ГЛАВА 2. КОРЕННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ

Светлана вернулась в общежитие только утром. Вся в слезах и с кругами под глазами. Её почему-то «записали» в подруги Сергея. А тот причинил немало хлопот полицейским во время задержания. Физических. Плюс выяснилось, что наркотики Майклу передал именно он. Светлану всю ночь допрашивали, но она сначала билась в истерике, не понимая, что от неё хотят, потом отрубилась и несколько часов тупо смотрела перед собой, не реагируя ни на какие вопросы. Заставив где-то расписаться, полицейские отпустили её. В Универе, естественно, сразу всё узнали. Вокруг бедной первокурсницы стали сгущаться тучи.

Юля на следующий день после происшествия пошла на занятия и вела себя как ни в чём не бывало. Однако уже на второй паре она снова почувствовала странное влияние на ход своих мыслей. Какая-то неведомая сила толкала её обратно в общагу. Настойчиво и сильно.

В комнате была одна Светлана. Она лежала на кровати и тяжело дышала. Юля сразу, сходу сказала ей написать заявление на академический отпуск по беременности и популярно объяснила, зачем это надо. Но та уже и так всё знала. Она уже час провисела на телефоне с подружкой из деканата, и «Танечка, милая» дала ей понять, что за наркотики могут вышвырнуть без всяких разговоров. Второй созвон уже происходил в присутствии Юли. Секретарша Таня удивилась такой резкой перемене в поведении Светланы и сразу же поддержала её предложение. Более того, она даже согласилась ей помочь, и через день белокурая подружка Юли, распрощавшись со всеми обитателями общаги, села на поезд и благополучно покинула Москву. Как оказалось позже, это было даже к лучшему.

Проводив её, Юля долго стояла посреди маленькой, похожей на пенал комнаты и пыталась понять, что с ней происходит. Она явно думала, мозг думал, это ощущалось, однако сама она никак не могла понять, о чём. Вскоре всё стало на свои места, и в голове созрело вполне логичное решение: надо уходить. Пока руки быстро собирали вещи и писали заявление коменданту общежития, в голове всё время крутился вопрос, почему она раньше не была такой решительной и сообразительной. Ответа, увы, не было.

Вскоре все вещи были упакованы, оставалось только позвонить в деканат.

Таким образом Юлия Плугова к вечеру «освободила» второе свободное место в этой комнате. Её «побег» не вызвал ни малейшего интереса, потому что москвички часто так поступали. Считалось, что им трудно привыкнуть не только к новому быту, но и более простым, жёстким отношениям со своими сверстницами из других городов.

В это время на Третьей Фрунзенской, в доме на набережной, возле Министерства Обороны, жизнь текла своим чередом. Давно не общающиеся между собой соседи жили за толстыми металлическими дверями в спокойном беспечном одиночестве, и только в одной квартире всё ещё оставалась старая деревянная дверь с высокими створками. Здесь проживал профессор Абрикосов, которому уже давно не было дела до новомодных ремонтов и улучшений. В тот злополучный вечер он один из немногих слушал по телевизору сообщение о столкновении галактик в глубинах Вселенной. А на следующий день всё изменилось.

Дерзкий звонок зазвонил так громко и непривычно заливисто, что заставил его вздрогнуть. Лежавшая на краю стола ручка упала на шелушащийся, пошарпанный паркет, и спавший в кресле кот лениво приоткрыл один глаз, реагируя на непривычный звук. Серей Федорович зажмурился и потёр глаза кулаками. Может, послышалось? Нет, звонок повторился. На этот раз он звучал чуть дольше, чем в первый раз. Кто бы это мог быть? Любопытство учёного взяло верх: он встал и, кряхтя, направился к двери. Внизу спины, возле копчика, снова возникла ноющая боль. Сколько раз он уже давал себе слово вставать со стула раз в час и делать упражнения! «Сейчас надо будет сделать… надо будет обязательно сделать», еле слышно пробормотал он.

Большая высокая дверь со скрипом открылась, и на пороге показалась фигура девушки. С небольшим чемоданом и двумя сумками. Он присмотрелся и остолбенел. Не может быть!

– Юля?! Но ты же… – Сергей Фёдорович смутился, не зная, как закончить предложение. С его стороны напоминать об общежитии было немного неприлично. Это выглядело бы назидательно и даже унизительно после долгих уговоров, которые они вели с её родителями год назад. Тогда Юля наотрез отказалась. Они её понимали. Да, причиной был возраст, мама и папа видели, что ей вожжа под хвост попала, как раньше говорила бабушка, но теперь… Что же случилось теперь?

