Все изменилось, когда в одной из лабораторий, организованных уже на месте и занимающихся изучением мира STIKS, случайно открыли препарат, вытяжку из органов местных, которые были иммунными к той заразе, которая превращала людей в монстров. Причем органы на исследования местные сдавали сами, так как у них, кроме того, что они совершенно ничем не болели и были почти все молодыми, была еще и регенерация. Любой орган мог отрасти заново. Местные получали за сданные органы странные внутренности монстров в виде мелких виноградин, горошин и шариков красного и черного цвета, которые были здесь местной валютой. Для добычи этого эквивалента денег снаряжались экспедиции, которые добывали необходимое количество. Благо преимущество в вооружении легко позволяло это сделать. А когда ученые попробовали применить полученный эликсир, все и пошло под откос. Это лекарство не просто излечивало от всех заболеваний, но и давало практически бесконечную жизнь и омолаживало. Слухи об изобретении «эликсира вечной молодости» быстро разлетелись по планете и за ее пределы. Люди просто сходили с ума в попытках разыскать и приобрести эликсир. Но его количество было настолько мало, что цена взлетела до немыслимых пределов. Варкиниане, особенно их военное крыло, сразу почуяв огромные прибыли, сначала мягко, а потом и более настойчиво стали предлагать увеличить производство, начав для этого отлов и насильственную ампутацию органов местных. Но Совет Мудрых отверг их предложения. Военные сменили тактику, как бы смирившись, но тем временем постепенно, подкупая, запугивая или попросту устраняя особо непокорных в Совете Мудрых, за несколько десятков циклов подмяли под себя все властные структуры. Как финал, они объявили о наступлении новой эпохи – Нурак'дар. На планету опустилась тьма диктатуры. Именно тогда появилась тайная полиция, политическая разведка, полицейские силовые структуры, сыск и еще масса организаций, которые теперь следят, арестовывают, осуждают, стараясь искоренить всех инакомыслящих. Переворот был совершен почти бескровно, и большинство населения, по сути, не заметило этого.

… Драгорн провел рукой над струнами, уже не касаясь их, и открыл глаза. Мелодия, словно утренний туман, растворялась в воздухе, оставляя свой неизгладимый след в сердцах слушателей. Еще минуту в саду, возле беседки, стояла мертвая тишина, нарушаемая только прибоем. Наконец откуда-то из глубины сада раздались громкие аплодисменты, которые тут же подхватили все присутствующие. Драгорн грустно улыбнулся, передал кварин в руки тетушки и раскланялся.

– Чудесно! – произнес подошедший к нему незнакомый человек с острым, словно пронизывающим насквозь взглядом. – Вам бы с концертами выступать! Вы подумайте, может, вы не тем делом занимаетесь.

Человек холодно улыбнулся, не отрывая взгляда от Драгорна, и протянул ему руку. Драгорн в ответ подал свою.

– Я на своем месте! – ответил он и чуть не вскрикнул от чрезмерно крепкого рукопожатия.

– И все же подумайте! – мужчина не отпускал руку и продолжал улыбаться, но в его голосе появились стальные нотки. – Искусство, оно ведь отвлекает от ненужных мыслей! А ваши мысли, как вас неоднократно предупреждали ваши родственники, могут довести вас до необратимых последствий.

Мужчина приблизился почти вплотную и тихо, стараясь сохранять улыбку, произнес:

– Не хочу портить праздник вашей тетушке, поэтому спокойно скажите, что вам срочно нужно уехать, и ступайте за мной.

Он так и держал Драгорна за руку, сжимая ее словно пресс. Парень обернулся в поисках матери и тетушки. Его мать, улыбаясь, вышла из беседки и направлялась к ним, а тетушка, переговорив с кем-то, повернулась к гостям и пригласила всех вернуться в зал.

– Мама, я, к сожалению, вынужден уехать. Передай тетушке мои поздравления. – сказал Драгорн спокойно, стараясь не раскрыть своего волнения.

– Что случилось, дорогой? – мама взяла его за руку.

– Я не знаю, но срочно вызывают в академию.

