Или вроде того: камень сам синий, а внутри искрятся золотистые жилки, испуская таинственный свет. Было очень красиво, завораживающее действие, особенно когда он стал крутить пальцами «яйцо» вокруг своей оси.

– За пятьсот дирхам отдам тебе. Как настоящему другу. Этот кристалл стоит намного дороже.

– Сорри май френд. Я не… вообщем, не коллекционер.

Я не за этим здесь. Я, понимаешь…

Просто, ищу, что-то в вашем мире…

– Окей. Понимаю. Рашен тревелер. Как хочешь.

Абдулла спрятал камень в куртку, без всяких уговоров дальше.

Потом мы стояли, угостил его тремя сигаретами, из моей пачки, о чем-то разговаривали.

– Расскажи о своей родине.

– Это есть моя родина. Здесь родился, вырос.

Вот по этим горам, бегал, когда был маленьким.

– А ты что ищешь?

– Я не знаю, правда, пока, не знаю. Наверно эти горы, эту красоту, этот первозданный мир вокруг нас.

Обвел рукой окрестности деревеньки, места, где родился Абдулла, ставший потом альпинистом, не убоявшийся презренной высоты.

Поломался, покалечился, так бывает. Горы, ведь не прощают ошибок.

Вернулся сюда, на родину, доживать последние дни из своей жизни.

Без семьи, без детей, без ничего.

– Людей, вашу жизнь, как вы живете. Я хочу всё это понять…

Покачнулся, точно пьяный, Абдулла подхватил меня, обнял как брата.

– Иззи, иззи, бро.

– Окей, окей.

Вытер слезы кулаком, отталкивая тело.

С лицом, на котором тоже блестели слезы.

Будто алмазы, из его спичечного коробка.

Водитель залез в автобус, в свою кабину.

Посигналил, чтобы народ стал возвращаться на места.

Первым занял свое место, оно было возле окна.

Абдулла всё-таки нашел меня.

Ведь не успел задернуть оконную шторку, чтобы никто не видел.

Он стал что-то говорить, жестикулируя, по-доброму улыбаясь ртом.

В котором осталось совсем мало зубов.

Наконец народ собрался. Водитель посигналил еще раз.

Абдулла также стоял за окном, что-то говорил, говорил, говорил.

Не понимая, что толком не слышу его отсюда.

Автобус медленно тронулся, набирая скорость.

Он отчаянно замахал рукой мне, наверно на удачу, подумал.

*

Автобус уже скрылся за поворотом.

А он все махал и махал рукой, проехавшей мимо жизни, красивому комфортабельному автобусу.

Глядя с тоской вслед ему, где в нем ехал тот странный русский.

Искатель своих приключений.

Удивительно похожий, на того, давно погибшего друга, с кем пришлось делить оставшуюся галету, восходя на вершину Монблана, в ту снежную бурю.

С которым судьба свела только сейчас, лишь на несколько минут.

*

3 октября.

Я приехал в приморский городок.

Снял номер, на этот раз, как точно сказано, эконом-класса:

«включено то – чего нет». Да плевать.

Пускай льётся вода холодная в душе, общий туалет, так не зима на дворе.

Нет полотенец, нет красивой обстановки, кроме стола и стула, нет ничего связанного с комфортом. Ни холодильника, ни телевизора.

Всё что мне надо, это солнце и море.

Чайки кричат совсем рядом, кругом одна Медина.

Из окна моей комнаты, можно дотянуться до соседской стены дома, на другой стороне тесной улочки.

Постройки, как в средневековье, когда они помнят шаги арабских султанов, лязг копыт их скакунов по каменной брусчатке.

Маленький городок исходил вдоль и поперек, улочки, закоулочки.

Казалось, что могу идти по нему с завязанными глазами.

Но нет! бывало блуждал, в поисках входа домой.

Какая-то магия происходила: вроде все понимаешь, идешь правильно, по расставленным «маячкам», собственным примечательным деталям.