Юля быстро шагнула вперёд и сразу взяла инициативу в свои руки.

– Я решила пожить у тебя. Ты – прав. Вы все – правы. Как всегда. Не улыбайся. Я – не такая опытная и взрослая, как ты. И папа с мамой – тоже. Вы все были правы. Но по крайней мере я попробовала. Хоть что-то. Согласись!

– … и опыт, друг ошибок трудных, – стараясь не слишком показывать свою радость, вздохнул Сергей Фёдорович. – Родители будут рады, когда узнают. Надо будет им позвонить.

– Завтра. Сегодня уже поздно. У них – плюс четыре часа. Спят, наверное.

– Ах, да, совсем забыл.

– Ну вот и отлично! Я написала заявление коменданту. В деканате всё решу завтра. Звонила им. По хозчасти там тоже нормальная женщина. Так что тебе волноваться не стоит. Да, кстати, – Юля изобразила на лице самую милую улыбку, какую только могла, – мы можем как-то не светиться и не говорить, что ты – мой дедушка? А? – она вопросительно приподняла брови и замерла в ожидании. – Я имею в виду, в универе.

– Юлечка, конечно! Э-э… это точно ты? Не узнаю тебя. Ты ведь… никогда такой не была. Такой… как бы это сказать?

– Самостоятельной? – хмыкнула она в ответ, чувствуя, что движется в правильном направлении. Надо было избежать ненужных вопросов. Но и слишком чёрствой тоже нельзя было оставаться. Она обняла дедушку за шею и погладила по сутулой спине.

– Всё нормально? Точно ничего не случилось? – ещё раз осторожно поинтересовался Сергей Фёдорович. Напряжение в его словах говорило, что он просто хочет, чтобы его успокоили, и Юля честно призналась, что не может больше учиться в общаге, что там бардак и если так пойдёт дальше, то к третьему курсу она просто «сольётся».

– Ты же сам говорил, что я ничего не буду знать. Говорил?

– Э-э, ну да…

– «Алё, я – выпускница МГУ. Я работаю в „Пятёрочке“! Свободная касса!» Помнишь?, – с улыбкой закончила она.

– Ну ладно, ладно. А твоя подружка? Рыжая такая пампушечка? Не помню как её…

– А-а… Света? Ну она перекрасилась уже давно. Это тогда на рыжей была. Сейчас – блондинка. Она… она решила взять академку. Проблемка небольшая. У неё, кажется, будет ребёнок. Вот. Решила поехать домой.

– Как это «кажется, будет ребёнок»? – с педагогическим возмущением перебил её дед. Разум учёного не мог смириться с такой свободой формулировки. – Это же не гипотеза! И даже не концепция! Это, если уж так говорить, научным языком, самая что ни на есть настоящая теория!

– Ну прости, ошиблась, – усмехнулась Юля. – Да, это – теория с математическим обоснованием и формулами-доказательствами основных законов.

– Ну да! А как иначе?! Не может ведь ребёнок исчезнуть! Разве что… ну искусственное прерывание… – замялся седовласый профессор.

– Не, не, не волнуйся. Всё – норм! Решили родить, жить там, потом восстановиться и дальше учиться. Короче, стандартная история. Ну первый раз. Ты же знаешь. В Универе столько лет!

– Да, да, конечно. Это – нормально. Для этого и существует процедура академического отпуска, так сказать, – дальше Сергей Фёдорович ещё долго что-то объяснял ей, искренне веря, что внучка слушает и ей интересно, пока вдруг какая-то идея не заставила его остановиться и посмотреть на неё совсем другим взглядом. – Ты даже утром будешь сама ездить? – неожиданно спросил он.

– И даже вечером буду одна возвращаться! – со смехом в тон ему ответила Юля. – Всё! Слышишь! Всё-о-о-о! Учиться надо. Осталось три года. С хвостиком. Это же совсем ничего! А мы до сих пор к вышке и физике не приступали. Надо самой навёрстывать. А то, говорят, в конце третьего курса уже начинают заваливать. Такие задания, что можно не сдать. Топят, и всё! Специально засаживают! Но я так не думаю. Вряд ли за взятку будут занижать.

– Нет, нет, ну что ты! У нас такого нет. Ты же меня знаешь. Я врать не буду. У нас весь профессорско-преподавательский состав…

– …кристально честен и полностью неподкупен! – закончила за него Юля. Она уже перенесла все вещи в небольшую комнату, которая раньше принадлежала бабушке, и теперь распаковывала чемодан.

