– У нас достаточно времени. Вряд ли туземцы бросятся в погоню. На кораблях мы неуязвимы.

– Нас можно сжечь, – Жуан кивнул в сторону открытого окна, где вдали на желтом песке зеленели пальмы. – Мы не знаем, какие тут индейцы, позволят ли починить корабли?

– Остров выглядит необитаемым, – произнес баск.

– Это тревожит меня. Если здесь есть дикари, то почему прячутся?

– Испугались, – предположил Хуан.

– Пока мы развлекались на Себу, весть о нас как о союзниках Хумабона разлетелась по архипелагу.

– Пошли людей на разведку, – посоветовал баск.

– Нет, – запротестовал Карвальо. – Только благодаря чуду нам удалось спастись. Я не желаю угодить в ловушку. Твои раны до сих пор кровоточат, – польстил товарищу.

– Из-за болезни я не участвовал в сражении на Мактане, – покраснел Хуан.

– Туземцы заманят нас в дебри и перебьют поодиночке, – продолжал Жуан. – Нельзя оставаться беспечными. Мы слишком дорого заплатили за глупости Фернандо и его шурина.

– О мертвых плохо не говорят, – напомнил баск.

Жуан осекся.

– Мы закончим их дело! – вдруг горячо воскликнул Карвальо. – Я прибыл вместе с ними в Испанию, дал клятву королю и выполню ее. Это мой священный долг! – объявил он, внимательно следя за Элькано.

Тот равнодушно разглядывал фрукты. За дверью послышались шаги. Она без стука распахнулась, в каюту вошел писарь.

– Жуан, – обратился Баррутиа к родственнику, – лодка с офицерами «Виктории» подплывает к «Тринидаду».

– В следующий раз не забудь постучать, – недовольно проворчал Карвальо. – Я беседую с капитаном «Консепсьона»!

– Простите, сеньор капитан-генерал, – стушевался писарь. – Я думал, вы пожелаете встретить их?

Карвальо нахмурился. Невысокого роста писарь с залысинами на лбу, бесцветными глазами и коротко стриженой бородой, послушно ждал. Баск впервые обратил на него внимание, смерил взглядом сутулую фигуру, заметил грубые короткие пальцы, глуповатую открытую улыбку на круглом лице.

– Я здесь приму офицеров, – решил командир.

Баррутиа радостно повернулся и быстро исчез, не закрыв за собою дверь. Разговор прервался. Собеседники прислушались к шуму волн за окном. Лодка мягко уткнулась в борт флагмана, раздались голоса моряков.

– Может, выйдем? – предложил Элькано, намереваясь подняться со стула.

Жуан жестом удержал его, пригласил принять участие в ожидаемом спектакле в качестве старого приятеля и сторонника. Тот понял, оба остались за столом.

Послышались шаги, скрип половиц. На пороге появился альгвасил Гонсало Гомес де Эспиноса в сопровождении нотариуса Мартина Мендеса и нескольких моряков с «Виктории». Гости вошли в каюту, заполнили свободное пространство, за ними теснились офицеры флагмана.

– Храни вас Господь и Дева Мария! – приветствовал капитанов Эспиноса.

Карвальо поднялся ему навстречу, баск лишь поклонился.

– Присаживайтесь, сеньоры, – по-хозяйски пригласил Жуан.

– Лучше подняться на палубу, – предложил из коридора Альбо. – В каюте не хватит места для всех.

– Правильно, – поддержали моряки, оказавшиеся без стульев, и начали выходить из каюты. Жуану пришлось последовать за ними.

На деке корабля под тентом расставили стулья, положили доски на бочки, соорудили подобие стола. Жуан умудрился поставить во главе его бархатное кресло, занять место председателя. Офицеры уселись за стол, сопровождавшие их помощники устроились за спинами. Впервые в совете участвовали боцманы, старшие канониры, прочие уважаемые люди, посланные командами вместо выбывших господ.

– Сегодня нам надо решить главный вопрос – куда плыть дальше? – торжественно провозгласил Карвальо.

В собрании возникло замешательство. Все ожидали выбора командующего, а им предложили обсудить путь к островам.

– Я полагаю, сначала нужно избрать из числа офицеров достойного преемника сеньора Магеллана, – мягко возразил севильский нотариус Мартин Мендес, представитель Касса де ла Контрасьон. – Господь не оставит душу покойного капитан-генерала без призрения, а тело без погребения! – заметил он, молитвенно складывая руки. – Ибо не было у Всевышнего более преданного раба.

Офицеры поднялись, помянули погибшего адмирала.

– У нас уже есть новый капитан-генерал, – прервал тишину Баррутиа, когда кормчие заняли места.

Все обернулись к Карвальо. Он опустил глаза, словно не кончил молитву.

– По закону флота, – вкрадчиво напомнил нотариус, – если нет высочайшего указания, вакантное место занимает второй по чину офицер. Таковым в настоящее время является сеньор Эспиноса. Не так ли, сеньор Карвальо?

Жуан пропустил вопрос.

– Правильно, – согласился писарь, – однако он не служит офицером флота. – Некоторые присутствующие удовлетворенно закивали головами. Баррутиа осмелел, продолжил более решительно: – Никто не сомневается в смелости и отваге главного альгвасила эскадры. Мы знаем его честность и порядочность, но позвольте, – развел руками писарь, – он несведущ в навигации! Наши прежние командиры служили кормчими и капитанами. Разве мы вправе нарушить традицию, выбрать командующим уважаемого человека, но не способного проложить курс кораблям?

