Жидкость внутри зажигалки закончилась, и я перешел на питание, менее калорийное. Мне попадались какие-то весьма вкусные ягоды, растущие вблизи пещеры. Я недалеко отлучался от пещеры, которая мне служила единственным пристанищем в этом грозном и чужом для меня мире. Я все еще не мог привыкнуть к его законам и правилам. Но для того, чтобы выжить в этой дикой природе, я должен был смириться с моей участью – усвоить эти правила, и следовать этим железным законам. Не смотря на то, что Роза и я принадлежали к разным мирам: она – к дикому миру природы и зверей, я – к готовой роскоши, сделанной людским сообществом, – нас объединяли человеческие гены и тонкая невидимая вуаль человеческого бытия и духа, присущая лишь людскому роду. Таковыми мы родились и с этим мы ничего не можем сделать. Я полагал, если она смогла выжить в этом диком мире зверей, то я тоже смогу это сделать и преодолеть все трудности адаптационного периода.

Я решил помочь Розе и, без ее участия, самостоятельно добыть и съесть первый кусок сырого мяса. Я бродил недалеко от пещеры и немного отдалился от нее. В этом месте я обнаружил несколько нор каких-то мелких грызунов. Я поставил целью поймать одного из них. Я не знал, насколько коварен и безжалостен этот мир дикой природы. Тот, кто не знает ее законов – погибает. Удалившись от пещеры, я оказался на территории, где властвуют иные законы.

Подкравшись к норе, я начал прислушиваться к движениям, которые могли исходить изнутри. Возможно, мои уши не такие чуткие, как у хищников, и эти мои попытки ничем не закончились. Зато я определил по следам на земле, что нора новая и какое-то существо все же вырыло недавно это жилище. Рядом находилось еще несколько нор, у их входа земля была также раскопана недавно. Первым делом, я подумал о способе ловли. Собственно говоря, у меня их было всего два.

Первый способ: поймать зверька руками, а затем оглушить его, второй – сразу оглушить, используя камень или палку. Я вспомнил, что этот зверек может кусаться, так как он не захочет отдать свою жизнь без боя. И поэтому я выбрал второй способ охоты. Поблизости я подыскал камень с величиной в два кулака и уселся напротив одной из нор в ожидании добычи. Так я просидел несколько часов, пока у меня не начали затекать ноги, и я решил размять их. Я привстал и выполнил несколько упражнений, помогающих разогнать кровь в ногах. В этот момент я невольно почувствовал какое-то движение у норы и взглянул. Небольшая остроконечная серо-каштановая мордочка появилась из норы. Я не отдавал отчета своим действиям, то ли из-за того, что долго ждал, то ли во мне проснулись дикие инстинкты охотника, я сразу же метнул камень в направлении норы. Конечно, я совершил глупость, так как зверька я бы не убил, ведь он не вышел из норы. Камень пролетел несколько метров и ударился о землю рядом с норой, чем до смерти напугал зверька. Тот издал не то восторженный, не то пугающий визг: «Хрии-у», и исчез в норе.