– Да, так и есть. И не шути с этим. Это, знаешь ли, не шуточки. Если тебе что-то известно, то лучше сразу скажи мне…

– Деда, мне бы в ванную сейчас. Но это не по твоей части. С этим я справлюсь. А вот от тебя нужен список литературы по молекулярной физике, потом – по теории колебаний и волн, квантовой механике. По электродинамике мы с тобой уточним потом, за чаем. Надо будет разобраться с полем движущегося заряда и электромагнитными явлениями. Ни черта не помню. Есть подозрение, что это как-то связано с гравитацией и другими полями, – пробормотала Юля, доставая небольшой несессер с косметикой.

– Что? – Сергей Фёдорович приподнял очки на лоб и выпучил глаза, как будто у него в голове разорвалась атомная бомба. – Юлечка, это точно ты? Ну-ка посмотри на меня! – требовательно произнёс он. Она подняла взгляд и расхохоталась.

– Ты что? Всё в порядке. Ты же сам мне всё это рассказывал. Год назад. Здесь. Забыл? Отец тоже с этой гравитацией весь мозг на даче вынул, когда они с мамой там работали.

– Этого… не может быть… С тобой точно всё в порядке? Ты, ты… не заболела? – не веря своим ушам, спросил профессор.

– Деда, ну не будь занудой! Кто-то же должен продолжать научные традиции в этой семье? Кто так говорил? А? Бабуля. Помнишь? Всё время напоминала тебе. Вот я и буду это делать. Ты – не против? – и она снова рассмеялась, обняв опешившего профессора за плечи. – Ну прекрати так на меня смотреть! Это же программа курса. Ничего тут такого нет… такого… сверхъестественного.

– Но для этого нужен соответствующий математический аппарат, – уже более покладисто добавил Сергей Фёдорович.

– Вот мы его и нагоним. Вместе. По вечерам. Будешь подсказывать. В библиотеку ходить сейчас уже не надо. Я все твои книги скачаю. Ты только помоги мне выбрать. Потому что читать всё подряд— это полный зашквар.

– Что?

– Не комильфо, как ты любишь говорить. И даже не Вивальди.

– А-а, понятно. Но без базы не обойтись. Хотя ты права. Вот, когда я готовился к кандидатской, отобрать нужную литературу тоже было непросто. Очень даже непросто! И я благодарен академику Аверьянову, что он помог мне… Стой! Ты не кандидатскую, случайно, хочешь защищать?

– Ты меня раскусил! – хитро прищурившись, ответила Юля. Она вдруг почувствовала какое-то внутреннее одобрение этой мысли. Сердце забилось чаще и в голове появилась приятная эйфория.

– Какая тема? Ну давай, говори! – потребовал он, сразу превратившись из эмоционального дедушки в требовательного учёного.

– Ты мне сначала определение электричества дай. Помнишь, как в школе мучил? Объясни да объясни своими словами! Вот теперь ты мне объясни, что это такое, тогда скажу! – ответила она, изображая хитрую интриганку. При этом Юля высунула язык, кривляясь как ребёнок. Однако это не вызвало никакой ответной реакции. Всё, что касалось науки, было для Сергея Фёдоровича свято. – Только не начинай с того, что это – совокупность явлений, ладно? – Юля пригвоздила его этим своим напоминанием из детства, потому что он всё время говорил ей именно эти слова.

– Ну ты знаешь, это до сих пор… природа электричества ясна, но есть некоторые моменты. Это – общее определение, как медицина, которая не является наукой, в то время как анатомия является.

– Вот видишь! А бабушка тебе говорила, не мучай ребёнка. Теперь я выросла и буду мучить тебя! Ладно, не делай такое лицо. Скажу и без определений. Я хочу разобраться с природой электрона и его электромагнитным полем. Не может он быть частицей. Если у него ускорение возрастает, то это противоречит закону сохранения энергии. Ты сам говорил, что его конечную массу компенсирует что-то другое…

– Э-э… бесконечная отрицательная масса другого происхождения, – пробормотал профессор.

– Слова, слова. Условности, – с видом знатока заключила Юля. – Должно быть что-то реальное и существующее повсюду. Есть идея, что это может быть поле. Или пересечение полей.

– Ну чушь какая! Он же тормозится собственным излучением в процессе взаимодействия со своим электромагнитным полем! Тут ты неправа. Это же не теннисный мячик.

– Может быть, сам электрон – это поле или точка пересечения полей?