Вот поворот мимо пушек, потом сюда, здесь дервиш сидит, проходишь мимо него налево…

Черт!! Понятно. Я вернулся назад к дервишу.

Порылся в кармане штанов, мои дирхамы зазвенели.

Но их мне было жалко отдавать, кидать кому-то на землю.

Они такие красивые, и, это деньги.

Да ладно, зато сегодня домой попаду.

Подумал, бросая монету в десять дирхам.

Жертвенное подношение, что еще тут сказать.

Домой, в отель попал, тут же находя путь.

Но Абдулла, мог достать, кажется всё что угодно душе из запретных удовольствий: киф, кокс, гашиш, марьиванну. Так они называют марихуану.

Или даже отыскать виски.

С ним нежданно столкнулся, когда брёл в поисках приюта над головой.

Присел на скамейку шумного бульвара, расположенного неподалёку от моря, чтобы немного перевести дух.

Осмотреться, куда попал после прибытия на вокзал, где отшил попрошаек, таксистов, грузчиков, которые в основном развозили багаж прибывших туристов по маленькому городу, или куда не мог проехать автомобиль.

Точнее сказать, одного такого субъекта.

Он долго шел за мной следом с пустой тележкой для багажа, настойчиво повторял: куда вести, куда везти?

Он не отстал после того, как послал в первый раз, не отстал во второй, и в третий…

У него было печальное, морщинистое лицо, усталые глаза старого пса, словно говорящие: зачем ты меня гонишь прочь, хозяин.

Конечно, потом корил себя, зря с ним, так поступил в тот момент.

Я ещё плохо разбирался в тех людях, причислял их к одной стороне плохой медали.

Наверно стоило дать ему немного денег, пусть бы он вёз мой рюкзак.

Ведь это его работа и пропитание на жизнь в его родном городе.

Но случилось так, как случилось.

Еще будет много, много таких случайных избраний, того или иного выбора.

В автобусе, пообщался с водителем, когда пришлось выйти наружу по нужде.

– Дайте плиз интернет. Очень надо.

Попросил его. В автобусе имелся служебный вай-фай, конечно с паролем.

Он был несложным, но водитель записал его в мою тетрадь.

– Иншалла.

Сказал так ему, наверно еще много раз так буду говорить.

Снова подключился к «букингу», выбирая новое жилье.

«Hotel Coeur de Mogadop», адрес, район Ибана.

После перекрестка к морю, по улице Мойме Эль Кори.

Или вот еще; Прекрасный гостевой дом «Dar Achraf».

В районе Эл Лала Амина. По адресу; проспект Мааре, 2.

Но почему-то выбрал другое:

«Hotel Majestic». Он уже совсем возле моря, по улице Туаан.

Напротив стоит памятник.

На перекрестке, где уже отвязался от носильщика, отпил воды из походной бутылки, пошагал, куда глаза глядят.

По пути, всё-таки приходилось вступать в диалог, что и где, здесь расположено.

Уличный зазывала, крутившийся в тени раскидистого дерева, юркий мужчина небольшого роста, раздавал рекламные листовки, навязывал отели и экскурсии проходящим мимо приезжим людям.

Их было видно сразу, туристов было много, хотя сезон вроде был закончен.

Я коротко пообщался с ним, спрашивая примерное направление.

Он, махнув рукой, объяснял, что надо пройти через крепостную стену с аркой, где на входе стоят пушки.

Наверно встречные мной люди, думали, как бы меня облегчить от слишком тяжелой наличности по дороге.

Нищие просили дирхамы, у арочных проходов монахи, бормотавшие молитвы, суфии, или седовласые дервиши, тянули руки за мелочью, дети умоляюще заглядывали в глаза, кошки и коты мяукали, видно тоже просили деньги, и, наверное, на колбасу.

Поразился обилию кошачьих особей в этом городе.

Их было великое множество, они жили на улицах, никто их не трогал, когда они заходили в чужие дома, нежились на разложенных коврах и подстилках для продажи, или заходили в кафе покушать рыбку.