– Хорошо, я передам, а ты пообещай, что, когда закончишь, приедешь к нам! Спасибо тебе за прекрасную музыку. Это было просто чудесно! А вы, – она обратилась к незнакомцу, крепко державшему ее сына за руку, – пообещайте не задерживать его!

– Конечно, госпожа! – поклонился тот и, уже сняв с лица маску приветливости, взглянул на Драгорна. – Идем.

Драгорн сидел в пустом, ярко освещенном помещении с ослепительно белыми стенами, стеклянной дверью и единственным предметом мебели – нешироким топчаном, покрытым полумягким гладким материалом. Сколько времени прошло, он не мог сказать, но по ощущениям – не менее пяти часов. Куда его привезли, он так же не мог знать. Когда они с тем незнакомцем вышли из дома тетушки Мирелии, их уже ждал тур'ксен-риал, небольшой летающий челнок черного цвета. Боковая дверь плавно и бесшумно поднялась наверх, но, прежде чем он вошел туда, на голову ему накинули непроницаемый для света чехол. Последнее, что он успел заметить, – это два человека в форме тайной полиции, сидевших внутри. Так он и очутился здесь, и чехол сняли с головы только тогда, когда втолкнули его в эту комнату. И вот уже почти пять часов он сидит здесь, в залитой ослепительным светом комнате, куда, несмотря на стеклянную дверь, не проникал ни один звук. Даже его собственные шаги были заглушены. Поначалу он думал, что что-то случилось с его слухом, но потом вспомнил, что читал в академических новостях о разработке материала, гасящего звуки. Это была пытка. Самая настоящая пытка. Тишина звенела в ушах, а свет был настолько ярким, да еще усиленным стерильной белизной стен, что он постоянно сидел с закрытыми глазами, что, на самом деле, не очень-то и помогало.

«Ксаргон. Кто такой этот Ксаргон, которому меня должны были передать?» – подумал Драгорн и, чтобы хоть немного перестать думать о ярком свете, начал размышлять, что привело его сюда. Вообще странно! Он, ведущий специалист по порталам, не участвовавший ни в одной запрещенной организации, вдруг оказался здесь, в тюрьме тайной полиции. То, что это была тайная полиция и тюрьма, он не сомневался. Вот только из-за чего? Ну да, он открыто высказывал свои мысли по поводу эксплуатации мира STIKS, хотя сам не очень-то понимал, что там на самом деле творится. Но это делали многие ученые. Они даже организовали что-то наподобие движения из сочувствующих бедным аборигенам. Но свои антиправительственные мысли, если так можно назвать неприязнь к варкинианам и особенно к военным и полицейским организациям, которые пышно расцвели после переворота, он говорил только ближайшим родственникам. Неужели кто-то из них подал донос? Нет! Этого не может быть! Но тем не менее он здесь.

Тихий щелчок магнитного замка прозвучал в тишине как раскат грома. Драгорн даже вскрикнул от неожиданности и открыл глаза. Яркий свет плавно снизил свою интенсивность, и парень увидел, как плавно отъезжает стеклянная дверь. В комнату вошел мужчина среднего роста в белом комбинезоне следователя с тремя серебристыми кубиками на груди. Драгорн не разбирался в званиях, но по внешнему виду понял, что человек не простой. Почти неслышно в центре комнаты из пола появился стол с сидением, выполненным заодно со столом. Человек подошел к столу и, присев, жестом пригласил Драгорна присесть с другой стороны.

– Итак! – тихо произнес он, когда Драгорн сел на появившийся из пола небольшой куб. – Что вы хотите мне сообщить?

– Я? – удивился Драгорн такому вопросу. – Если честно, то меня сюда привезли насильно, и я совершенно не имею желания с вами общаться! С чего вы взяли, что я изъявляю желание вам что-то сообщать? И постарайтесь объяснить, по какой причине меня задержали?

– Вас, – человек сделал паузу, пронзая холодным взглядом Драгорна насквозь, – пока только задержали. Будете вы арестованы или нет – зависит только от вас и того, что вы мне сообщите. А пока перестаньте дерзить и отвечайте на вопросы.

Он вновь взглянул Драгорну прямо в глаза, отчего у парня пробежал неприятный холодок по спине и замер где-то в районе желудка.

