ПРОЛОГ

Александр Николаевич Шёпот был в приподнятом настроении. В новеньком кителе с новыми погонами старшего лейтенанта ГБ, полученными досрочно за выполнение особо важного задания по ликвидации очередной банды лесных братьев или «Лешке бролес» в лесах Советской Прибалтики, разгулявшихся после окончания Второй Мировой войны и не дававших строить Советскую власть и мирный труд народам Литвы, Латвии и Эстонии, выехал с Шауляя, и теперь мчался на своём, ещё практически новеньком немецком мотоцикле BMW R75 желтого цвета типа «Сахара», полученного им на одном из многочисленных складов—схронов, оставленных отступающими гитлеровцами своим союзникам литовским фашистам, по хорошей трассе в сторону городка Кельме, к своей можно сказать, невесте, а точнее на первые смотрины к её родителям на хутор, где они постоянно проживали своей большой крестьянской семьёй. В его коляске, рядом с ППШ и подсумком с запасными дисками, схемой пути, нарисованной рукой девушки, стояла корзина с продуктовым набором офицера, которую Саша получил вместе с новыми погонами в виде благодарности. Две бутылки настоящего армянского коньяка «Арарат», набор из консервов рыбных, мясная тушёнка ещё американская, шоколад и две не большие палки «салями» завершали продпаёк. Его Радмила с большим трудом уговорила отца, старого Януке, на брак с украинцем, и теперь он не мог ударить в грязь лицом. На подарок будущему тестю он вёз курительную трубку и пару пачек хорошего кубинского табака, который выменял у старшины зав складом за диск патронов к ППШ, матери, будущей своей тёще – тёплый пуховый платок, а своей Радочке –маленькое золотое колечко. Мотоцикл офицера свернул с трассы сразу после Кельме и сбавив ход стал катиться по просёлочной дороге в направлении посёлка Ужвентис. Сентябрь. Ранняя осень 1952 года играла всеми своими красками, делая попытку перекрасить все свои цвета под цвет волос этого украинского парня. Ещё не холодало, но и особенного летнего тепла уже не было. На клёнах только сейчас стали желтеть первые листья, осыпаться они ещё не желали и по—этому висели вместе с зелёными радуя взгляды. Вот и лес, по дороге через 4км хутор. Рыжий красавец ускорил ход своего железного коня. Выезжая из расположения части, где проживал в домике для начсостава, он предупредил дежурного по части о том, куда едет и где будет находиться до вечера. Увольнение было подписано самим командиром под полковником Кузнецовым, до 21часа. Приблизительно через 2км лесная дорога делала не большой поворот и на этом месте лежало дерево. Саша остановил мотоцикл, встал, взял свой автомат с коляски и передёрнул затвор…

Глава I.
НАЧАЛО

1.

Глава семьи Николай Петрович Шёпот с трудом сводил концы с концами. Двое душ детей – девки Наташка и Нинка, они с женой Катей, её престарелые родители, да ещё и старая бабка Мотря, которой было за 90 лет, седая как лунь, без единого зуба, да в придачу ещё и глухая как пень. Дом давно требовал большого ремонта, проще его было снести и поставить новый, чем делать старый. Покосившиеся стены, не плотно закрывающаяся дверь, выпавшие ставни, гнилая соломенная крыша и русская печь давно с не чищенными ходами дымила и коптила, угрожая всякий раз всем живым своим угарным газом. Николай работал на своём куске поля, занимался высадкой подсолнечника на постное масло. В 1926м году в Воронежской губернии, где они жили в не большом селе близ Валуек, случилась большая засуха. С неба Бог не дал людям ни капли дождя за их грехи, лишь нещадно палило злое, огромное солнце, да задувал лиходей ветер с донбасских бескрайних степей, высушивая и поднимая и так не совсем благодатную землю в небо в виде коричневой пыли.

