Глава вторая. Дорога с севера.

Нарьян-Мар ещё не скрылся за спиной, как Редькин выудил из-за пазухи квадратную бутылку виски.

– Будешь? – предложил Мякинину. Тот помотал головой. Послышался звук открываемой пробки.

– Как хочешь, мне больше достанется!

– Смотри, не выжри всё сразу, нам долго ехать, – предупредил Михаил.

– Завидуешь? Не бойся, буду экономить.

Редькин какое-то время молчал, прихлёбывая и наслаждаясь подступающим опьянением. Потом его понесло на восторженные разговоры.

– Представляешь, какая свобода! Ни ментов тебе, ни других сатрапов. Бухло в магазинах, жратва бесплатно, тёлок любых бери. Красота!

– Думаешь, ты один такой? – решил позадирать Редькина Мякинин, – Бухло выпьют, еду разберут, а у баб появятся сильные покровители.

– Настоящие пацаны объединятся, а нас с Витьком всегда примут к себе. Так что не пропадём! А ты чем займёшься? Сына будешь искать?

– Да.

– А если он того? Зомби стал или помер?

– Закрой рот! – рявкнул Миша.

– Ой, ой! Ладно, не бойся, всё будет ништяк. Останови отлить.

Потом Лёха снова пустился в философствование:

– Витьку предложу ко мне в Шатуру, всё равно он жаловался, что в Воронеже ему делать нечего. Кто-нибудь из моей босоты точно выжил. Наверное, все выжили. Лёха Медведев жив остался после девяти ножевых, Саньку Борисова ЗИЛ-131 переехал, рёбра поломал, живой. Мне два раза башку проламывали.

«Оно видно», – съехидничал про себя Миша. Редькин продолжал вещать, но Мякинин его больше не слушал, погрузившись в свои мысли. Хорошо, что работал ДжиПиЭс, если Нарьян-Мар найти было возможно в случае промаха – всё-таки много дорог вело туда и на одну из них рано или поздно реально выехать – то на небольшой лагерь вахтовиков наткнуться было бы везением. А если ошибиться и принять какой-нибудь размёт в овраге за зимник, то куда тебя черти занесут – неизвестно. Компасом с картой хорошо умел пользоваться только Бетке.

Мысли о сыне разъели бы Мишу за часы езды, если бы не беспокойство о дороге. Редькин, нахлеставшись, на третьем часу заснул, почти час перед сном орал песни из блатного репертуара. Путь казался слишком длинным, на пятом часу Мякинин начал беспокоиться: бескрайнее белое волнистое поле, ни живой даже звериной души. Редькин счастливо спал. На исходе пятого часа показался застывший лагерь. Миша едва не закричал от радости и облегчения, к тому же, заслышав шум мотора, все шестеро работяг высыпали на улицу, на ходу влезая в тёплые куртки.

Завидев «Апельсин», Бетке и инженер Варламов довольно переглянулись: обошлось! Да и что, собственно могло случиться? Опять бизнесмены погрызлись, разделили контору, кого-то уволили или закрыли в СИЗО, а про холопов, как водится, забыли.

Из кабины вывалился Мякинин, затёкший после долгой езды в неудобном сиденье, поздоровавшись, сказал удивлённо молчавшим коллегам:

– Будите Редькина, он в дрова надрался по дороге.

Саня Лапшунов неуверенно двинулся к кабине. Юрий Саныч Бетке, совершенно ничего не понимая, спросил:

– Сами что ли приехали? А где водители?

Миша отмахнулся:

– Расскажу, пошли домой.

Лишь Витёк, оглядывая с усмешкой «вахтовку» и проснувшегося Редькина, произнёс:

– Нормально так на снегоход сменяли!

А Редькин, увидев Михайлова, заверещал непослушным языком:

– Витёк! Зомби захватили мир!

– Пошёл ты! – брезгливо сморщился Михайлов, стряхивая редькинские руки с плеч.

– Ну ладно, чего?! – продолжал цепляться Лёха, потащившись за Витком в столовый блок, куда уже зашли остальные.

