И сейчас, когда господин президент в той же интонации обратился к генералу Маккатуру: «Бл*ь, генерал Маккартур, вы хоть меня поддержите», отчего-то тому же генералу МакТиберию подумалось, что президент от него требует принять это экзистенциальное решение, нажать красную кнопку и это притом, что часть кодов запуска находятся в его голове, и тогда что получается, его и здесь обошли, скорей всего, во сне сосчитав эту секретную информацию. И как догадывается генерал МакТиберий, то не без прямого участия его супруги Женевьевы, которой было обещано место в этом ковчеге, и вот же как он удивится, когда с ней столкнётся в капсуле по обретению в себе спокойствия и совершенства жизни.

– Что, дорогой, не ожидал меня здесь увидеть? – не давая Артурчику сообразить и понять, что сейчас тут, в отделении сна разума, происходит, как ему не в бровь, а в глаз этим вопросом бьёт и сбивает с толку вся такая самонадеянная Женевьева. И что удивительно и это говорит о большом здравомыслие Артурчика, так это то, что он не стал истерить, заявляя о том, что с ним этот вопрос нахождения здесь Женевьевы не согласовывали (ясно, что за этим стоят его политические противники), а он с конструктивной позиции на её здесь появление посмотрел. – А теперь у меня есть вопрос к тем, кто это всё придумал, увеличив число участником экспедиции не на одну человеческую единицу, а на один физический перегруз, если считать по физическим параметрам и на одного сверх потребителя продуктов, чьё нахождение здесь будет требовать пересмотра итоговых цифр запасов продуктов и провианта: какого хрена она тут делает?!

На что, впрочем, найдутся достаточно нетривиальные контраргументы у тех лиц, кто всю эту затею с привлечением на борт ковчега Женевьевы затеял.

– И что ты предлагаешь, нам теперь с ней делать? – и с такой сквозящей в этом вопросе провокационной мыслью спрашивают эти политические противники Артурчика в лице советника по организации избирательного движения, господина Болтона, что Артурчика прямо холодком обдало, заставив посмотреть в сторону гипотетического люка, с выходом в открытый космос для вероятного противника, а для всех них, само собой в астрономию…? Астрологию…? Да как бл*ь, назвать это открытое сверху вселенское пространство, в которое выходят астронавты?! В общем не важно, а Артурчик понял под какой нравственный тест его подбивает этот негодяй Болтон. Проводит и ставит он на нём эксперимент социальной значимости. Что он выберет. Выживаемость человечества в лице их экспедиции или же как на это рассчитывает Болтон, свой эгоизм, оставив на ковчеге Женевьеву. И всё это оправдывая теорией либерализма. Где ценность одной личности человека не может оспорена общественной целесообразностью. И общество не имеет права на жизнь, если оно не ценит жизнь каждой отдельной личности. В общем, все должны сдохнуть, чтобы доказать право Женевьевы на свою жизнь.

Вот перед какой философской дилеммой ставит Артурчика этот кровопийца Болтон, и ладно бы в стороне и без участия Женевьевы. Но нет, он в своём философском цинизме дошёл до самых пределов и Артурчик должен решить судьбу Женевьевы лицом к лицу к ней и притом немедленно. Ведь он отлично знает Женевьеву и она, как самодостаточная, либеральных взглядов на себя современница той самой повестки дня, которая вбивает в самую ничтожность человеческую данность, которая не имеет статистической основы, а она динамичная по своей сути и имеет для себя такое же право на изменение своей личности, и Женевьева будет отстаивать саму себя до последнего волоска с твоей головы, за которую она ухватится, когда вы всем мужским скопом попытаетесь пропихнуть её в люк выхода в орбитальное пространство.

На пути к которому встанет не только несоразмерность с этим выходом Женевьевы, но и потенциальная угроза и опасность со стороны женской части коллектива ковчега, который небезосновательно для себя сочтёт, что раз так безнаказанно попираются права одной представительницы их сообщества, то кто даст гарантию им в будущем, что и их не постигнет та же участь в случае самого банального, непростительного только с мужской точки зрения их проступка. Той же их неуступчивости в свою сторону их навязчивости поведения. И тут в любой момент ожидай и своего проталкивания в спину и в сторону выхода в открытое пространство астрономии пусть будет так. Мол, не чё вам прятаться вечно за хрупкие женские плечи и спины, и вот сейчас мы и посмотрим, на что вы все способны.