– Нет, нет, нет! Это – невозможно. Чушь! Ты понимаешь, для этого должно отсутствовать его взаимодействие с протоном… – голос профессора ещё долго доносился из коридора, а потом перекочевал на кухню. Однако Юля уже ушла в ванную, предоставив его самому себе. Надо было дать дедушке выговориться, хотя после этого на её долю всё равно осталось бы ещё немало рассуждений, которые пришлось бы выслушивать и обязательно соглашаться.

Когда через час Юля вышла из ванной, Сергей Фёдорович уже готов был обрушить на неё целый вал доказательств, выстроенных в логическую цепочку взаимосвязанных рассуждений. Однако то, что он увидел, повергло его в очередной эмоциональный шок. Перед ним стояла стройная девушка с короткими чёрными волосами. Обрезанными по плечи. Это было каре. Цвет волос был неестественно чёрный. Значит, успела покрасить. Старый халат скрывал фигуру Юли, но лицо, её лицо! Она надела старые большие очки, которые изменили его до неузнаваемости, и, судя по довольной улыбке, именно этого эффекта и добивалась.

– Ну как? На кого я похожа? – с улыбкой спросила она.

– На черепаху Тортиллу! В парике! Только Катя Зелёная даже в парике была лучше. Фу, ужас какой!

– Кавказская пленница, не угадал.

– Что ты, что ты. Варлей была просто ангел. Я её так обожал! Хотя причёска… похожа, похожа.

– Старалась.

– Но вот очки… Это что-то… э-э… хотя и бабушкины, но…

– Ну да, ты прав, очки немного всё портят. Но можно ведь другие взять? – Юля поняла, что этот аксессуар действительно не подходит и сразу решила приобрести новые на следующий день, с прозрачными стёклами, чтобы обязательно закрывали брови. Тогда контуры глаз будут выглядеть более расплывчато и полностью потеряются на фоне того невзрачного пятна, в которое превратится её лицо. Без бровей оно представляло собой тусклую маску с точками сереньких глаз. А если ещё не красить ресницы, то вообще получалась «бледная моль». Чёрное каре, как угольная рамка, должно было притягивать взгляд, не давая сконцентрироваться на глазах.

Юля осталась довольна. Она покрутилась несколько раз перед большим старым зеркалом в коридоре и повернулась к деду. Тот всё это время с удивлением наблюдал за ней, чувствуя, что внучка явно что-то не договаривает. Юля увидела это и поспешила развеять его сомнения:

– Ну не смотри ты так! Просто не хочу, чтобы меня узнавали. Да, можешь думать всё что угодно, но есть человек, который мне небезразличен. Я не хочу с ним встречаться. И не хочу, чтобы он видел меня. Понимаешь? – по-детски выпятив нижнюю губу, сообщила она. Так обычно делала Светлана, когда хотела оправдаться или сообщить какую-нибудь неприятную новость.

– Я так и думал, – со вздохом облегчения произнёс Сергей Фёдорович, сразу вынеся единственный возможный в этом случае вердикт: – Любовь. Ну тут уж ничего не попишешь. Возраст. Да… завидую. Игры, игрульки, заигрывания и притворства, – он махнул рукой и покачал головой.

– Деда, но ты про книги не забывай! – раздался сзади игривый голос «маленькой шалуньи», как он называл про себя внучку. Такое несоответствие эмоционального состояния, свойственного любви, и исследовательской сосредоточенности, требующей полной концентрации и хладнокровия, не смутило его. И то, и другое в парадигме оценочных суждений пожилого профессора относилось к крайне положительным проявлениям человеческого характера и не противоречило друг другу. Даже, скорее, дополняло. Хотя в жизни на самом деле всё было совсем по-другому.

Прошли три года. Юля училась «не на живую, а мёртвую», как говорила когда-то её бабушка, и Серей Фёдорович Абрикосов ни за что бы не вспомнил об этом разговоре, если бы не один странный случай. Сам по себе случай был даже не странный, а грандиозно-невероятный, но последовавшие за этим события – ещё более удивительными.

Дело было в том, что Комитет по развитию науки при Минобре организовал конкурс, который инициировали НАСА и Роскосмос. Ещё год назад это были всего лишь слухи, но уже в январе всё закрутилось с такой скоростью, что быстро дошло до реализации. Вскоре должен был состояться финал. Победитель получал возможность полететь в космос в качестве первого студента-туриста. Это было действительно круто, и когда об этом наконец официально объявили на всех кафедрах, одной из первых заявку на участие подала именно Юля, его внучка. Но об этом никто не знал.

Вечером, когда она сообщила об этом, Сергей Фёдорович резонно задал вопрос, потянет ли она и зачем ей это всё нужно. Ответ поверг его в шок.