Не дожидаясь, я подскочил к норе и долго всматривался в ее, казалось бездонную черную мглу. Мне показалось, что и эта мгла начала всматриваться в меня. Больше никаких звуков я не слышал. Тогда я разозлился и вырвал какую-то ветку из ближайшего куста. Очистив ее от листьев, я пытался всунуть палку в эту нору. Не знаю зачем, но этим способом я ничего не добился, палка уходила куда-то вглубь норы. Я со злостью засунул палку внутрь и закрыл этот вход в нору. Я знал, что зверьки роют норы с сообщающимися ходами, так что весь этот лабиринт имел несколько входов и выходов наружу. Поэтому я закрыл входы камнями оставив лишь один, и уселся напротив него в ожидании появления хозяина норы. Так просидел я тихо несколько десятков минут, пока не услышал какой-то шорох внутри норы. Я замер в ожидании: звуки то появлялись, то пропадали, медленно текли минуты, начали течь со скоростью улитки секунды, как я неожиданно для себя обнаружил, что наступила необычная тишина. Такая тишина бывает перед сильной бурей или перед началом каких-то ожидаемых перемен. Тишина стала просто невыносимой и кошмарной, она словно бурила мой слух, вонзаясь своими невидимыми цепкими когтями мне в мозг. И вдруг я понял, что сейчас не я нахожусь в роли охотника: я нарушил или пренебрег каким-то законом природы и сейчас объекты и их функции поменялись. Я оказался в иной роли – теперь не я слежу и охочусь, а за мной следят и на меня ведут охоту. Я оторвал свой взгляд от норы и лихорадочно стал оглядываться по сторонам. С правой стороны я услышал едва заметный чей-то шаг, и не выдержав такого психологического напряжения, метнулся в сторону, подальше от норы. Не успев пробежать и трех шагов, почувствовал, как моя нога зацепилась за какие-то ветки или камни, и я упал. Позади себя я услышал тяжелые, но мягкие прыжки, словно сто килограммов упало вниз, приземлившись на мягкую подушку. Я тут же оглянулся, испуганно ища предмет моих страхов, и увидел то, что может поджидать каждого охотника во время его неосторожных походов в дикую природу. Ко мне приближалась какая-то огромная кошка. От страха я поначалу подумал о тигре, но что-то в ее окраске было не похожим на этого хищника. Зверь был величиной с пуму, с белыми полосками. Он быстро и свирепо приближался ко мне. Один миг, как это бывает перед смертельной опасностью, и в моей памяти промчались все запоминающиеся и важные эпизоды жизни. Я хотел привстать на ноги, но успел лишь подняться на колено, чтобы грудью встретить врага. Находясь перед лицом опасности, я все же не струсил в последний момент, и даже приподнял руки для защиты головы. Сквозь поднятые руки я заметил, что хищник, издав какой-то тяжелый вздох, оттолкнулся от большого камня, стоящего у него на пути, и взвился в воздух, чтобы напасть на меня сверху. Я уже видел, как его огромные и бритвенно-острые когти растопыриваются в полете. В этот момент, словно мгновенная тень огромной птицы пролетела надо мной и накрыла сверху хищника, хотевшего меня убить.

Дальнейшие события были настолько быстры, насколько только способен человеческий глаз усмотреть молниеносные движения. Хищная кошка, которую я потом определил, как снежного барса, прыгнула на меня, чтобы нанести смертельный удар, но она не заметила, что и за ней ведется тайное и неуловимое наблюдение. Моя героиня, которая уже несколько раз спасала мне жизнь, находилась за моей спиной и охраняла меня. В полете барса, приближающегося ко мне сверху, я увидел, как тень накрыла его тело. Этой тенью и была Роза. Она в прыжке сбила хищника и повалила его на землю. Барс перевернулся несколько раз в воздухе, но как это бывает с кошачьими, ему все же удалось приземлиться на лапы, хотя, не удержавшись, он все же сделал несколько кувырков по земле и отлетел на дрбрых пять метров, издав при этом, какой-то приглушенный вой. Быстро встав на лапы, он вонзил когти в землю, вероятно, от неожиданности нападения, а быть может, от страха, заставшего его врасплох. Потеряв на мгновение нападающего, он неуверенно сделал несколько шагов в моем направлении и дико зарычал, демонстрируя свою силу и запугивая неожиданно появившегося противника.

Больше всего в этой схватке меня поразили действия Розы. Я никогда еще не видел, чтобы хоть один человек, живущий среди людей, мог так быстро передвигаться, как она. Ее движения были с одной стороны грациозны и быстры, с другой – они были ловкими и сильными. Я и не подозревал, что в такой, на первый взгляд красивой и хрупкой девушке, могли таиться такие могущественные силы.

По-видимому, эти необыкновенные силы могут проявляться лишь в дикой природе, наедине с ней, и пробудиться в минуты опасности. Я также понял, что в ее быстрых движениях проявляющих наивысшую человеческую скорость присутствует и сила. В этом я убедился, когда увидел финал этого поединка. Быстро придя в себя, барс, обнаружив своего врага, повернулся к нему и замер для анализа нового объекта. Тем временем, Роза легко, словно скользила по льду на невидимых и бесшумных коньках, приблизилась к противнику на расстоянии двух шагов или одного прыжка. Барс замер и понемногу начал поджимать под себя задние лапы, собираясь к прыжку. Роза немного приблизилась и чуть присела, готовясь к какой-то новой защите или атаке. Так они постояли несколько секунд, казавшихся для меня вечностью. Первым нарушил тишину и ложный покой, барс. Он вытянул голову и уже оттолкнулся задними лапами, но, еще не успев достаточно выпрямить в полете передние лапы, как неожиданно для себя, получил в нос сокрушительный удар кулаком. Роза молниеносно нанесла удар рукой и нырнула в сторону-вниз. Барс как бы завис в воздухе, и тяжело рухнул на землю, растелившись на ней. Он больше не поднимался. Роза, почему-то, не стала его добивать, а оставила в покое, и подошла ко мне, начав обнюхивать и суетиться вокруг меня.