Но сейчас на пути ко всему этому встал генерал Маккартур со своим ответом президенту, после того, как он внёс некоторую ясность и уточнение в собой сказанное, которое относилось к разговору их посланников с представителем самой недружелюбной, – они там никогда не улыбаются, а это что-то да значит, и точно не проблемы со стоматологией, скалиться то в ответ там умеют, – и недружественной страны, и последовавшему затем предложению её представителя Победоносцева.

– А всё это значит то, что наш партнёр в кавычках, вероломен, подл и коварен. – Генерал Маккартур всегда прямолинеен и говорит, как думает. – И он никогда, слышите, никогда не осмелится быть честным, как мы честны перед всем мировым сообществом, озвучивая во всеуслышание все наши приоритетные цели, стратегические планы и что мы обо всём этом и том думаем. И если мы кого-то считаем врагом и угрозой нашей нацбезопасности, то мы так это и говорим, и прописываем в своей доктрине безопасности. Для чего, собственно, мы и скупили по всему миру все средства коммуникации и информации. Чтобы донести правду до людей, и чтобы они знали, кто борется за их права и свободы, а кто на всём этом паразитирует. А вот наш давно не партнёр и что уж умалчивать, враг, ведёт себя категорично противоположно всей нашей политике. Ничего открыто не говорит, ведя скрытую политику. Что уже нечестно по отношению к такой нашей открытости и что указывает на его слабость.

– И что ты предлагаешь? – перебил генерала президент, видимо уставший от такого непозволительного в своих глазах многословия генерала Маккартура, всегда забывающего о регламенте при докладе президенту, где для каждого высшего чиновника время выступления строго норматировано. И генерала Маккартура только и спасает его честность и простота его помыслов.

– Мы уже подготовили несколько превентивных планов по купированию предложения нашего противника, который следуя своей вероломной политике уже приступил к операции с кодовым названием «Дальтоник», целью которой является переформатирование всем нам знакомого ландшафта нашего существования. – В один выдох, без остановки на паузы и дыхание выдаёт всё это генерал Маккартур. И что сказать, кроме как охренеть как умеет генерал Маккартур ловко и мгновенно обозначить контур возникшей проблемы, придумав за противника название им проводимой операции на подконтрольной не им территории.

– И какой будет наш ответ? – задаётся вопросом президент.

– Операция «Хамелеон». – И опять верен себе генерал Маккартур, так звучно и понятно обозначив этим названием суть ответной операции.

– Хм. Сразу сложно понять, но…– почесав выдающийся подборок, которому частично обязан президент своим президентством, задумался вслух президент, вслед добавив: А что конкретно?

– В первую очередь нам нужно обозначить отвечающее за операцию лицо. – Следует ответ генерала.

– И кого вы в нём видите? – спрашивает президент. И хотя перед генералом Маккартуром нет зеркала, его ответ на этот вопрос очевиден – «кто если не мы, а в частности я», как это написано и зафиксировано в девизе их конспиративной организации по выявлению всех видов недостатков в человеке и на их основе решения всех насущных проблем. Это наш дзюдо ответ другой школе дзюдо. И посмотрим чья школа дзюдо сильней.

При этом генерал Маккартур не демонстрирует в себе поспешность принятия столь важного решения, а он нагнетает интригу и кульминирует возникшую по его же инициативе паузу, обратившись взглядом на поставленный на общий стол тот самый чемоданчик, с пусковой в сторону вызова Армагеддона кнопкой. И этот чемоданчик не просто так всегда выкладывался президентом на стол и на общее обозрение, а он таким образом дисциплинировал на свою огромную ответственность членов совета безопасности, в чьих руках, как бы они не забывали, находится судьба всего человечества. И всякое с их стороны решение, будь оно поспешным или наоборот, запоздалым, всех их приближает к выяснению на личном примере, что из себя представляет личный Армагеддон или на крайний случай казематы ада, куда их поместят после того, как они примут крайне необдуманное решение по самому пустяшному вопросу, которые всегда и приводят к нажатию вот такой красной кнопки.

А вот что сейчас такое неизведанное задумал генерал Маккартур, зафиксировав свой взгляд на этом чемоданчике, что осложняет то, что у генерала имеются коды для запуска этой кнопки, то это вопрос, очень провоцирующий на нервное и волнительное состояние остальных членов совета по безопасности, прежде всего от таких как генерал Маккартур вспыльчивых дегенератов, и кто спрашивается, ему доверил коды от запуска красной кнопки. Кстати, от того не зелёной и не какой не синей, а именно красной, чтобы такие, как генерал Маккартур люди, свои руки, как сейчас, к ней не тянули.