***

В спальном отсеке мирно храпел пьяным сном Редькин – ему Доктор налил стакан наспех и на глаз разбавленного спирта. Остальные серьёзные и задумавшиеся сидели за прямоугольным кухонным столом друг напротив друга. Миша, перед рассказом просил не перебивать, однако Витёк, посреди повествования, не утерпев, вставил:

– Вы там ничего не курили?

Однако больше реплик не было.

– Фигня какая-то, – потеряно молвил Лапшунов.

Доктор спросил:

– Слышь, Миха, вы когда у этих двух сумасшедших были в магазине, уверен, что они вам ничего не подсыпали?

– Куда? В запечатанный батончик? – раздражённо ответил Мякинин. Он так и думал, что никто не поверит и начнутся глупые вопросы.

– Больно уж фантастично, не обижайся, – сказал Инженер.

– Никто верить не хочет, потому что, если такое твориться здесь на краю земли, то на материке вообще ад. А там семьи, – сделал вывод за всех Фархад.

Молчали только Саныч Бетке, что положив пудовые кулаки на стол, не шевелясь, смотрел перед собой, и Витёк, в голове которого могло вариться что угодно.

– Что бы ни творилось, на материке военные с этим справились, – уверенно рёк Лапшунов.

– Ага, – ехидно подал голос Витёк, – а военные зомби не становятся! Если ими некому командовать, то они разбежались.

Саныч привычно хлопнул огромной ладонью по столу:

– Ладно. Делаем так: сейчас по свету собираемся, ночью встаём, завтракаем и – в путь. Сколько у нас водителей?

– Я, – сказал Инженер.

– Мы с Доктором можем, – подал голос Фархад, – на «Камазе» передача длинная, как на «Волге», к габаритам привыкнем. Не спеша можем ехать. Да, Док?

– Ага, – отозвался Доктор. – Миха, а ты откуда можешь на грузовиках?

– Я в Таманской дивизии служил. Только с самолётом управиться не смогу.

– Ну вот и добро, – подытожил Бетке. – Рано утром мы должны быть в Нарьян-Маре, а до вечера добраться до Усть-Лыжи. Там Печора течёт, если не переправимся, а утром вскроется, то надолго застрянем. Миша, Редькин не весь вискарь выдул?

– Полбутылки точно осталось. Он литр с собой брал.

– Хорошо, – подытожил Бетке, – неси, помянем рухнувший мир и выпьем за окончание вахты.

Начинались сумерки, светлые и длинные. Из хозблока летели наружу инструменты: лопаты, топоры молотки, скребки, кирка и даже грабли. Канистры с маслами, «незамерзайкой», тосолом.

– Что это? Отработка? Ну и дерьма скопилось!

Инженер пнул ногой полупустую канистру.

– Берите только необходимое! – орал Бетке от машины, укладывая что-то в будку.

– Саныч, генератор брать? – спросил Лапшунов.

– Сдурел? Он всю будку займёт!

– Не основной, а запасной, на 3 киловатта всего! Он заправленный!

– Тащи! Если что, выкинем, – подумав, ответил Бетке.

Мякинин заглянул в будку.

– Саныч, матрасы брать не будем. Давай покрывала только какие-нибудь возьмём? Иначе захламимся в конец. Лучше инструмента взять лишнего.

– Бери.

Открыв крышку капота, Инженер чего-то подкручивал в районе двигателя, подтягивал, ругался, спрыгивал и лез заводить машину. Наконец хлопнул тяжёлым железом:

– Хоть на Берлин идти можно!

В будке раскладывали на дно, пихали под сидения. Сумерки всё густели, а внутри остатки дневного света были безжалостно украдены небольшими окнами – видно уже почти ничего не было. Сыныч, оглядевшись, подсчитал что-то, шевеля губами, будто молясь.

– Что, всё? – спросил больше сам себя.

– Давай, по домам и личные собираем вещи. В три подъём.