– Мне нечего вам сообщать, – Драгорн отвернулся.

– Зря вы так, Драгорн! Собственное признание вины и добровольная сдача соучастников могут существенно помочь вам при определении приговора. Наш суд справедлив и учитывает раскаяние. Вместо окончательной меры социального воздействия вы можете отделаться небольшим сроком здесь, на планете, а то и вовсе получить пару циклов принудительных работ.

– Послушайте… как вас там…

– Я главный следователь Ра'Ксер-Талис – Ксаргон, – перебил Драгорна человек. – Забыл представиться, очень много работы, и к ночи уже начинаю забывать.

– Послушайте, Ксаргон! – парень наклонился к столу, но тут же получил ощутимый разряд в пятую точку.

– Не советую, – спокойно произнес Ксаргон. – Следующий разряд будет гораздо сильнее. Так что вы там хотели сказать?

– Я просто хотел узнать, по какой причине задержан. – сказал Драгорн, как только оправился от шока. – Вы мне хотя бы скажите, что от меня хотите?

В холодных, почти черных глазах Ксаргона сверкнула неприязнь, но внешне он ничем это не выдал. Он глубоко вздохнул, встал и направился к прозрачной двери. Дверь бесшумно открылась перед ним, и он, слегка повернув голову, устало бросил:

– Продолжим завтра.

Дверь так же бесшумно скользнула назад, отсекая полутемный коридор от камеры, и освещение, уже не плавно, а в одно мгновение, стало еще более ярким, чем до прихода Ксаргона. Куб и стол плавно опустились в пол, образуя совершенно ровную поверхность, без видимых щелей. Драгорн зажмурился и застонал от невыносимой боли в глазах. Свет проникал сквозь веки, как будто их и не было вообще. Парень, сидевший до последнего на кубе, оказался на полу и, как слепой, шаря перед собой рукой, пополз к топчану.

– Говорю вам, его увезли Ра'Ксер-Талис! – Аэллин ходила по комнате, нервно теребя в руках коммуникатор.

– С чего ты взяла, что это была полиция? – спросила ее Мирелия, которая обнимала за плечи поникшую и вмиг постаревшую мать Драгорна, Тессалию. – Да и за что его задерживать? Драгорн и мухи не обидит.

– Мама! – вскрикнула Аэллин. – Ты же знаешь, как он относится к военным и вообще ко всему строю.

– Тише, прошу тебя! – Мирелия вздрогнула и огляделась.

– Я в собственном доме и говорю, что хочу! – девушка гордо подняла голову. – Если уже и в собственном доме нужно бояться, зачем тогда вообще жить?

– Не говори ерунды! – Мирелия нежно погладила по волосам сестру. – Не хватало еще, чтобы ты попала в лапы к этим извергам. Лучше расскажи, что видела.

– Драгорна вывел из дома тот незнакомец. Кстати! Кто он такой? Я не нашла его в списке приглашенных, – начала Аэллин свой рассказ. – У ворот их ждал тур'ксен-риал, а ты знаешь, что перевозчики не используют такой тип челноков, да еще и черного цвета.

– Это цвет транспорта тайной полиции, – еле слышно проговорила Тессалия. – Я говорила ему много раз, чтобы перестал говорить всем о своих взглядах, но он упрямый. Мальчик мой! Что же теперь будет!

– Тетя Тессалия! – Аэллин присела рядом с женщинами. – Его мнение о STIKS – это не преступление. Он же высказывал всегда только несогласие с тем, что военные эксплуатируют аборигенов ради своей выгоды. Так что я думаю, его немного подержат и отпустят.

Тессалия подняла мокрое от слез лицо и, грустно улыбнувшись, обняла Аэллин.

– Это было бы чудесно, если бы оказалось правдой! – сказала она.