Они вполне чувствовали себя равными людям, или возможно, даже превыше человека.

Вообще-то, я прошел в старый город, присел на скамейку, тут нарисовался он, пролетая мимо меня быстрой походкой:

– Салам.

Он сказал, на ходу, почти по-русски.

От удивления открыл рот, тоже окликнул его приветствием:

– Салам.

Наверняка он куда-то спешил по делам, но остановился, протянул руки для дружеского пожатия.

– Абдулла, был механик шкипер на корабле.

Представился он с достоинством, немного коверкая слова.

Позже, вспоминал Юшу, Абдуллу, и того альпиниста на дороге.

Почти у всех была одинаковая внешность: немного бородатые, с хитрой улыбкой, хриплым голосом, гнилые зубы от грубой пищи и нездоровья, поношенная потрепанная одежда, темные глаза, видевшие в жизни всю мерзость и прелесть бытия.

Они были бродягами по жизни, как и я.

Наверно поэтому судьба сталкивала нас вместе.

Абдулла разговорился со мной, он неплохо знал английский, да другие языки тоже, даже несколько слов и выражений на русском языке.

Как я понял, он ходил на корабле по всему свету, вот откуда он знал.

Между делом, поинтересовался у него как найти отель «Маджестик».

Он утвердительно кивнул, что знает, отведёт меня прямо туда.

Угостил его сигаретой, предложил мелочь.

От денег он отказался, потащил за собой.

По дороге мы по-дружески болтали о разном.

Неожиданно, в закутке он остановился, украдкой показал бурый комок на ладони:

– Гаш, – похвалился Абдулла. – Надо?

Отказался, мы пошли дальше, по извилистым улочкам.

Он нырнул в расщелину между стенами домов, протискиваясь в тесное пространство.

– Сюда. Рюкзак давай.

Снял его, передал Абдулле. Он протащил внутрь пару метров, пачкая бока толстого рюкзака осыпающейся штукатуркой.

Потом стало просторней, между стенами можно развернуться.

Показался длинный проход, Абдулла передал рюкзак.

Отряхнул его от цемента и мела, нацепил его на плечи, двинулись дальше по этому ходу.

– Теперь ты мой друг. Я достану для тебя, все что захочешь.

Ты только скажи.

– Окей. Ладно. Ты сам скажи, когда мы выберемся на свет божий?

Взмолился, от невыносимой вони.

Место, где мы шли, походило на грязный подвал.

Сверху перекрытия, стены склизкие от постоянной влаги, внизу.

Под нашими ногами текут нечистоты, где-то попискивало.

Если это арка, то почему она такая длинная и темная?

В метров пятьсот, а может больше.

Наверно, такие ходы использовали пираты, или контрабандисты.

Свет в проход проникал через маленькие дыры, еще сделанные вроде как для вентиляции.

Но все равно было темно, не по себе.

Уже хотел достать фонарь, включить его, но пройдя еще немного, мы, наконец, вынырнули на свет. Это Абдулла отдернул ковер торговой палатки, прикрывавший проем в стене, попутно здороваясь с торговцем.

– Салам.

Потайной выход выходил на оживленный перекресток.

Как объяснить: днем здесь ходили люди плотным потоком, транспорт в редких исключениях.

Когда надо что-то привезти, или увезти.

Делалось, в основном в ночное время.

Пройдя метров сто направо, как по волшебству, нарисовалось здание, с табличкой поверх навеса над крыльцом, «Маджестик».

Абдулла молча стоял, наверно ожидая восторгов, или аплодисментов.

Но лишь выдохнул: наконец-то протяну ноги на чем-то мягком.

– Всё. Зур рахмат, как говорится брат. Салам пополам.

– Может сигареты? У меня есть.

Абдулла не отвечал, ни на что не реагировал.

– Ладно. Фе хиэн.

Взобрался по бетонным ступенькам, открыл дверь отеля.

Стало темно, когда ввалился с рюкзаком внутрь зала, холла, или помещения.