Миша поспал часа два, и то сон его победил сам. Впрочем, ночью мало кто спал: то и дело скрипели двери кубриков, шаги шаркали по полу, хлопала входная дверь, затягивая сигаретный дым. Уже проваливаясь в сон, Мякинин подумал, что двери нигде не заперты, вдруг какой-нибудь оживший набредёт на их стан? И уж совсем малореальное: вдруг мертвецы по их следам доберутся?

– Подъём!

Бетке топал по блоку. «Пришли-таки зомби!» – подумалось Михаилу на сонную дурную голову. Хоть и спал чуть, а будто не ложился.

Народ заходил в столовую, мигала лампочка – топливо в генераторе заканчивалось. Инженер, скривившись, констатировал:

– Не успеем поесть, пойду подолью.

Сонный ворчащий Фархад возился у плиты, опухший Редькин клянчил у Доктора спирт:

– Давай, Док, не жмоться! Человеку плохо, похмелиться надо. Врач ты или нет?

Серёга Попов сначала отшучивался, потом в открытую послал надоевшего маргинала. Лёха в другой раз завёлся бы, но сейчас похмелье прессом придавило дурной характер. Он положил голову на стол и периодически мычал, пока остальные завтракали.

– Мороз – это хорошо! Дорога не раскиснет, – Сказал Бетке, когда вахтовики с вещами вышли на улицу. Лапшунов возразил:

– Солнце будет днём. Потечёт всё.

Двери блоков были закрыты. Тех самых блоков, что были жильём им долгое время, а теперь мёртво стыли в этом заснеженном безбрежном кладбище. А ведь сюда уже больше никто и никогда не придёт – подумалось Мякинину – ни вахтовики, ни кто-либо ещё. Кому нужно забираться сюда, на край света? Лишь через сотни, нет, тысячи лет здесь будут ковыряться археологи другой, уже новой цивилизации и строить гипотезы, что здесь было. Кто-то найдёт мякининский потерянный брелок от ключей с эмблемой футбольного клуба «Сатурн» и расскажет всем, что древние люди поклонялись планетам и даже знали, как они выглядят. Кто-нибудь обязательно помянет инопланетян, донесших свои знания до человеческих приматов…

Лапшунов, шмыгнув носом, сентиментально выразил мысль, которая летала также и у Миши в голове:

– Знаете, братцы, мне кажется, что земля больше не круглая, а как блюдце, и мы сейчас стараемся уехать с самого края, пока нас не сдуло в космос.

– Поехали, философы! – поторопил Бетке, – Миша, ты за рулём.

– Почему?

– Ты уже ездил этой дорогой. Притом недавно.

– Ну да, как будто в этой пустыне есть ориентиры, – проворчал Мякинин, забираясь в кабину. Сунул руку под сиденье, с успокаивающим удовольствием нащупал заточенную арматуру, ту самую, которой он уложил нескольких зомби.

***

Дорога едва не убаюкала Мякинина, он несколько раз уходил в какой-то молочный астрал, когда безбрежная ночная тундра сливалась с тёмным горизонтом, лишь подскакивающая на ухабах машина заставляла вернуться в реальность. Рядом мирно сопел Саныч, совсем не помогая бодрствованию.

Нарьян–Мар открылся не как в прошлый раз дворами и крышами домов, а сотнями ходячих мертвецов, уныло бродящих вдоль окраины, которых Мякинин в рассеивающейся мгле, издали принял за множество тёмных колышущихся вех.

– Глянь, Саныч!

Миша пихнул Бетке в бок, тот, сразу проснувшись, вытаращился на зомби, издал восхищённо-испуганную матерную тираду. Миша, доехав почти до города, взял левее, намереваясь выехать на дорогу через посёлок Искателей по заснеженному льду реки Печоры. В будке вахтовки разглядели мертвецов и теперь громко гомонили. Зомби разворачивались на звук машины, тянулись следом, но в скорости явно уступали.

