Сплетня о сумасшествии Чацкого
(анализ 14–21 явлений из третьего действия комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»)

Комедия Грибоедова была написана в начале девятнадцатого века, в годы, когда на смену порядкам старой, екатерининской эпохи, начали приходить новые веяния, когда в русском обществе появились новые, передовые люди, не желавшие мириться с отсталостью своей страны, люди, которые искренне хотели служить Отечеству, не требуя за это ни наград, ни чинов.

В центре комедии Грибоедова стоит именно такой человек. Во всем его облике, в фамилии, да и в некоторых поворотах сюжета современники писателя угадывали прототип – П. Я. Чаадаева, русского философа-западника, который за свои передовые идеи и критику тогдашних порядков, подобно Чацкому, был объявлен сумасшедшим. Почему же это произошло? Почему общество отвергло Чацкого? Чтобы понять, как молодого прогрессивного человека записали в сумасшедшие, необходимо разобраться в причинах зарождения сплетни (явления 14–21 третьего действия комедии).

Чацкий – совсем еще молодой человек, который, однако, несмотря на свою молодость, достаточно образован и имеет свой собственный взгляд на многие насущные проблемы современности. Чацкий два года был за границей, где знакомился с передовыми идеями того времени, наблюдал, как живут люди в других странах. Он любит девушку Софью, с которой они вместе выросли в доме ее отца (Чацкий, хотя и дворянин, небогат). Со временем детская привязанность перерастает у Чацкого в нечто большее. Чацкий рад Софье и с порога начинает объясняться в любви. Однако он не знает, что за время его отсутствия Софья полюбила Молчалина, секретаря Фамусова. Весь диалог Софьи и Чацкого строится по принципу контраста. Эмоциональность Чацкого резко противопоставляется холодности и подчеркнутой вежливости Софьи. Ей не нравятся ироничные отзывы Чацкого о московской жизни, об их общих знакомых, особенно же выводит из себя Софью уничижительный отзыв о Молчалине. С первого же появления Чацкого в доме Фамусова между Софьей и Чацким завязываются конфликтные отношения, в лице Софьи Чацкий, не подозревая того, заполучил врага.

Однако конфликт между Чацким и Софьей – это лишь внешний конфликт, который позволяет раскрыться конфликту внутреннему и главному, а именно конфликту между Чацким и «фамусовским обществом». Вернувшись на родину, у Чацкого появилась наглядная возможность сравнить тамошнее и здешнее общество. В своих беглых и нелицеприятных отзывах о московских нравах и общих знакомых Чацкий обрисовывает характерные черты светской жизни, представителей высшего общества. Здесь господствует смесь языков «французского с нижегородским», люди – одни «с криком требуют присяг, чтоб грамоте никто не знал и не учился», другие – изучают науки, правда, нанимая учителей «числом поболее, ценою подешевле». В учителях здесь ходят пьяница-француз, «ученый» с менторски воздетым перстом, внушающий ученикам, что «нам без немцев нет спасенья». В таком обществе и развлечения соответствующие – писание в альбомы стихов, хождение на балы. Причем на этих балах за ширмой прячут человека, чтобы он, создавая летнюю атмосферу, зимой щелкал соловьем, а представление там играют «тощие актеры», принадлежащие толстому устроителю маскарада. Точный, афористичный язык комедии усиливает впечатление, рисуя яркие, выразительные образы.

Чацкий – максималист, ему «прислуживаться тошно». Подкупить его нельзя, перетянуть на свою сторону – пустое дело, идеи его для большинства не понятны, а потому кажутся опасными, остается единственное средство, могущее нейтрализовать подобного «субъекта», – оболгать, объявив его сумасшедшим. Чацкий становится жертвой сплетни, сыгравшей в его судьбе роковую роль. «Загорелась маленькая травка, – пишет Немирович-Данченко, – потом огонь пошел лизать все вокруг, легкий треск перешел в зловещий глухой шум, и скоро все обращается в удушливый пожар», который начался в третьем действии комедии. Сначала обмолвилась замученная преследованиями Чацкого Софья, сказав мимоходом, что «он не в своем уме». Сплетня тут же подхватывается, но разносят ее безыменные персонажи. Затем появились «весомые» подробности сумасшествия главного героя из уст «лгунишки, картежника и вора» Загорецкого, который точно все знал и помнил: «Как мне не знать? примерный случай вышел; Его в безумные упрятал дядя-плут… Схватили, в желтый дом, и на цепь посадили». И, наконец, религиозно-политические обвинения глухой графини как ярчайшее воплощение «логики» фамусовского общества – завершили дело: Чацкого всем миром записали в сумасшедшие.