Я был поражен ее силой и скоростью движений в этой смертельной битве. Несмотря на то, что у барса помимо острых клыков были еще и смертельно острые, словно бритва, когти, на теле Розы я не обнаружил ни единого пореза или синяка. После этого случая, я поверил в тайные, и спящие до определенного момента внутри, силы человека, подаренные ему, несомненно, природой.

После битвы с барсом я понял, что в одиночку с больной ногой я не смогу уберечь себя от хищников и преодолеть сложные переходы по горам, что бы добраться до цивилизации. Здесь, вблизи пещеры, я находился под защитой Розы и ее сверхчеловеческих возможностей. Быть может, хищники уже встречались с ней раньше и потому обходили ее территорию стороной, так как иных хищников, кроме этого снежного барса, я не встречал поблизости пещеры. Помимо проворности, силы и скорости, которыми она была наделена, меня поразил ее взгляд. Во время опасности он не был отуманен рассеянностью, в нем не было присутствия страха, чего нельзя было сказать обо мне. Хоть я и гордо поднялся на колено, но мой мозг сжался, его сковал черный паук страха, окутав со всех сторон невидимыми нитями волнений и рассеянности, которые всегда появляются вслед за оцепенением сознания, не дающим здраво рассуждать. Перед опасностью появляется страх в глазах, он губит душу и покоряет разум и дух, оставляя плоть бессмысленно содрогаться, испытывая дикие конвульсии пустого тела.

Эти ее внутренние силы природы неоднократно меня удивляли и поражали своей неповторимостью и простотой, которые присущи универсальному организму. Я считал себя ребенком в глазах природы, удивляющемуся и радующемуся каждому новому ее подарку. Так, однажды вечером, когда солнце еще ласкало своими лучами, освещая вход в пещеру, я, сидя на земле, пытался обучить Розу грамоте. Я хотел научить ее говорить. Я написал букву «А» на разглаженном для этого грунте.

– Это буква «А», – отчетливо произнес я.

Она игриво посматривала на меня и слегка качнулась, словно говоря мне, что поняла:

– Это «А». Повтори: «А-а», – я протяжно произнес эту букву.

На мои слова она сразу же отреагировала и, как ни странно повторила звук.

Я, было, обрадовался этой неожиданной победе и уже готов был рисовать следующую букву, как вдруг, она начала дорисовывать пальцем на изображенной букве «А» какие-то линии и крючки. Когда она закончила, то я увидел, что моя буква превратилась в странную гору с входом в пещеру, над которой сияло заходящее солнце.

– О, да. Ты хорошо рисуешь, – похвалил я ее.

Она не понимала моих слов, но, видимо, по интонации уловила мое настроение и тоже улыбнулась, глядя мне в глаза. Ее удивительно красивые глаза отражали лучи уходящего солнца. Я изобразил новую букву и хотел, чтобы она произнесла и ее, но увы, кроме первой удачи в обучении, мне больше не везло. Роза каждый раз пририсовывала к моим буквам какие-то свои линии и крючки, замысловатые зигзаги. Перед моими глазами вырастали деревья, появлялись реки, озера, пробегали какие-то диковинные звери. Она играла со мной. Ее это веселило. Я не удержался, и тоже стал подражать этой внезапной и незапланированной игре. Неожиданно поднялся небольшой ветер, согнавший несколько тяжелых туч, и хлынул весенний холодный дождь. Я тут же подбежал к пещере и укрылся там от дождя. Так бы поступил каждый человек при появлении холодного дождя. К моему удивлению Роза, словно не замечала холодных капель, опускающихся на ее тело. Она спокойно рисовала на земле причудливые фигуры. В дальнейшем, я не раз замечал эту особенность ее поведения.

Она не реагировала на изменения погоды. Даже по снегу она ходила совершенно спокойно, словно шла по теплой летней траве. Ее организм, закаленный дикой природой, был совершенен.