Дорогой Саша!
Извини, что так долго не писал. Было много всяких дел, отчасти с выставкой в Венеции36. Кроме того, пришлось писать очень много писем в Москву. Выставку всё-таки устроили и, в общем-то, неплохую. На ней представлено почти всё московское искусство, в том числе и Лёня Соков, и Иван Чуйков, и др. Каждый художник имеет свой отсек. И когда не было работ-оригиналов, их заменяли большими цветными фотографиями, увеличенными со слайдов, иногда до размера оригинала. Из ваших нью-йоркских художников было представлено только двое: Саша Нежданов и Неизвестный. Здесь, в Европе, всё время что-нибудь организуется, в смысле выставок, впечатление такое, что вы там немножко на отшибе.
Я был в Венеции. Это была моя первая поездка из Франции «за границу». К выставке издали каталог, где упомянули всех, кто прислал материалы, хотя бы маленькие репродукции. Тех, кто не уместился на стенах, показывали там и сям на экранах с цветных диапозитивов. Всех художников рассортировали по течениям. Я попал в «абстрасьоне пост-конструктивиста» и «абстрасьоне органика». Лёня Соков и Иван [Чуйков] в «ирония котидьена». Ну, хотя бы так, какая разница.
Лёня очень хочет уехать. Мы с ним говорили по телефону. Но никаких вызовов он до сих пор не получал, и, когда получит, неизвестно. Я ему здесь ничем помочь не могу, нужны люди в Израиле. В Венеции видел Алика Меламида и его жену Катю. Они месяц, как только из Москвы. Ещё совсем свежие. Они живут в Израиле и обещали что-то сделать для Лёни [Сокова].
Здесь, в Париже, я показывал в одной галерее слайды с его работ. Им очень заинтересовались, причём в самой конкретной форме: хотят взять одну или несколько работ для выставки скульптуры, которая откроется 15 января. Теперь всё зависит от того, сможет Лёня переслать сюда что-нибудь, если это удастся. Затем мне пришла идея, что можно было бы организовать небольшую выставку русских скульпторов. Ты, Лёня, Саша Нежданов, Иван Чуйков, у него есть вещи, близкие к скульптуре (если удастся переслать), несколько парижских скульпторов, я в том числе. Если будет человек семь-восемь и каждый даст две-три работы, то, наверное, для выставки в данной галерее этого будет достаточно. Теперь важно желание и сотрудничество всех участников. Из твоих последних московских работ я видел некоторые на слайдах. Я думаю, они подошли бы для этой выставки, но, возможно, у тебя есть уже новые работы. Всё-таки любая выставка, хоть самая маленькая, облегчает жизнь художнику. <…>
Материальная сторона в Париже, наверное, более трудная, чем в Нью-Йорке, но пока никто из приехавших из‐за этого не пропал и не пропадёт. Вокруг каждого художника складывается группа друзей, которая его поддерживает, не даёт пропасть. Французы очень доброжелательны, любят помогать, когда кто-то нуждается в их помощи. Делают это легко и ненавязчиво. Есть довольно мощная поддержка художникам со стороны государства. Но вот пока всё. Может, со временем смогу написать более подробно.
В Венеции видел Эрнста Неизвестного. Он долго и восторженно говорил о тебе, как о самом серьёзном скульпторе. Всё-таки он – очень живой человек.
В завязавшейся подспудно сваре Шемякин – Нусберг вышел победителем (на Биеннале) последний, но он тоже уже ни у кого симпатий не вызывает. Или прав Неизвестный: где русские, там всегда клоповник? Грустно. Обнимаю тебя.
Игорь, дорогой, здравствуй!
Доменик уезжает завтра – я отправлю это письмо с ней.
Спасибо тебе за хорошие письма и прости, что я так неаккуратен.
Не знаю, видел ли ты Jack’а [Жака Мелконяна] после его визита в Москву, но мы с ним здесь активно общались, и он рассказал, что подразумевал его контракт. Жаль, что вы не поняли друг друга, но теперь, наверное, уже всё в порядке.
О наших делах. Костаки, как ты знаешь, уезжает и увозит cвои работы (Jack узнавал). Я его не приглашал, т. к. это, видимо, бесполезно. Не знаю, помнишь ли ты, что на выставке Риммины [Герловиной] работы произвели на него сильное впечатление – тем не менее после нескольких попыток зазвать его к себе Римма и Валера так и не добились этого. А я в этом смысле способен на активность гораздо меньше. Мне всегда было трудно приглашать к себе, да я, собственно, этого и не делал никогда – показывал только тем, кто интересовался сам, да звал друзей. Была идея заинтересовать его тем, что это такое подобие нового движения, ещё никем, никак не отмеченного (имелось в виду участники выставки у Лёни [Сокова]). Но если он сам этого не заметил, если это его не привлекло, то тут могло бы подействовать только что-то или кто-то очень авторитетные для него. Теперь уже всё это, видимо, поздно.