– Так вот что значит эта операция «Дальтоник»?! – все до единого в этом совете безопасности люди ахнули от такого только что пришедшего откровения неминуемости нечто такого всегда ими ожидаемого по причине своего недоверия официальной точке зрения, и что главное, интуиции, и непредвиденного со стороны психопата генерала Маккартура, который им всем покажет наглядно что из себя представляет теория большого взрыва. Где его руки уже дотянулись до чемоданчика и начали под онемевшими в испуге взглядами всех этих людей-кроликов против этого удава, открывать его замки.

И вот крышка чемоданчика открывается и генерал Маккартур, продолжая сохранять интригу и держа всех членов совета безопасности, включая президента, в напряжении и в неведении своих дальнейших и последующих шагов (а это две разные категории разума), пока что ничего не делает, а со всем вниманием заглядывает внутрь этого чемоданчика. Куда и всем остальным хочется заглянуть, опять же включая президента. И если члены совета безопасности жаждут это сделать по причине своего любопытства, они ни разу в этот чемоданчик не заглядывали и не находились тет-а-тет и лицом к лицу с Армагеддоном и возможностью его вызвать, то что так заинтересовало господина президента, однозначно не раз уже испытывавшего те самые невероятные чувства собственного всемогущества и бесконечного милосердия, которые им овладевают от осознания того, что захоти он сейчас, то мир в один момент будет в труху испепелён, но он себя сдерживает и тогда кто он, как не бог, то кто его знает.

А вот генерал Маккартур, находящийся в самой предельной близости к этому чемоданчику, который он ещё и подвинул ближе к себе, может без особых проблем и трудностей заглядывать в его внутрь, и на этом создавать интригу и особые трудности восприятия картинки происходящего и в будущем для всех остальных здесь людей, кого уже начали одолевать различного рода и вида смутные сомнения насчёт его дальнейших намерений в первую очередь на их счёт.

– Никогда меня здесь не уважали, считая тупым солдафоном и увальнем. – Примерно вот так сейчас рассуждал генерал Маккартур по всё тому же недалёкому на свой счёт мнению всех этих, самого высокого порядка людей. – Что ж, я вам сейчас всем покажу, что значит со мной не считаться. – И на этих, сугубо провокационных мыслях, генерал Маккартур отрывает свой взгляд от чего-то там в чемоданчике, при этом держа под контролем содержимое чемоданчика, и окидывает не самым простым, а с внутренним подтекстом взглядом всех этих людей за общим столом. А те и не пытаются даже отвести своих трепещущих перед генералом взглядов и готовы по первому его требованию быть ему полезным.

Вот попроси генерал Маккартур любого из них прикурить ему сигарету, – сами же видите как я занят, так что давай, генерал МакТиберий, живо мне сигарету прикури, – то генерал МакТиберий, формально не находящийся в подчинении у генерала Маккартура, да и приписан он к другому ведомству, плюс на погонах у генерала МакТиберия не меньше командных звёзд и тогда какая быть может идти речь о соблюдении субординации, даже не будет согласовывать свои дальнейшие действия с господином президентом, у кого быть обязательно может особое мнение на курение в кабинете в его присутствии, – я только, только курить бросил и с трудом с этой привычкой борюсь, а вы тут меня провоцируете опять вернуться к этой привычке, – и впопыхах начнёт шуровать по карманам своего кителя в поисках спичек и сигарет, совершенно забыв о том, что он за здоровый образ жизни и не курит.

На чём и погорит такой не предусмотрительный генерал МакТиберий, забывший об истине, что спички и сигареты всегда нужно при себе иметь на вот такой экстраординарный случай, который может стать единственным твоим шансом получить билет на своё спасение. От которого генерал МакТиберий по личной эгоистичной причине, – он самонадеянно посчитал, что личное здоровье важней и стал сторониться сторонников, нет, не некультурного и вредного образа жизни, а людей трудоголиков, кто не пожалеет своего здоровья ради общего блага, о котором они пекутся в том числе и курилках, – и отказался.

А вот вице-президентша в отличие о генерала МакТиберия не так глупа и бессмысленна на своё будущее, и она в момент перехватывает эту инициативу, находя требуемые спички и сигареты. И генерал Маккартур, в общем, ожидая от неё вот такой дисциплины духа, благосклонно всё это от неё принимает, своим хитрым подмигиванием давая ей понять, на что ей в будущем можно также рассчитывать – на безраздельные со мной привилегии, ведь я буду в дальнейшем вождём этого вновь образовавшегося народа-племени, и мне нужна будет хозяйка моей пещеры.