Урожай сгорел не поднявшись. Даже на силос нечего было убирать. И тогда Николай Шёпот решился. Отремонтировав кое – как старую тачку, усадил на неё бабку Мотрю с не хитрым своим скарбом, навязал всем своим родичам сидоры с их вещами, построил всех и толкая тачку вперёд себя отправился на Донбасс, куда уже давно звали его друзья товарищи. Трудной и не лёгкой вышла его дорога. По пути от голода похоронили бабку Мотрю, ели всё что попадалось в пути, ловили ящериц, если повезёт натирали с уже убранных полей зерна с упавших колосков и варили варево, приходилось воровать картошку с огородов селян. К первым холодам, все измотанные и практически без сил вышли у Славяносербского района Луганской губернии к руднику Криворожский. Его в 1890м году только организовал французский миллионщик и строительство здесь шахты и её двора после революции шло полным ходом. Молодой стране был необходим коксующийся уголь для металлургических комбинатов, нужен был металл для станков и машин и поэтому на шахты стекался народ со всех близ лежащих сел. Уголь выходил прямо наверх и его копали с помощью обушков и обычных лопат. На ряду с самой шахтой в полную силу шло строительство кирпичного завода. Кирпич делали с глины, которая добывалась при рытье ствола шахты, с него затем строили здания шахтного комплекса. Руководил инженер строитель с самого Ленинграда. Рабочие руки требовались. По – первах денежного довольствия не было, работали за питание и кормёжку семей. На стройку стекались изнеможённые голодом люди со всей округи. Жили в землянках на скоро вырытых в определённом месте. Каждому в землянку выдавали печь – буржуйку и дрова к ней, так как зимы в Донбассе бывают и под 30ть с гаком градусов холода. Николая Шёпота на работу взяли в артель по копке шахтного ствола, старый тесть пошёл по своей специальности—плотником. Все дети старше 10ти лет работали подсобными рабочими. Работы распределял и жёстко контролировал десятник Григорий, вернувшийся с гражданской войны молодым инвалидом без одной ноги. Ходил он, как пират, на костыле – протезе, который сам и изготовил. Рассказывали, что он этим протезом чуть не убил одного задиру в трактире. Катя Шёпот работала подсобницей на изготовлении кирпича, замешивала ногами глину. Землянку вырыли себе хорошую по размеру и довольно глубокую почти 2.5 аршина, перекрыли в два наката и пересыпали дерево глиной, а сверху просто землёй с шлаком. В землянке по центру установили печь, изготовленную местным умельцем с железной бочки с кривой трубой, а у стен установили двухэтажные нары для сна по всему периметру. У бочки небольшой стол, за которым могли сесть три—четыре человека. Катя была очень рада и такому счастью. Освещалось помещение горящей лучиной, которые изготавливали младшие дети, они же и следили за горением. Свечи могли позволить себе не все, а керосиновая лампа уже считалась роскошью. Помогала ночью только лампадка, горящая у лика Господня иконки, которую привезла и повесила заботливая Катя, свет от блика которой, не давал ночью оступиться при выходе по нужде.

Питались строители рудника в общей столовой. Был построен из хорошего тёса добротный, длинный барак с деревянной покрытой свежим камышом, крышей. В помещении этого строения были сложены из кирпича две большие плиты с огромными чанами в нутре, в которых и варили пищу для рабочего люда. Кухарила толстая тётка Дарья гражданская жена одноногого Григория. Помощницами к ней ходили бабы, имеющие грудных детей, на короткое время между кормлениями, но за это время успевали почистить картошку на борщ, и посуду помыть и подготовить всё к трапезам. Очерёдность строго соблюдалась и ни одна молодуха не могла отказаться от этой повинности. Кормили хорошо, мясо давали ежедневно по установленным для работающих нормам.

Артель, в которой работал Николай, разделена была пополам. Одна часть копала уголь на уже готовом горизонте, а вторая углубляла и бетонировала ствол для того, чтобы открыть следующий, более глубокий горизонт. Уголь в основном шёл на нужды мет комбината в городе Ворошиловск. В хорошую неделю проходили до 5ти – 6ти аршин ствола диаметром в 6ть метров. За год необходимо было прорыть и про бетонировать до 100 метров в глубь. Работы шли в две смены по 12ть часов с одним выходным в месяц если конечно не выпадал священный праздник. Нормы повышались руководством каждый месяц. Оплаты практически не было, но все рабочие дни строго фиксировались, и руководитель обещал всё выплатить с прибылей будущей шахты. Все жили надеждами и радовались тому, что питаются хорошо, и дети не умрут с голоду. Было ещё одно преимущество в их работе. По указу правительства работников шахт не призывали к службе в армии.

Наступила зима 1927 года. Тёщу забрал к себе старший брат Кати Трофим. Он переехал жить в Родаково, где устроился машинистом на паровоз в новое ДЕПО и сейчас строился. Колючие морозы доходили до отметки в 40к градусов с минусом. В землянках самодельные печи не справлялись с отоплением, дети болели, лечить было не чем, а в семье Николая прибавление в семействе, первый мальчик, богатырь и рыженький. Катя с Николаем гадали на кого мог быть он похожим? В семье все чёрные, как воронье крыло, а он рыжий. «Это нам Боженька послал радость долгожданную» радовалась Катя «Мальчик от солнышка рожденный. Счастье в дом.» Радовался сыну первенцу и Николай. Он сходил к директору шахты и выпросил в счёт будущих расчётов новый ватник вместо одеяла для малыша и несколько аршин байка для портянок на пелёнки. Директор рудника с уважением относился к хорошо работающему и не пьющему Николаю и вызвав к себе хромого Григория распорядился всё выдать. Мальца назвали Сашенькой. Молока у Кати было много, благо норму питания увеличили и добавили мяса. Для отопления своих землянок каждый шахтёр приносил после смены домой мешок с углём прямо с забоя. Лес на дрова так же брали в забое после посадочных работ. Конечно это было очень опасно доставать сломанные стойки после посадки забоя, но делать было нечего, больше ни где лес не взять, и шахтёры шли на эти нарушения. Руководство всё знало, но закрывало на это глаза, чтобы не обострять и так тяжёлые условия жизни своих трудяг.