Я понял, что ты имел в виду, говоря о литографиях. Но те, старые, мне делать просто уже скучно. Новых же существенных идей для этой техники у меня нет. Тем более что я едва успеваю осуществлять то, чем полна голова.
Сейчас продолжаю ту серию вывернутых панорам, начало которой ты видел. Сделал ещё проект для кино, тесно связанный с этой серией и, вообще, со всеми моими последними работами.
Проект я тебе пришлю, очень хочется и надеюсь осуществить его. Для этого нужно пустое помещение, как для выставки, – т. е. этот осуществлённый проект должен стать ещё одним экспонатом выставки, которая должна называться «Окна и панорамы». До сих пор не мог найти помещения (нужно не меньше 8-10 м2). Но вот что-то наклёвывается: завтра придут ребята из одного клуба (там, кстати, ведёт свой театр Алик Киселёв) смотреть работы на предмет выставки, уже можно будет поговорить конкретно. Тьфу, не сглазить бы. Эта выставка сейчас единственная перспектива для меня. Иначе просто неизвестно, что делать. Вот такие дела у меня. Я хотел бы подробнее написать тебе о том, как я представляю себе эту выставку – мне кажется, она могла бы прозвучать – у нас таких не делали, используя всё помещение и стены вокруг одного названия. Но не хочу сейчас растрачивать порох. Если будет, пришлю тебе полный отчёт, если не будет – пришлю полный проект.
На днях просматривал у Риммы каталог выставки «Ящики», что ты прислал. А ведь и я мог бы там поучаствовать. Одну работу, во всяком случае, мог бы прислать в письме или на открытке – идея, осуществимая в натуре любым служащим или маляром и достаточно эффектная и интересная. Мог бы, если бы сам не сидел в запечатанном ящике, где и тебя не знают, и ты не знаешь, где что происходит.
Ну, вот, Игорёк, я написал тебе полный отчёт о себе. Не задаю тебе вопросов, так как о тебе интересно всё. Пиши. Прекрасно, что у тебя купили работу. Отсюда трудно судить о важности (я имею в виду не деньги), но, наверное, это серьёзно.
Пиши, Галя, Иван
Дорогой Алик, теперь дела более насущные. Из писем я успел написать лишь половину. На моей совести то, что я не написал ничего Алику Щ. [Щенникову] и Белле. (Кстати, от них ничего тоже нет.) Письмо к ним должно быть таким длинным, что я всё откладываю, никак не могу начать. Пока дай ему прочесть все эти и прочти их сам, перед тем как раздать. Мысленно я всё время с ними разговариваю.
Скажи Григорию [Громову], что если он хочет, то, наверное, можно будет сделать ему небольшую выставку в Париже, я думаю, что это вполне реально. Для этого мне нужно было бы иметь минимум хотя бы 20 работ. Таких, как та, что у меня сейчас здесь. При некоторых условиях переслать было бы нетрудно.
Вчера был в одном интеллигентном доме под Парижем и весь вечер слушал Петю Ст. [Старчика]. Расстоянием проверяется очень многое. Должен сказать, что здесь его песни звучат ещё лучше, чем в Москве; единственный недостаток – качество записи. (Работы Григория тоже выдерживают проверку.) Если будут хорошие записи, то можно будет устроить отдельную пластинку или включить в общую. Сейчас здесь выходит по подписке многочастная серия всех московских и ленинградских певцов, правда это не пластинки, а магнитофонные кассеты.
«Никто не хочет участвовать в биеннале» – это более чем странно и печально. Объясни им, что именно для них это было бы очень и очень важно минимум по трём причинам:
1. Эта выставка – самая серьёзная из всех, что были на эту тему (в Париже и Лондоне). Она будет под более пристальным вниманием критики.
2. Их работы вызвали у устроителей особый интерес. Например, из работ Герловиных хотят сделать специальную игровую комнату. В то же время я не представляю, как можно было бы их выставить на какой-нибудь парижской выставке. Я уж не говорю о том, что здесь обычно выставляют только по одной работе автора, что каждая выставка платная (каждая из моих выставок, кроме первой русской, стоила мне 200–250 фр.) и что нужно здесь жить, чтобы выставляться на всех текущих выставках; но чтобы их выставить, нужно какое-то особое благорасположение устроителей, нужно как-то выделить их работы, иначе они потонут среди работ большого размера на выставке величиной с Манеж (как сейчас в Гранд-Пале).
3. Эта выставка явилась бы хорошим средством социальной защиты, т. к. чем больше художника знают, тем труднее его как-то ущемить, репрессировать. <…>
Игорь
Венеция действительно вся на воде. Ступеньки лестниц спускаются в воду.