Автор очень точно и последовательно выстраивает психологический и социальный механизм сплетни – ее зарождение, распространение и воплощение в очернительной лжи. Мастерски изображено психологическое состояние Софьи, понимающей последствия случайно оброненной фразы. На лицо игра словами, взглядами, недомолвками. Софья то молчит, то отвечает уклончиво о Чацком, который стал причиной ее постоянного «ужасного расстройства!» Ее поведение оправдано, и складывается ощущение, что героиня ищет какую-то зацепку, которая позволит ей высказать свое предположение о сумасшествии Чацкого. И она появляется в форме вопроса неизвестного господина: «Однако есть приметы?» «Мне кажется» – отвечает Софья и рада тому, что ей тут же готовы поверить: «Готов он верить! А, Чацкий! Любите вы всех в шуты рядить, Угодно ль на себя примерить?». Так зарождается сплетня о Чацком. Ответ Софьи – начало конца Чацкого, начало кульминации пьесы. Сплетня о сумасшествии распространяется с удивительной быстротой всех гостей Фамусова, обрастая благодаря Загорецкому фантастическими подробностями. И что немало важно, возникнув, она потеряла авторство, так как, в сущности, никого не интересовало, откуда поползли слухи; вероятно, на это и рассчитывала Софья. Сплетня объединила всех против общего опасного врага, каковым в глазах фамусовского общества являлся Чацкий. «С ума сошел!» – радостно восклицает Загорецкий, с подачи которого сплетня обретает статус общественного мнения. «Поверили глупцы, другим передают, Старухи вмиг тревогу бьют – И вот общественное мненье!»

В 21-м явлении III действия на балу у Фамусова собрались все действующие лица «и многие другие». Наступает кульминация пьесы: общество готово «официально» подтвердить факт сумасшествия Чацкого. Действие продуманно автором детально и поражает логичностью воплощения замысла в словах, жестах, паузах. «С ума сошел! Прошу покорно! Да невзначай! Да как проворно!» – произносит приговор «якобинцу» графиня Хлестова – самая влиятельная, сановная гостья Фамусова. Так сплетня превратилась в анафему «гадкому утенку». А Скалозуб идет еще дальше, считая, что только железная дисциплина может «вправить мозги» подобным вольнодумцам: «Ученостью меня не обморочишь, \Скликай других, а если хочешь, \Я князь-Григорию и вам \ Фельдфебеля в Волтеры дам, \ Он в три шеренги вас построит, \ А пикните, так мигом успокоит».

Почему Фамусов и его гости так охотно подхватили сплетню о сумасшествии Чацкого? Все его обличения автоматически превратились в бред сумасшедшего, место которому в «желтом доме», а не среди «порядочных» и «здравомыслящих» людей. А ведь Чацкий в какой-то момент был готов отказаться от своих идей ради любви к Софье: «От сумасшествия могу я остеречься…». Однако судьба распорядилась иначе.

Таким образом, сплетня о сумасшествии Чацкого занимает важное место в идейно-художественном содержании комедии, так как, во-первых, явилась развязкой двух конфликтов, присутствующих в ней: «внешнего» (любовный треугольник Чацкий-Софья-Молчалин) и «внутреннего» (конфликт между Чацким и «фамусовским обществом»), а во-вторых, показала всю порочность, лицемерие и лживость высшего света, не чурающегося никаких способов ради уничтожения чуждых ему передовых идей и их носителей.

Именно такие герои как Чацкий, отлученные от общества, стали «прототипами» декабристов, народников, революционеров, выступающих за коренные преобразования во всех сферах жизни.

Комедия Грибоедова описывает жизнь русского общества первой трети XIX века во всей ее многогранности, неоднородности и противоречивости, реалистически рисует типы того времени, поднимает вечные темы – преемственности поколений, соотношения цели и средств, истинного и ложного, эгоистического и альтруистического начала в человеке. Именно поэтому комедия не утратила актуальности в настоящее время, помогая разобраться в современных проблемах, которые немногим отличаются от проблем грибоедовского времени.

А. С. Пушкин

Сон Татьяны
(анализ эпизода из 5 главы романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин»)

Творчество Пушкина – это тот фундамент, на котором стоит здание всей русской литературы XIX и XX веков. Пушкин не только новатор в области стиля и создатель русского литературного языка, но и идейный вдохновитель большинства писателей, следовавших за ним. Гуманистический пафос его творчества, идеалы добра и справедливости явились тем источником, из которого черпала вдохновение вся последующая русская литература.