Вахтовка, обоими мостами загребая зимней резиной снег, двигалась по противоположному городу берегу, мертвецы же, хаотично передвигаясь разрозненными нестройными рядами, никак не заканчивались. Мякинин, углядев идущую к городскому берегу колею, свернул на неё. Ближе к берегу дорогу преградили двое зомби, стоящие друг за другом, ещё двое стояли по краям колеи друг напротив друга, их просто швырнуло в стороны железным телом машины, двух других сшибло бампером. Под днищем что-то глухо прокатилось, вахтовка лениво приподнялась, переезжая тела. В будке кто-то вскрикнул: видать совсем ещё непривычно сшибать кого-то, даже пусть уже и мёртвого. Мякинин, впрочем, тоже совсем не привык ездить через зомби, выругался:

– Тупые мёртвые ублюдки!

Машина выехала на Лая-Вожскую дорогу, оставив позади Нарьян-Мар, мертвецов и почти совсем ушедшую ночь. Миша остановил вахтовку:

– Садись теперь ты, Саныч. Смотрю: выспался.

Пока менялись, из будки высыпали по нужде мужики, эмоционально обсуждая увиденных зомби. Даже постоянно усмешливый Витёк, казалось, был шокирован.

Машина тронулась, Миша привалился к двери. Сон медленно начал его обволакивать. Каждый метр приближал его к дому. Как после демобилизации в поезде: ты спишь, а дом движется к тебе, но всё ещё так далеко… Мякинин проснулся от того, что машина остановилась и Бетке ругался:

– Как его так развернуло? Вот придурок!

Было совсем уже светло, солнца, заволоченного облаками, видно не было и это хорошо, так как тепло сейчас вовсе некстати. На дороге, прямо по диагонали кабиной в сторону материка стояла фура, перегородив проезжую часть. Обочины у дороги, по большей части плоские, именно здесь были крутыми. Справа фуру объезжали густо заметённые, но заметные следы внедорожника, он проехал прямо по самому краю обочины, у «Апельсина» же были все шансы свалиться.

Вахтовики вылезли из будки, и выстроились у машины, глазея на грузовик. Инженер залез на подножку фуры, подёргал дверь, не открылась, заглянул в кабину сквозь дверное стекло. Громкий глухой удар по стеклу раздался изнутри. Варламов резко отпрянул с испуганным возгласом, свалился с подножки и, вставая, потом снова падая, почти на четвереньках отбежал в сторону соратников. Страшная, с жёлтыми зубами обросшая щетиной рожа, скалила гримасы, растекалась по стеклу, пачкая его жадной слюной.

– Их там двое, – Фархад показал на вторую похожую физиономию, что также скалилась, пытаясь сдвинуть в стороны первую.

– Они ведь не вылезут? – спросил Лапшунов, не отрывая взгляда от замурованных в кабине чудовищ.

– Они не сильнее людей, – успокоил его Михаил, размышляя уже о том, как преодолеть это неожиданное препятствие.

– Надо слегка столкнуть кабину чуть вперёд, и она уйдёт в сторону, – немного путано предложил успокоившийся Инженер.

– Для этого нужно развернуть колёса в сторону движения, – понял его мысль Бетке.

– И кто к мертвякам в кабину полезет? – поинтересовался Витёк.

– Я разберусь, – вальяжно заявил Редькин, – только разбейте стекло, ну или дверь откройте.

– Смелый? – хмыкнул Витёк. Миша, тем временем, достал из будки тяжёлую кирку.

– С капота удобнее будет? – полуспросил Мякинин Редькина.

– Давай, – коротко ответил тот.

Сверху через лобовое стекло зомби смотрелись как в аквариуме: водитель и напарник, в тёплых стёганых куртках и не понять уже было: стары они или молоды. Была б их воля, сами разбили бы стекло, а так стучали по нему тёмными руками с чёрными когтями, тщетно пытаясь добраться до вооружённых жертв.

– Готов? – спросил Мякинин размахиваясь. Редькин кивнул, занося мачете.

Стекло, видать было хорошее, импортное, с первого раза не разбилось, только кирка ушла клювом в пробитую дыру. Мякинин вырвал орудие и со второго раза, приноровясь, выломал «лобовуху» внутрь кабины. Третьим по счёту ударом Михаил снёс голову мёртвому дальнобойщику, оглянулся, посмотрев, не нужна ли помощь Лёхе. Помощь нужна скорее была мертвецу: Редькин отсёк зомби руку по локоть, и, рисуясь, поднял её над головой, обратился к Лапшунову:

– Гляди, Ботаник, а ты говоришь, что они больные!

