справляться с этим сплошным потоком людей, раздвигая их. Не такого я, конечно, ожидал, но что поделать – это лето, и люди со всей России приехали отдыхать.

«Да что это за отдых такой? Откуда столько людей?!», – Зина была разочарована и, более того, зла.

Толпа медленно, но уверенно шла, было похоже на какую-то демонстрацию. Я хотел купить что-нибудь прохладительное, но передумал, увидев очередь. Но в определенный момент толпа поредела настолько, что морской бриз все-таки окатил меня своей свежестью. И я увидел море. Огромное, сильное и спокойное.

– Вот и оно, – только и сказал я, подходя к парапету.

«Море!», – выдохнула с восхищением Зина.

«Угу», – это все, что я услышал от Егора. Похоже, Зина и его завела.

«Ты что, ни разу не была на море?», – спросил я у Зины в ответ на ее реакцию.

«Нет, – медленно, как под гипнозом, ответила она. – Красиво!».

«А ты, Егор?».

«Нас с Васькой как-то в часть перевели в Новороссийск, мы там прослужили около года. Так что я спокойно к нему отношусь», – ответил он.

Постояв немного, я медленно пошел вдоль набережной в поисках спуска к воде.

Как-то у нас с «соседями» был разговор на тему «чувствуют ли они что-нибудь, когда я это трогаю или кушаю». Егор сказал, что чувствует, но это больше не на ощущения похоже, а на эмоции от действия. А Зина сказала, что ей лучше ночью, она тогда все, как и я, чувствовать может. Так что я решил сходить и помочить ноги в воде, так сказать, поздороваться с морем. Дойдя, я снял шлепки и вошел в воду. Мои уставшие от ходьбы и жары ноги были мне благодарны, и тут же внутри я почувствовал какую-то детскую радость. Скорее все, это Зина так обрадовалась морю. И в подтверждение своих слов мы с Егором услышали слегка повизгивающий от радостного нетерпения голос.

«Так, еще немножко походим в воде и сразу в номер, отдыхать».

«Но я не устал, – ответил я, и тут до меня дошло, чего она хотела. – Ты хочешь сама по морю погулять?».

«Конечно! Можно? Я просто очень-очень хочу».

«Да дай ты девочке погулять, а то не хочется примерять шкуру тех, на кого она сегодня ругалась!», – поддержал Зину Егор.

«Да я даже не успел ничего ответить, вы на меня напали. Конечно, отпущу, сейчас немного еще ноги помочу и пойдем. А ничего, что сейчас день?».

«Ничего, я в кошке погуляю, а как стемнеет, только тогда в девушку обернусь», – успокоила меня Зина.

«А энергии хватит?», – забеспокоился я.

«Она сама разберется, не маленькая уже», – ответил за нее Егор.

На том и порешили. Мы еще немного пробыли на пляже и побрели, да что там побрели – мы побежали домой. Так как Зина нас всячески подгоняла. Ну а мы, как и положено парням, всячески пытались ее поддеть. То Егор попросил у сувениров остановиться, то я попытался воды купить. Так что домой дорога была у нас веселой, что нельзя сказать про Зину, так как она под конец уже злиться начала.

Когда я зашел во двор гостиницы, нас встретила тетя Фима.

– Что-то вы рано, кушать еще не готово, – занимаясь приборкой сказала она.

– Спасибо, я перекусил по дороге. Отдохнуть хочу, – проходя, ответил я.

– Это правильно, с дороги-то – и сразу на море. Отдохни, пока все детки на пляже, а то прибегут, такой шум наведут, не до сна будет, – сказала она, вытирая руки об полотенце.

На это я только улыбнулся и, подгоняемый Зиной, пошел в комнату.

Зайдя в комнату, я бросил рюкзак на стул, а сам завалился на кровать, даже не снимая одежды. Жара была очень липкая, за время нашего гуляния комната прогрелась и была похожа на духовку. Так что я сразу включил кондиционер и, закрыв глаза, попытался уснуть. Но сон, как и положено днем, не шел. Я уже все бока отлежал, пока не увидел мир глазами Зины.

Она была в образе девушки. Быстро открыв дверь и закрыв ее после того, как вышла, она перекинулась в кошку и выбежала через двор на улицу. Бежала она по той же дороге, так что добралась до пляжа быстро. Внутри была все та же детская радость. Но когда она увидела толпу купающихся отдыхающих, решила не подходить к воде, а найти место поукромнее. Она быстрыми шагами двинулась по набережной, отбегая от прохожих всякий раз, когда ее пытались погладить или покормить. Набережная поднималась все выше от пляжа, так как проходила по краю все увеличивающейся скалы, но ее это не сильно волновало, а даже радовало, так как она все равно не собиралась купаться, а вид становился чем выше, тем красивее. Уже порядком устав, она все же вышла к концу набережной и, протиснувшись сквозь прутья забора, оказалась на нелюдимом месте. Решив отойти подальше, она нашла уступ, торчавший из скалы и укрытый ветвями маленького деревца. Именно там она, как положено кошке, немного потянувшись, аккуратно уместилась на самом краю уступа, свесив переднюю лапу.

Зина смотрела на гладь моря, которое играло с лучами клонящегося к горизонту солнца. Чувствовала морской ветер, который ласково гладил ее шерсть. Слышала шум волн, чувствовала соленый запах моря. И, возможно, впервые за долгое время в ее душе был покой. Ей не нужно было никуда спешить, ни от кого убегать, ни за кем гоняться; она хотела, просто сидеть на этом уступе и смотреть, как вдалеке, показывая свои спины солнцу, плавают дельфины. Солнышко пригревало, но не пекло, частично этому поспособствовали листья деревца, да и само светило уже клонилось к закату, потому Зину разморило, и она, улыбаясь, придремала.

«Хочу, чтобы это не кончалось», – промурлыкала она.

Зина из природных прикрас знала только лес, реки и озера. В этом тоже была своя красота, но для нее, прожившей в Подмосковье всю жизнь, вся эта красота не восхищала и была какая-то обыденная, что ли. А здесь – это что-то другое. В море чувствовались: спокойствие, красота и мощь. В нем сочеталось то, что не должно в принципе быть рядом: безграничная красивая легкость и жуткая, смертоносная сила. То, что дарит и забирает жизни, что дарит романтику любви и страдания потери. Но сейчас глаза кошки, затуманенные легкой дремой, видели только красоту и романтику.