Роман в стихах «Евгений Онегин» – одно из главных произведений Пушкина. Задумывался он во многом как сатира на романтические произведения – Пушкин сам признавался, что задумывал что-то «вроде байроновского «Дон-Жуана»». Вместе с тем Пушкин создал не подражательное произведение, а национальный, самобытный роман о России и для России. В. Г. Белинский назвал роман Пушкина «энциклопедией русской жизни», так как в лирических отступлениях, описаниях быта и жизненного уклада своей эпохи Пушкин представил широчайшую панораму современной ему жизни.

Все это нашло отражение в образе главных героев произведения – и в особенности, Татьяны Лариной, любимой героине Пушкина.

 
«Итак, она звалась Татьяной.
Ни красотой сестры своей,
Ни свежестью ее румяной
Не привлекла б она очей…»
 

Однако в Татьяне много естественности, близости природе, безыскусственности и прямодушия, что делает ее милой и привлекательной. Впервые в русской литературе женский характер был противопоставлен мужскому, причем женский характер оказывался сильнее и возвышеннее мужского. Пушкин с теплотой рисует образ Татьяны, воплощая в ней лучшие черты русской женщины, верящей «преданьям Простонародной старины, И снам, и карточным гаданьям». Примечателен в этом отношении сон Татьяны (глава 5 романа), подчеркивающий простоту девушки, ее близость народу.

Ежегодно в определенный зимний день незамужние девушки гадали на своего суженного, сны также имели в этом важное значение: кто приснится – тот и будущий супруг. Татьяне приснился страшный сон, как потом оказалось, вещий. Будто идет она по сугробам, и преграждает ей дорогу бурный поток реки, не скованный льдом. Сон пронизан фольклорными образами, символами и сказочными персонажами. Помогает ей перебраться на другой берег медведь, который потом вдруг начинает ее преследовать. Не сумев убежать от зверя, Татьяна покоряется судьбе, и медведь приносит ее к «куму», живущему в убогом шалаше. Боясь войти, Татьяна слышит шум стаканов, как на похоронах, и через дверную щель видит праздничный стол, за которым сидят чудовища, а хозяином шалаша оказался сам герой ее романа – Евгений Онегин. Удивило девушку то, что чудища беспрекословно подчинялись воле героя. Уже в данном моменте сна автор однозначно дает понять своей героине, что влюбилась она в монстра, что не стоит ее любви сей «денди», что душа его черна. И далее показана уж совсем одиозная личность. Вдруг «Онегин, взорами сверкая, Из-за стола, гремя, встает; Все встали: он к дверям идет». Обнаружив за дверьми Татьяну, Онегин увлекает ее в шалаш, склоняет к ней голову. И тут входят Ольга и Ленский. Онегин в ярости пронзает сердце Ленского. В ужасе Татьяна просыпается, – «сон зловещий ей сулит Печальных много приключений», которые не замедлили сбыться на балу у Лариных. Решив подтрунить над приятелем, Онегин волочится за Ольгой, вызвав ревность и Татьяны, и Ленского. Последний вызывает Онегина на дуэль, где и погибает. Сон действительно оказался вещим, однако, он сулил героине не только похороны, но и свадьбу, только мужем Татьяны становится генерал, которому она покорилась, не любя, смерившись с судьбой.

Итак, эпизод из пятой главы «Евгения Онегина» – сон Татьяны – во-первых, предопределяет дальнейшее развитие событий романа, а во-вторых, имеет все свойства целого произведения. В нем с необыкновенной яркостью отобразился быт и уклад жизни современной Пушкину эпохи. Вместе с тем в описаниях тех или иных сцен, социальных типов и, в особенности, в лирических отступлениях Пушкин остается верен гуманистическому мировоззрению, которое пронизывает все его творчество, утверждает красоту и благословенность мира, созданного высшей волей вечного Творца.

Как отмечал В. Г. Белинский, «Горе от ума» Грибоедова и «Онегин» Пушкина «положили основание последующей литературе, были школою, из которой вышли Лермонтов и Гоголь». Та этическая основа, которая составляет характерную особенность русской литературы, берет свое начало в творчестве Пушкина, в его гуманизме и в высшей степени нравственном отношении к жизни.