Драгорн не смог уснуть. Всю ночь яркий свет сменялся стробоскопическим миганием, а полная давящая тишина вдруг разрывалась оглушительным, давящим на нервы воем тур'лаэрисса – массивного четвероногого животного с резонирующим голосом, использующего инфразвуковые сигналы для общения. Голова раскалывалась, хотелось пить, но воды ни разу не дали. К утру, по крайней мере ему так показалось, он уже даже не делал попытки уснуть, просто сидя на топчане и ожидая очередной перемены. Еще в самом начале этой бесконечной пытки он пытался думать о причинах своего ареста, но довольно быстро перестал, не имея сил сопротивляться то яркому, то мигающему свету, то вою. В душе копилось отчаяние и нарастала ненависть к своим истязателям. Это были единственные чувства, которые он мог испытывать. Свет в очередной раз замигал, одновременно с ним раздался оглушающий вой, но вдруг все прекратилось. Свет стал нормальной яркости, а в наступившей тишине еле слышно щелкнул замок двери. Драгорн сидел, не открывая глаз, словно боясь увидеть того, кто сейчас почти бесшумно входил в камеру.

– Итак! – раздался знакомый голос Ксаргона. – Что вы хотели мне сообщить?

Драгорн открыл глаза и увидел следователя на том же самом месте, за столом, как и вчера.

– Послушайте, Ксаргон, – медленно произнес парень, пытаясь хоть как-то привести мысли в порядок. – Я уже вам говорил. Я понятия не имею, за что меня задержали!

– А вот тут вы ошибаетесь! – Ксаргон взглянул на парня. – Теперь вы уже арестованы и официально проходите по расследованию как мал’сир, подозреваемый в измене.

Драгорн вздрогнул. Еще вчера он был просто задержан, а теперь он не просто арестован, но и оказался уже в подозреваемых. Значит, виной всему не его мысли по поводу того дурацкого мира, а чей-то донос о том, что он против строя военных, против их эпохи и власти. Но кто? Кто мог донести, если эти разговоры всегда велись только в кругу семьи? Неужели кто-то из родных? Он собрался и, подняв голову, произнес:

– В какой измене меня обвиняют?

– Это чуть позже, – отмахнулся следователь. – Сейчас я советую вам пойти навстречу следствию и сообщить имена ваших соратников. Как я говорил вчера, это зачтется! Правда, несколькими циклами принудительных работ вы уже не отделаетесь, но облегчить приговор пока еще можете. Теперь у нас одна задача – опередить ваших соратников.

– У меня нет никаких соратников! – сорвался Драгорн. – Я ученый, главный специалист по порталам! Скажите, в чем вы меня обвиняете?

Ксаргон провел ладонью над столом, и в воздухе повисла голограмма, по которой медленно ползли снизу-вверх изображения знакомых ему людей с именами. Это были члены их движения за отмену принудительного изъятия органов у аборигенов в STIKS.

– Знакомые лица? – спросил Ксаргон.

– Да, но не все, – тихо ответил парень. – Это почти все ученые из академии.

– Это не ученые! Это преступники и изменники, покусившиеся на наш строй. Наш с вами строй!

– Ваш строй, не мой! – резко ответил Драгорн и понял, что совершил роковую ошибку.

Ксаргон расплылся в довольной улыбке.

– Ну вот, вы и сказали все, что мне нужно было. Остальное нам уже рассказали и без вас. Так что… – Ксаргон встал из-за стола. – Вы официально обвиняетесь в участии в организованной преступной группе, целью которой было свержение существующего строя, организация беспорядков, актов неповиновения, саботаж работ и устранение генералитета армии. Жаль, что смертную казнь еще не успели ввести. Но ничего. Я думаю, что каторга на рудниках Ри'ктаор-Фаэн тебе обеспечена. Будешь добывать Зур'талис-Каэн, пока не сдохнешь там от радиации и болезней сам.

Он неожиданно перешел на «ты» и последнюю фразу произнес с особым злорадством. А Драгорн уже ничего не слышал. Его словно парализовало от услышанного. Перед глазами пробегали образы родных, матери, отца, кузины, тетушки Мирелии. Жизнь просто рухнула в одно мгновение.

Месяц спустя.