Освещение тут наверно никогда не было.

– Эй, тут есть кто нибудь? Мисс, мистер?

– Сори сори, ай эм слиппинг.

Послышался откуда-то голос, но вполне близко.

– Секунд!

Зажегся огонек керосиновой лампы, освещая мужчину, вставшего из-за прилавка, или небольшой стойки ресепшена, у него небольшие усики, будто прилизанные волосы.

– Маджестик?

– Да мистер, управляющий перед вами.

– Хочу снять комнату на неделю.

– Нет проблем. Это будет стоить…

Человек с керосиновой лампой чуть помялся.

– Ладно, скидку сделаю, будет, стоить 90 дирхам в сутки.

Итого…

Мужчина посчитал на деревянных счетах:

– Получается 630 дирхам.

Хотел было произнести «согласен», уже почти.

– Со…

Но тут в дверь вошел Абдулла.

Его тень, отбрасываемая от лампы, незримо напоминала о его присутствие здесь.

– Он ваш провожатый?

– Да, – буркнул. – Он самый. Почему он не уходит от меня?!

– Он ждет, пока вы с ним не расплатитесь. Такова традиция.

– Фак!…..

Вся эта сцена с керосиновой лампой, в темноте, напоминало пиратское сборище, или чертовски забавный розыгрыш.

– Сколько же ему дать?! Может тысячу долларов?!

– Нет, мистер. Сколько пожелаете ему дать нужным. Только всего.

– Во сколько вы оцениваете его труды?

– Не знаю. Я устал. Мне нужна комната!

– Светите сюда.

Достал бумажник, на свету керосиновой лампы считая банкноты.

– Здесь 650 дирхам. Берите их, делайте что хотите!

Тут человек чем-то щелкнул, вдруг зажглись светильники, зашумел компьютер, или что-то еще электрическое.

– Ты прошел проверку. Можешь заселяться у нас.

– Фак!

– Иззи. Здесь такое не любят.

– Я Саид.

Он протянул руку. Тоже в ответ.

– Рай. Джон Рай.

– Окей. Так и запишем в журнале. Не люблю со всеми канцелярскими делами связываться.

Саид взял деньги, нагнулся за стойкой, там наверно находился сейф.

Достал журнал для посетителей, и монеты.

Положил на стойку, две монетки по десять дирхам, подвинул их мне.

– Отдай ему сам.

Ладно. Наверно, это уроки от жизни, или что ищу.

Обернулся, сделал два шага к Абдулле.

Он стоял как недвижимая статуя, или как испорченный возрастом манекен.

– Возьми.

Бесполезно. Пришлось взять его за руку, разжать ладонь, положить в нее монеты, потом снова сжать. Чудо свершилось.

Абдулла ожил, стал что-то бормотать по-арабски.

Конечно, он оказался пройдохой из пройдох, поэтому когда он привел в отель, пришлось рассчитаться с ним, за оказанную услугу проводника.

Взамен он сунул мне в руку тот комочек гашиша.

Абдулла проговорил по-арабски на прощание:

– Подарок.

После с гордо поднятой головой вышел за дверь.

*

4 октября.

Каждый человек безумен по-своему.

Внутри отель состоял из двух этажей.

На первом этаже, кроме так называемого ресепшена, подсобное помещение.

В нём устроено вроде кухни, с газовым баллоном, мойкой, стол с самоваром.

Там готовил себе чай с утра, или по ночам.

По утрам, обычно холодно, бывает туман.

Наверно такое происходит из-за близкого соседства с морем.

Я топочусь по холлу, по коридору, пытаясь согреться.

Из каморки выходит Саид, жмурясь и потягиваясь.

Он тоже поеживается, хотя одет в зимнюю куртку-безрукавку.

– Что не спишь?

– Чай хочу, Саид-джан. Открой кухню, плиз.

Он открывал кухню, потом выходил курить, сидя на бетонных ступеньках крыльца.

Большой самовар подогревался снизу газовой горелкой.