Санька рос сильным и смышлёным пареньком. Сёстры Наташка и особенно Нина любили брата и учили всему, что сами узнали в школе. Уже в три года Саша хорошо разговаривал, знал на память много детских стишков и практически знал всю азбуку. Катя и Николай души в нём не чаяли. В 1931 году Николаю Шёпоту за старательный труд руководством рудника и профсоюзным комитетом был выделен участок земли и весь необходимый материал для строительства своего жилого дома. Николай работал как вол. Катя не помнила, когда же он спал, ночь в шахте, днём на своей стройке. Николай спешил к зиме поставить дом и переехать с опостылевшей всем землянки. Была ещё одна причина, Катя вновь была беременной. Николай уже год работал в добычном забое. Директор не обманул и после запуска всего комплекса шахты им всем была выплачена вся задолженность по заработной плате. Появились деньги на покупки необходимого. Страна поднималась с колен, тяжело, больно, но вставала и развивалась.

Осенью с первыми дождями и заморозками, семья въехала в новый, просторный дом из трёх комнат и своей кухней. Русских печей в Донбассе не ставят, а пользуются простыми голландскими печами много ходовыми с заслонками, поддувалом и топкой с колосниками. Катя быстро привыкла к новшеству и даже, сама научилась её разжигать по утрам и чистить. На пяти сотках земли, выделенными их семье поставили не только дом, но и сарай для угля и дров, курятник, пока ещё без кур и небольшую летнюю кухню с такой же печью только поменьше, чтобы летом было где готовить. Небольшой огородик для первой зелени и картофеля и место под плодовые деревья, в основном абрикос и вишню. Семья Шёпот была на высоте от того, что стали жить нормально в советской стране. Николая приняли кандидатом в члены партии большевиков.

В конце зимы 1932 года в семье появился ещё один мальчик. Его назвали в честь ВИ.Ленина Владимиром так как Николай к тому времени получил свою кандидатскую карточку большевика. Теперь вся забота о маленьком брате полностью легла на маленькие плечи Саши. Старшая сестра Наташа поступила на рабфак учиться на швею, Нина заканчивала семилетку и готовилась поступать на модную профессию электро—механика в горном техникуме, а маме Кате необходимо было работать на своём рабочем месте на кирпичном заводе. Рудник строился и требовалось много кирпича. Построили новую школу, комбинат с хорошей баней и прачечной, компрессорную, большой конный двор с тёплыми конюшнями (в шахте тогда работали только лошади на доставке вагонеток, отсюда и старое название светильника—коногонка), капитальную столовую, в которой питались и дети после школы. В проекте детский сад—ясли. В новой конторе открыли большую библиотеку. Готовили к подключению первую подстанцию для домов шахтёров, шла усиленная заготовка столбов. Рудник развивался.

Маленький Саша внимательно слушал маму и старался делать всё именно так, как она скажет. Кате давали через каждые три часа немного времени, чтобы прибежать домой и покормить мальца, подбросить угля в горящую печь. Она давала указание Саше и тот неукоснительно его исполнял. Скажет Катя ему: «Стой и не отходи от кроватки Вовочки, показывай ему игрушку и пой песенку» сын не отойдёт и будет постоянно петь, пока мама вновь не прибежит кормить. Но никто не жаловался, да и жаловаться особенно некому было, все так жили. Заболел и слёг старый тесть и на маленькие плечики Саши легла ещё одна забота – следить за больным дедом. К Пасхе деда похоронили, но у Саньки забот меньше не стало. С маленьким братиком надо было гулять на свежем воздухе. Мальчик научился пеленать ребёнка и на руках выносил тяжелеющий свёрток на улицу. Он садился на свою маленькую скамейку, сделанную ему покойным дедом в подарок, держал на руках не всегда спокойного брата и терпеливо гулял, давая ему возможность дышать свежим воздухом в своём дворе у своего дома. Катя по началу волновалась, но потом привыкла. Ночами она рассказывала вернувшемуся с работы мужу про прошедший день, про Саньку, помогавшего ей с вторым сыном. Николай в мыслях жалел сына, но поделать ничего не мог. Он старался хотя бы чем-то отблагодарить сына. Катя, перед работой сама заворачивала тормозок мужу в газету. Николай специально не доедал кусочек сала с хлебом и приносил назад. Отдавая остатки Саше, он правдиво говорил, что в шахте живёт зайчик и вот он тебе передаёт. Саша ждал каждый день. Катя ругала мужа, а сама ночами плакала над его заботой. Так прошёл ещё год и как-то вернувшись с шахты, Николай увидел шагающего по полу Володю. «Вот и Вова пошёл, а мы с тобой не заметили» сказал он жене, садясь за ужин. «Так и вырастут пацаны, а мы с тобой не заметим, как не заметили, как поднялись обе дочери» ответила Катя вытирая слезу своим платком. «Ничего, Катюша, мы с тобой ещё одного купим» улыбнулся муж. «Та прям, ты этих определи, нищету разводить» ответила Катя и прижалась к Николаю всем телом. «Я бы ещё пятерых от тебя родила, лишь бы жить было хорошо» Николай погладил голову жены, мало, ох как мало знавшей мужскую ласку.