Дуэль Ленского с Онегиным
(анализ эпизода из шестой главы романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин»)

Творчество Пушкина – это тот фундамент, на котором стоит здание всей русской литературы XIX и XX веков. Пушкин не только новатор в области стиля и создатель русского литературного языка, но и идейный вдохновитель большинства писателей, следовавших за ним. Гуманистический пафос его творчества, идеалы добра и справедливости явились тем источником, из которого черпала вдохновение вся последующая русская литература.

Роман в стихах «Евгений Онегин» – одно из главных произведений Пушкина. Задумывался он во многом как сатира на романтические произведения – Пушкин сам признавался, что задумывал что-то вроде байроновского «Дон-Жуана». Вместе с тем Пушкин создал не подражательное произведение, а национальный, самобытный роман о России и для России. В. Г. Белинский назвал роман Пушкина «энциклопедией русской жизни», так как в лирических отступлениях, описаниях быта и жизненного уклада своей эпохи Пушкин представил широчайшую панораму современной ему жизни.

Эпизод, описывающий дуэль Ленского и Онегина, обладает теми же чертами, что и все произведение. Кроме того, данный отрывок играет важную композиционную роль: конфликт достигает здесь своего наивысшего развития. Любовная интрига приходит к трагическому завершению. История, произошедшая на именинах Татьяны (поведение Онегина, легкомысленность Ольги, ревность Ленского), стремительно развивается в сцене дуэли. Бывшие приятели ждут наступления утра, на которое назначен поединок: Ленский пишет романтического содержания стихи, Онегин спит. Утром вместе с секундантами они отправляются за мельницу, где Онегин убивает Ленского из пистолета. Сюжетная канва этим исчерпывается. Однако за движением сюжета скрывается то, благодаря чему Белинский, собственно, назвал «Евгения Онегина» «энциклопедией русской жизни». Перед нами предстают не только жизненный уклад и обычаи того времени, но и живая реакция автора на описываемые события. Этому, как и во всем романе, служат лирические отступления. В них Пушкин высказывает свое отношение к романтизму, к дуэлям и убийству, к общественному мнению, к судьбе, к любви, к преходящести и изменчивости жизни.

Основным здесь является безоговорочное осуждение поэтом убийства. Для него убийство не может быть оправдано ничем – ни обычаем, ни светскими предрассудками. По Пушкину, жизнь дает Бог и только он может ее у человека отобрать. Для Пушкина любой человек – это часть Творения, следовательно, и на нем лежит благословение божие, а значит, сам по себе он не может быть плохим. Любое насилие (а равно – зло) – явления для божьего Творения неестественные. Зло привносит в мир человек, однако, не по злому умыслу, а по неведению или заблуждению. Следы таких заблуждений мы видим и в сцене дуэли. Вначале (у Лариных) Онегин из-за пустяка раздражается на Ленского, к этому прибавляется ветреность Ольги. Легкомысленное поведение Онегина, в свою очередь, провоцирует ревность Ленского. Вызвав в ответ друга на дуэль, Ленский, безусловно, погорячился, но череда совпадений зашла уже слишком далеко. Пушкин говорит о том, что противники в любой момент могут примириться, остановить этот ужасный ход событий, но здесь вступают в дело ложные представления о чести («Но дико светская вражда боится ложного стыда»). Пушкин четко разделяет борьбу самолюбий, соперничество и убийство. Признавая, что приятно «дерзкой эпиграммой взбесить оплошного врага», а также из пистолета «целить в бледный лоб», но тем не менее «отослать его к отцам едва ль приятно будет вам». Неестественность, чудовищность происходящего подчеркивается в сцене контрастным противопоставлением живого – неживого: бывший друг, с которым вместе еще совсем недавно пили вино, – и немой костенеющий труп. В лирическом отступлении Пушкин рисует возможное будущее Ленского, которому не суждено осуществиться. «Быть может, он для блага мира иль хоть для славы был рожден», – предполагает автор. Хотя он не исключает и того, что «поэта обыкновенный ждал удел», что со временем он бы остепенился, «расстался б с музами, женился» и прожил бы ничем не примечательную жизнь обыкновенного обывателя. Пушкин сознательно уравнивает в этом отрывке судьбу «выдающейся личности» и обыкновенного человека (что совершенно невозможно, например, для романтиков). Для него важен любой человек, и жизнь его благословенна и неприкосновенна по определению, так как в каждом человеке отразился Творец. Если бы люди это понимали, то они не совершали бы столь чудовищных ошибок.