Следствие шло целый месяц. Юристы, которых наняла мать и тетушка Мирелия, ничего сделать не смогли. На последней встрече они сообщили, что, по всем признакам, приговором для него будет каторга на планете Ри'ктаор-Фаэн, где расположены единственные разведанные запасы минерала Зур'талис-Каэн, который является топливом для галактического флота. Сама каторжная планета находилась в галактике Фа'риос-Ксантир, в трехзвездной системе Ксар'туорин-Кор. Корабли сюда не летали в силу того, что сама галактика была напичкана множеством тесных звездных скоплений и блуждающих пульсаров. И где-то в центре этого вселенского хаоса находится трехзвездная система. Система состоит из трех массивных звезд, находящихся в сложном гравитационном танце, что делает ее нестабильной и труднодоступной. А сама планета, где расположены шахты, представляет собой суровый мир, покрытый бескрайними равнинами из черного базальта и огромными кратерами, в которых и организованы шахты. Атмосфера планеты токсична, и светила еле пробиваются сквозь плотные облака ядовитого газа. Поэтому каторжане находятся все время в защитных комбинезонах и масках, которые не особо спасают. Бежать оттуда невозможно, так как попросту некуда, да и сама поверхность и местность нестабильны из-за подпространственных разломов, и иногда шахтеры просто исчезают в аномалиях. Это был смертный приговор, облаченный в гуманную каторжную обертку. За все время следствия Драгорну ни разу не разрешили повидаться с родными, объясняя это особо опасным статусом, который присвоили всему их движению. Не было ни прогулок, ни даже возможности что-либо почитать. Драгорн просто лежал в своей пустой камере и ждал очередного допроса. Время суток он определить не мог и совершенно потерялся, учитывая постоянно горящий в камере свет. Хорошо, что яркость света не увеличивали, как в первые дни его пребывания в заточении. Но гнетущая тишина выводила из себя, и он старался говорить сам с собой или просто петь. Чтобы не сойти с ума, он вспоминал прочитанные книги, документы, чертежи устройств и элементов порталов, которые разрабатывал, а иногда даже находил новые оригинальные решения и в уме создавал эти устройства. Это помогало. И вот, после того как его длительное время не трогали, пришел Ксаргон и объявил, что завтра будет оглашен приговор.

Кабинет Ксаргона, утро оглашения приговора

– Разрешите, господин Ксаргон?

Два накачанных охранника, которых назначили в конвой на сегодня, минута в минуту явились в кабинет.

– Заходите! – жестом подтвердил свои слова Ксаргон, не отрываясь от чтения новостей на голографическом экране, парящем над столом.

Охранники зашли, и дверь немедленно скользнула на свое место. Оба бравых вояки встали у стены и замерли, терпеливо ожидая, когда главный следователь закончит свои дела и обратится к ним. Ксаргон еще около минуты бегло читал текст сообщений на экране, после чего сжал правую ладонь в кулак, и экран погас, а затем растворился в воздухе. Ксаргон осмотрел конвоиров и, встав из-за стола, подошел к ним.

– Вы сегодня назначены в конвой на оглашение приговора предателям?

– Совершенно верно, господин! – дружно, в один голос ответили вояки.

– Хорошо! – кивнул Ксаргон. – Тогда слушайте очень внимательно!

Конвоиры напряглись, превращаясь в сплошной слух и боясь упустить хоть слово из того, что скажет Ксаргон.

– Для вас двоих будет совершенно секретное задание! – продолжил Ксаргон. – Приговором будет каторга на шахтах планеты Ри'ктаор-Фаэн. Вы повезете приговоренного к блоку Е, стека порталов. Но… Приговоренный не должен туда попасть! Вместо этого вы отвезете его в старый портальный комплекс. Надеюсь, вы знаете, где находится первый портал в STIKS?

Конвоиры кивнули, хотя по виду обоих было понятно, что они ничего не понимают и, если бы не статус Ксаргона, то послали бы его куда подальше.

– Еще раз напоминаю – операция секретная! Все понятно?

Конвоиры снова кивнули.

– Вы должны будете отправить приговоренного туда, а для этого прямо сейчас, после того как я вас проинструктирую, отправитесь в старый комплекс, и все внимательно запомните и изучите. Там уже ждет вас техник. Он покажет вам путь, включит и настроит портал и объяснит, как после перемещения его выключить. Если все выполните правильно, то повышение звания гарантирую.

Глаза конвоиров вспыхнули огнем.

– Если есть вопросы, лучше задайте сейчас! – резюмировал Ксаргон.