– Правильно говорит, – поддержал Пунсороль. – Нас привел сюда Карвальо. Эспиноса служил ему помощником. Почему мы должны поставить полицейского выше кормчего?

– Для определения курса есть пилоты, – возразил Мартин. – Мы выбираем не главного кормчего вместо пропавшего Сан-Мартина, а командующего.

– Давайте изберем обоих! – предложили из задних рядов.

– Мы не орава смутьянов, – напыжился нотариус. – Мы обязаны соблюдать испанские законы. Я не понимаю, почему на совете говорит писарь, которому поручено вести протокол? – уколол он Баррутиа.

– Карвальо сам захватил власть, – заступился за нотариуса Мигель де Родос, боцман «Виктории». – Король назначил капитан-генералом Руя Фалейру, хотя астролог никогда не ступал на палубу корабля.

– Причем здесь знания навигации? – подняли головы сторонники альгвасила. – Кормчие укажут путь флотилии.

– Вы не на земле, а на воде, – не сдавались противники. – Только капитан будет настоящим командиром.

– Карвальо готовил суда с Магелланом!

– Гонсало убил изменника Мендосу, вернул «Викторию» капитан-генералу, закрывал его своим телом на Мактане!

– Чего вы спорите? Пусть оба командуют, – басил кто-то из-за спин моряков.

– Двоих нельзя. Передерутся.

– Мы уже присягали Барбосе с Серраном.

– Давайте назначим троих! По одному с каждого корабля!

– Хватит одного.

– Ты за кого?

– За Карвальо.

– А я за Эспиносу.

– Ну и дурак!

– Сам выжил из ума…

– Дай ему по роже, чтоб мозги ветром прочистило!

– Порко дио (свинья), чего он болтает?

– Шойзе, шойзе (дерьмо), верхплюхтет (бранное проклятие), – бормочет по-немецки Ганс Варг.

– Чего разорались? Пусть Элькано скажет, кого хотят на «Консепсьоне»?

– Зачем слушать «зачатника»? Он жил с Карвальо в одной каюте.

Страсти накалялись, мнения разделились поровну.

– И впрямь, чего мы спорим? – спокойно заявил Альбо, когда противники готовились пустить в ход кулаки. – Спросите Карвальо с Эспиносой: согласны они разделить власть или нет?

– Я же предлагал – обоих произвести в капитан-генералы! – удовлетворенно крякнул матрос.

– Как решите, так и будет! – уклончиво промолвил Жуан.

– Я согласен, – недовольно уступил Гонсало, уязвленный новым положением кормчего.

– Это нарушение законов! – скороговоркой выпалил нотариус.

– Цыц, чипа желена! (совсем грязное ругательство) – погрозили из команды флагмана.

– Раз они согласны, будем считать вопрос решенным! – провозгласил Франсиско и предложил представителям команд дать клятву верности командирам.

Кликнули отца Антония, присягнули на Библии, забыли обиды и потные, раскрасневшиеся уселись по местам. Как капитан флагмана и владелец регалий власти бывшего адмирала, Карвальо вел совет, удобно расположившись в кресле Магеллана.

Вопрос о курсе споров не вызвал. Единодушно сошлись на том, что следует начать поиски островов Пряностей, но не знали в какую сторону плыть. Серран с Барбосой не успели поделиться сведениями, полученными от мавра. Требовалось найти лоцманов и узнать дорогу.

– Наш корабль дал течь, нужна помощь, – напомнил Элькано Жуану.

– Сильно течет? – поинтересовался Альбо.

– Нет, но придется перетаскивать вещи, искать пробоину.

– Близится сезон дождей и бурь, – задумался Пунсороль. – У нас мало времени.

– Команды поредели, много больных, – заметил Мигель де Родос. – Мои парни с трудом справляются с парусами. Надо бросить обветшавшее судно.

– Как бросить? – опешил капитан «Консепсьона».

– Два прочных корабля с полными командами, лучше трех гнилых лазаретов, – объяснил боцман.

– Жуан, что он говорит? – растерялся Элькано.

Карвальо по привычке спрятал глаза в ожидании того, что скажут другие.

– Гонсало! – взмолился баск.

– Это вам решать, морякам, – спокойно произнес Эспиноса.

– У нас тоже сохранилась половина команды. Скоро будет некому тянуть канаты, – добавил Пунсороль.

– Наловим индейцев, научим ремеслу, – возразил баск.

– Из дикарей не сделать матросов, – заупрямился Пунсороль. – Мы пробовали. Они могут тянуть канаты, но не умеют крепить паруса, лазить по вантам, висеть на реях.

– Есть иной способ исправить положение? – альгвасил обратился к морякам.

– Корабль надо сжечь, – заявил Альбо. – Нам все равно рано или поздно придется уничтожить одну каравеллу.

Это был приговор. Карвальо поднял глаза, поглядел на приятеля, ставшего капитаном на одну ночь.

– Ты – моряк, Хуан, – молвил он. – Сам понимаешь: у нас нет сил и возможности спасти судно.

– Почему ты раньше не сказал об этом? – возмутился Элькано.

– Не успел, – без смущения ответил командир.

– Я не позволю погубить королевскую собственность, – звенящим от обиды голосом изрек баск.

Он выпрямился, встал на ноги.

– Не горячись, – удержал его Франсиско. – «Консепсьон» не дойдет до Испании. Вы потоните вместе с ним.

– Ганс, Хуан! – позвал Элькано товарищей с каравеллы, надеясь на их поддержку, но те молча смотрели на него.

– Сегодня начнем перевозить грузы, разбирать снаряжение, – постановил Карвальо. – Прикажи людям поровну перейти на корабли!

Второй командир согласно кивнул.