В общем, все сидящие за столом и на этом совете люди что-то подобное предполагают в будущем для себя и всего человечества в этом настырном взгляде генерала Маккартура, и …ничего поделать не могут против этого навязанного им судьбоносного решения генерала. А тот, что за недооценённая личность ими всеми, на такое соглашение с собой и рассчитывал. И он, получив от совета безопасности таким визуальным образом согласие на все собой предполагаемые действия в будущем, переводит свой взгляд на чемоданчик и со словами: «Предлагаю поставить во главе операции «Хамелеон» Мака», протягивает руку к чемоданчику и…там, навису задерживает свою руку, ожидая коллегиального и что главное, верного решения совета безопасности.

А совет безопасности, включая господина президента, не привык, чтобы с ним разговаривали языком шантажа и неуважения, и его первой реакцией на это безальтернативное предложение генерала Маккартура был внутренний ропот и только через мой труп согласие. Правда, это была только его первая, рефлексивная реакция. А так как все здесь люди более, менее разумные и рассудительные, то они не стали делать столь поспешные и чреватые большими осложнения решения, тем более генерал Маккартур всем был известен своей крайней неуравновешенностью поведения, с большой готовностью натворить всякого беспрецедентного безобразия, за что собственно его и держали здесь (он выполнял все самые грязные поручения). И он, получается, что сейчас точно не шутит и всех их держит, не за дураков, что было бы самым лёгким решением, а за фигуральные яйца, с готовностью каждого из них оторвать от этого продолжения своего рода человеческого. И члены совета безопасности конструктивно подошли к предъявленному к ним требованию генерал Маккартура, что-то не совсем поняв, кого из Маков он имел в виду, когда каждый из них имел такую приставку в своём имени. А это уже другого рода интрига и борьба за хотя бы то, чтобы тебя не обошли на этом резком повороте.

– Ты что и кого имеешь в виду? – проявляет решительность и верность своему долгу господин президент, задав этот вопрос.

Генерал Маккартур, как-то уж не скрывая на своём лице неудовольствия, покоробился в сторону вот такой слепоты и недальновидности президента, вот ничего не могущего понять без своих советников (а полагаться всецело только на своих советников, ведущая к рецидивам провалов во внешней политике организация мыслительного процесса, и на выступлениях в дебатах всё это сказывается, перестаёт президент на себя одного опираться) и ладно уж, попытается ему объяснить то, что очевидно.

– Всё новое это хорошо забытое старое. И это не возврат к прошлому, как хотят в этом убедить противники прогресса. И как говорят, сложные времена требуют сложных оргвыводов. И мой Маккартизм это конец времени Леннона. – На одном вдохе и выдохе всё это произнёс генерал Маккартур, демонстрируя, таким образом, как он на дух не переносит всё то, что у него ассоциируется с Ленноном – либерализм и своеволие. А вот члены совета безопасности опять ничего из им сказанного не поняли, своими недоумёнными лицами и открытыми пастями демонстрируя не просто свою несообразительность и неумение собирать общую картинку из её фрагментов, а чуть ли не супротив решениям генерала фронду.

И одно их всех сейчас спасает от персонального недовольства генерала Маккартура, это его состояние подъёма в самые небеса духа. Куда его вознесло так немедленно и беспредельно то, что он, наконец-то, заставил себя всех тут слушать и что главное, беспрекословно. И генерал Маккартур, пребывая в этом удивительном ощущении все возможности и вседозволенности, как это всегда бывает и случается с людьми беспечными, ослабил за собой контроль и что уж поделать, расслабился, и забыв учитывать нахождение своей руки не просто над самим чемоданчиком, а он её держал над той самой красной кнопкой, не просто её отпустил вниз, а он на неё буквально опёрся, и как немедленный, все тут до единого ошарашивший результат вот такой человеческой оплошности и в чём-то разгильдяйства – всё вокруг в один момент погрузилось в тьму под вой сирены и мигание красных ламп, не давая находящимся в помещении людям хоть что-то сообразить на свой счёт и вылезти из под стола, куда их всех загнала вся эта гармония набата тревоги и назревающего апокалипсиса. Где первым апокалипсисом, то есть откровением, стали слова президента, неожиданно для всех проявившего хладнокровие и здравость суждений:

– Как я и думал. Мир вначале сойдёт с ума, а уж затем будет стёрт с карты мира в результате человеческой оплошности. И даже не заговора.