Зомби, как ни в чём не бывало, рычал, тянулся культёй и целой рукой к Лёхе, норовясь вылезти из кабины, заливая «торпеду» тёмной кровью. Саня не смотрел на Редькина – согнувшись пополам он блевал себе под ноги. Михаил не стал ждать, что изобретёт Редькин: воткнул клевец кирки в череп ожившего. Лёха, расстроившись, спрыгнул с грузовика и пошёл к вахтовке.

Михаил разбил стекло водительской двери, пошарил рукой, находя замок, открыл дверь, и осторожно, стараясь не испачкаться в крови, одного за другим, чертыхаясь, вытащил мертвецов, отволоча их к обочине. Забравшись в кабину, навалился на руль, но тот едва сдвинулся: гидроусилитель отказался работать без зажигания. Он выбрался на подножку, повис на руле, грозя его оторвать. Ничего. Мякинин нащупал замок зажигания, ключ был там и повёрнут. Аккумулятор был полностью сдохший.

– Ну чего, капут фуре?

Инженер стоял у подножки и снизу вверх смотрел на Михаила, в руках вертел длинный гибкий прут.

– Я проверил бензин в баках, его нет, – продолжил Варламов, – «Вахтовкой» мы его не сдвинем, если не вывернем руль.

Мужики собрались у кабины. Бетке продолжил за Инженера:

– Нам придётся заправиться, чтобы прикурить фуру и отодвинуть её.

– Ёшкин кот! – выругался Фархад, – Литров пять-семь потеряем! А ведь каждая капля на счету.

– Не будем терять времени, – скомандовал Саныч.

Запасливый Инженер вытащил откуда-то длинные провода с зажимами, сам отмерил бензина, залил в бак. Бетке подогнал «Камаз», вместе с Варламовым завели фуру, вахтовики радостным матерком похвалили коллег. Фуру отодвинули на самый край обочины, теперь «Апельсин» мог проехать совсем её не цепляя.

– А мёртвых так и оставим? – спросил Лапшунов, когда вахтовики полезли в будку. Редькин не задержался с ответом, сказал за всех:

– Тебя с ними оставим. Как похоронишь, так догоняй…

Ещё часа полтора ехали без приключений и довольно быстро, местами разгоняясь даже до восьмидесяти километров в час. Лапшунов, наблюдая в окно за всё больше обрастающим деревьями тундровым пейзажем, засёк стадо оленей, но никому не сказал, так как опасался, что мужики начнут охотиться и потеряют время, а ему очень уже хотелось домой и еды пока хватало.

«Вахтовка» остановилась, водитель Варламов и Бетке, сидящий рядом, вышли из кабины, хлопнув дверями. Михаил вылез за ними:

– Что за хрень?

– Замёт, – отозвался Саныч, – снегу намело. Разгружаться надо.

Витёк с Редькиным заленивились:

– Мы здесь посидим, лишние сто пятьдесят килограмм не засадят машину. Конца этому замёту не видно, сколько идти? Километров пять, не меньше?

Инженер, подумав, махнул рукой:

– Залезайте все обратно, сядем, так вместе будем вытаскивать!

Варламов переключился на два моста, машина по-драконовски тяжко басовито вздохнула и начала зарываться в снег. Инженер, раскрасневшись от напряжения, стянув губы в нитку, подался вперёд, будто это помогло бы «вахтовке». Машина, осев, пошла вперёд.

– Есть! – воскликнул Инженер. – Глубина сугроба позволяет ехать.

– Не знаю, чтобы мы, Олег, без тебя делали, – искренне восхищался Бетке, – фуру бы не завели, и как ты догадался провода кинуть в дорогу? Застряли бы в этом чёртовом замёте, будь я за рулём или Миха.

– Цените меня, ха-ха! Не говори «гоп!», Саныч, сугробы не кончились.

Машина дёрнулась и взревела, прося надавить на газ, замёт закончился.