Дорогой Иван! Про биеннале тебе подробно расскажет Ж. [Жак Мелконян]. Встретился сегодня здесь с Меламидом и его женой Катей и много спорили обо всём.
Моя точка зрения – нельзя быть настолько эгоистом, чтобы быть только художником, заботиться о своей славе и пр. Они только месяц, как из Москвы, и ещё целиком наполнены теми ошибочными представлениями, которые характерны для многих в Москве.
Например, Алика [Меламида] заботит, где, с кем выставляться, под какой вывеской, чтобы не продешевить. Здесь это не имеет никакого значения. Престиж зарабатывается не этим. Самые знаменитые, имеющие по сто выставок в год, стремятся сделать сто первую, неважно где, хоть в заштатном провинциальном городке. Но это деталь.
Наиболее существенно следующее: в Москве представления обо всём совр. искусстве, как о пирамиде, имеющей вершину. И на этой вершине все представляют себе что-то новое, последнее (тоталитарное мышление).
Например, гиперреализм (в своё время) или концепт или боди-арт и т. п. Это… неверно абсолютно. Имеется много, целый ряд пирамид: каждая со своей вершиной, они сосуществуют и не образуют общей. На западе и в искусстве – демократия.
Есть пирамиды более модные и актуальные, но мода – это то, что проходит, вернее, переходит на другое. Часто наиболее модное – это для узкого кружка снобов (или критиков снобов), и это быстро проходит. Не следует слишком доверять журналам по искусству, тому, что там пишут.
Эта выставка отличается от всех предыдущих тем, что здесь сделана попытка рассортировать московских художников по направлениям. Здесь это практикуется всегда, на всех выставках. Разделы сюрреалистический, абстрактный, концепт и пр. сосуществуют в рамках одной выставки, и нет преимущества одного перед другим.
Только лишь если выставка посвящается одной теме, одному течению – там выставляются художники одного направления.
Возможно, что сейчас положение начинает уравниваться, и Париж в ближайшем будущем будет не менее значительным центром, чем Нью-Йорк. Есть тенденция к этому. Я не вижу другого выхода для тебя, как уехать. Как бы ни было сносно сейчас, жизнь художника там – бесперспективна. Это моё убеждение. Обнимаю всех вас. Игорь
Работы Пивоварова здесь – это слайды, увеличенные точно до размеров оригинала. Очень неплохо выглядят. Это хороший способ для живописи. Можно было бы также сделать с Серёжей Шаблавиным. Получилось бы очень хорошо.
Очень жаль, что здесь нет их работ, только фотографии. Письмо Лёни [Сокова] со слайдами и адресами до меня пока не дошло. Здесь – репродукции с его старых слайдов. Лучше всего представлены Римма и Валерий [Герловины], хотя и они могли бы прислать больше. Саша Юликов показывается на экране, а Серёжа Шаблавин совсем отсутствует, потому что не позаботился хоть что-нибудь прислать.
Милый Игорь! Мы получили и твоё письмо, и твою открытку, и твой превосходный подарок – Майлса Дэвиса. Вместе с ним пришло сопроводительное письмо от Олега [Яковлева], где он пишет ещё и про Махавишну. Если это действительно нам, то этой пластинки мы не получили, из чего следует, что данный канал не очень надёжен.
Спасибо тебе!
От Джека [Жака Мелконяна] мы получили почти исчерпывающую информацию и о выставке, и о тебе, и о вашем совместном путешествии. Все дни здесь в Москве он провёл, расхаживая по художникам (с утра до вечера). Устал, но доволен. Он много снимал. Алик рассчитывает, что к февралю мы полностью закончим номер, уже заработали переводчики…
Только что мы получили приглашение для издания от Полити (издатель Flash Art), мы предложили всем друзьям. Кажется, будет материал ещё на 1 номер. В Италии вышла книга о советском театре (куда вошли наши акции и, кажется, Инфантэ, но никто пока книги не видел. Ещё вышла книга (в ноябре с. г.) Нортона Доджа о советском искусстве (в U. S. A.). Мы все подружились с очень милыми людьми из Вены. Она – концептуальная художница, он – учёный (Renata & Reinhold Bertelmann). Мы (я и она + Валера) сделали несколько совместных акций, а также сняли конц. фильм. Возможно, в феврале у неё будет выставка в Вене. Они собираются в недалёком будущем ехать в Париж. Мы дали твой адрес. Надеюсь, вы подружитесь. 37
В 20‐х числах в Париже будет наша очень близкая подруга Сюзана Делакур, она знакома с Олегом [Яковлевым]. С ней мы кое-что пошлём. (Не только свои, но и опусы наших знакомых и друзей.) Я прошу тебя встретить её как можно теплее, поверь мне, она стоит этого. К сожалению, она живёт не в Париже, а в Лилле!
О проекте
О подписке