Чтобы налить кипяток в кружку, надо повернуть краник вниз, из согнутого носика польется с пузырьками вода.

Холл с коврами, картинами на стенах.

Помещение для игры и кальяна, с диваном и креслами.

Кальян он стоит на полированном столе, на котором играют в нарды приходящие игроки.

Комната для сна, там спал по ночам сам Саид, его помощник, брат, или какой-то родственник. Они работали вдвоем в отеле, не считая уборщицы, сутки, через сутки.

Он был злой по характеру, наверно от того, что у него не было одной руки.

Наверх ведет винтовая лестница.

Там пять номеров, вместе с душем, двумя кабинками туалетов.

Полы из черно-белой плитки, расположенные в шахматном порядке.

Как в моем номере, с деревянной дверью.

Ключ от нее, с игральной костью, на кольце.

Его мне отдал Саид, потом он принес свежее постельное бельё, сказал пароль от вайфая. Он еще спросил:

– Откуда узнал про нас?

– Из «букинга».

– Тогда отзыв там оставь, или оцени по-хорошему.

– Нет проблем, сделаем уважаемый мистер.

Застелил, зашторил окно, лег на кровать, тут же уснул, на пару часов.

Наступил вечер, когда проснулся, захотелось кушать, поэтому пришлось искать еду. Выйдя на крыльцо, следуя совету Саида, выбрал левую сторону.

Двигаясь туда, в одном месте привлек запах чего-то вкусного.

Зеленый забор, поискал вывеску взглядом.

Ее не было, кроме какой-то надписи сделанной мелом.

Значит мне сюда.

Сунулся в открытый проем в заборе, оттуда слышались резкие мужские голоса.

Несколько мужчин кучкой сидели за столом, играя в нарды, наверно на деньги.

Они недовольно покосились.

Не стал спрашивать у них, дабы не накалять обстановку.

Но запах то отсюда возникает!

Огляделся еще раз, ага, вот оно, деревянная лестница вела на второй этаж.

Поднялся по ступенькам, там столы, стулья.

С боку ограда из деревянных резных брусков.

С другой стороны, вроде кухонные проемы, как в столовой.

Возник человек, молодой мужчина араб, плотного телосложения, угодливо приветствуя кивком головы.

– Кафе?

– Каффе.

– Окей. Кушать хочу.

– Ноу проблем.

– Что у вас есть?

– Таджин есть. Или может меню, мистеру?

– Нет, не нужно. Тащите таджин, да поскорее!

– Ноу мистер, ждать десят минуте.

– Черт…!

– Может еще что-то? Есть «пти».

– Пти?

– Пти!

Парень поднял руки, замахал, закудахтал.

– Курица! Так бы и сказал. Давай тоже неси свою «пти».

Я был готов сожрать от голода целого быка, а тут какой-то цыпленок.

– Ес, мистер. Подождать, пять минуте.

О боги. Ладно, подождем, куда нам еще торопиться.

С высоты второго этажа, открывался прекрасный вид.

Уселся за столиком, предварительно работник протер тряпкой клеенчатую скатерть, покрывавшую столик.

Он возле заборчика, достал тетрадь, принялся записывать свои впечатления.

– Хай!

– Привет.

Это был молодой смуглый парень, отвлекающий меня от написания слов в тетради, смахивающий на испанца, с кудрявой головой.

Длинный, тощий как гвоздь, несуразно одетый, с нервными пальцами, которыми он непрерывно жестикулировал.

– Фром раша?!

– Да, оттуда.

– О да! Семуэль, можно Семён. Я художник. А ты писатель?

Он показал на мою тетрадь, и руку, державшую авторучку.

– Вроде того. Журналист.

Соврал, ведь нет ни опыта, ни соответствующего образования, ни особого таланта.

– О супер! Напиши обо мне. Творческие люди всегда понимают друг друга.

Секунд! Я покажу тебе свои работы! Чтобы ты понял.

Не давая, опомнится, Семен скатился вниз по лестнице.

Там слышались испанские выражения.