Осенью 1935го года в семье Шёпотов снова прибыло. Катя родила третьего мальчика Анатолия. Саша уже ходил во второй класс новой школы, Наташа вышла замуж и уехала с мужем на его родину в Белоруссию, Нина училась в Кадиевском горном техникуме на электро—механика. Володя, по сравнению с Сашей, нянькой оказался плохой. В свои 3,5 года плохо говорил, постоянно капризничал и мог сам съесть приготовленную мамой для малыша молочную кашу. Выручала до обеда старая соседская бабушка Нюра, которую Катя просила по глядеть за мальцом, пока со школы не приходил Саша. Вова и Толя были тёмными с такими же коричневыми глазами, а Санька всё больше разгорался. Огненно рыжие вьющиеся волосы на его красивом с мальства лице, были завистью соседских старших девчонок. Где бы он не появлялся, на вопрос: «Где ты взял такие красивые волосы?» Саня гордо отвечал: «Солнышко подарило». Науки ему давались просто. Хорошая врождённая и потом отточенная занятиями с сёстрами в детстве память, помогала ему в учёбе. Он мог один раз прослушать рассказанную учителем тему и тут же слово в слово пересказать. Особенно ему давались литературы. В школе на Украине учили два языка русский и украинский. Классная руководитель, пользуясь этим, каждый раз выставляла Сашу на всех показательных выступлениях или открытых уроках. Мальчик не кичился этим и не противился, ему так же нравилось быть публичным. Но на ряду с отличной памятью он не был тихоней. Первый в классе драчун. Он уже с 10ти лет не позволял себя обижать старшим пацанам, не разрешал его дразнить по цвету его красивых волос. Услышанное когда-то во взрослом разговоре выражение: «Если драки не избежать- бей первым» постоянно применял в своей жизни. На него жаловались его отцу Николаю Петровичу, на что тот всегда отвечал; «Они дети сами разберутся. Вот мы с Вами поругаемся сейчас, а они через 20ть минут уже всё забудут, и получится, что мы враги, а с них, как с гуся вода. Так давайте не лезть в детские отношения». И многие сразу соглашались. Николай сильно любил своего первенца и конечно же многое прощал. Братья росли как на дрожжах. Вытянулся и стал настоящим крепышом рыжий Саша, чуть меньший по росту, но такой же задира Володя и малец, тихий и спокойный Толик от которого бывало за день и слова не услышишь. Саня своих братьев в обиду не давал. В 1939м в школу пошли уже двое, Вова в первый класс Санька в шестой. Толя целый день мог сидеть на лавочке на против выгона курей и рассматривать птиц, или играть самодельными игрушками, которые ему делал Саша своими руками. Особенно у него получались паровозы с вагонами. Саня представлял себя машинистом паровоза, как его дядя мамин младший брат Трофим, живущий после переезда в посёлке Родаково Ворошиловградской области и мчал на всех парах по бескрайним просторам огромной советской страны. Братья играли роль вагончиков. Шумно было в этот момент в ухоженном и уютном дворе Кати и Николая Шёпотов.

Была ещё одна причина шума во дворе. Николай Петрович умел править кости. Кто и когда привил ему этот дар уже никто не помнил, но народ к нему шёл со своими вывихами, болями и страданиями. И Николай всем старался помогать. То сустав на место поставит после падения на льду, то мышцу, то вывих. Несли к нему и грудных детей. Плату он не брал, но люди от души приносили спиртное, поэтому в доме самогон был всегда. Николай пил мало, если не сказать вообще не пил, но на праздник мог пригубить. Катя знала его норму и привычки. Случалось, пригласят их на какое-то веселье, Николай нальёт себе один раз стакан под «Марусин поясок», выпьет и веселится, больше ни-ни.