Беременность

Когда молодая незамужняя девушка Валя, двадцати одного года от роду, забеременела, то её мать – Феодосия Дмитриевна, узнав о положении дочери, очень жёстко отреагировала на это известие. Можно только представить себе, что пережила Валентина, для которой родители были самым непререкаемым авторитетом. Особенно мать – Феодосия Дмитриевна, ради которой Валентина готова была пожертвовать всем.

А характер её мамы был такой, что лучше уж разбежаться и попытаться разбить лбом стену (по крайней мере, это может привести хоть к какому-то результату!), чем заставить Феодосию изменить её волю. Настоящий несгибаемый характер, твёрже гранита и крепче стали – принципиальный и не принимающий извинений.

Вот, как пример, случай, который подчёркивает, какой была Феодосия Дмитриевна. Валя, в детстве, бегая со своей подружкой Валькой Альковой по угольной базе, которая располагалась за забором её дома, оказалась у столовой, где обедали речники. Сразу после войны, туда приводили обедать и немецких военнопленных, работавших в Шилове в соответствии с лозунгом: «Отстроим всё, что мы разрушили!». Увидев двух маленьких чумазых девчушек в простеньких ситцевых платьицах и разбитых сандалиях, один из немцев, видимо из жалости, дал девчонкам буханку хлеба. Валя принесла хлеб домой.

– Мам, я хлеб принесла!

– Откуда? Я не говорила, что надо было хлеба купить, – удивлённо спросила Феодосия Дмитриевна.

– А это нам немцы пленные дали.

– Что!?

– Немцы там… у водной столовой, – начала неуверенно говорить Валентина.

– Выброси сейчас же!

– Мама, но это же хлеб!

– Всё равно – выкини! Вон – пойди свиньям брось, пусть едят! И никогда, Валечка, никогда не бери ничего у этих фашистов. Они из людей мыло делали, а ты у них из рук еду берёшь!

Валентина никогда не видела, чтобы мать была так категорична по отношению к хлебу. Но два раза для неё не надо было повторять. Она поняла, что брать хлеб у врага нельзя, даже если он и пленный.

– Хорошо, мам, пойду, покрошу поросятам…

Или, ещё, к примеру – Валя, будучи первоклашкой, пошла к однокласснице, которая пригласила её позаниматься уроками. А мать той девочки, обнаружила, что у неё из кошелька пропал рубль. Куда он делся – неизвестно, но обвинили, конечно же, гостью. Валентина, пришла домой вся в слезах, а Феодосия, спросила:

– Ты брала?

– Нет!

– Поклянись моей жизнью!

– Мама, клянусь, я не брала!

Феодосия Дмитриевна пошла и высказала матери одноклассницы всё, что о ней думает, сделав акцент на том, что дочь у них ничего не брала и не могла взять. Не забыв указать, что все дети Феодосии Дмитриевны никогда не заглядывались на чужое, и воров в их роду не было от века. Что там ещё было сказано, не важно. Но эта женщина попала в такую немилость, что Феодосия впоследствии на неё даже не смотрела, хотя та всегда первая здоровалась и всячески пыталась примириться.

Это непрощение она пронесла через всю жизнь. И даже на похоронах Феодосии Дмитриевны, эта женщина стояла у гроба и слёзно молила: «Феня, прости меня, грешную! Прости за тот рубль, чтобы он пропал пропадом, прости за обиду, что тебе нанесла»… А простила Феодосия её или нет – одному Богу известно.

Вот такой был характер у Валиной мамы.

Валентина поняла, что беременна, учась на втором курсе Индустриального техникума в Касимове. Какие сложности в отношениях возникли у неё с парнем по имени Василий, история умалчивает, но факт остаётся фактом – создать семью у них не получилось. И хотя он жил в Ибреди, соседней с Шиловом деревне, Валентина не сказала ему, что ждёт ребёнка. После размолвки, он навсегда канул в Лету, а Валя, бросив техникум, вернулась домой, где её ждал очень суровый приём.

Встал вопрос: что делать с ребёнком? Валентина, пыталась объяснить матери, что сама не понимает, как всё случилось, и что она была против близости, и что с его стороны была не только настойчивость, но и сила. Однако, мать категорически не принимала Валины объяснения и доводы. Оно и понятно. Такой позор перед соседями и знакомыми – дочь «в подоле принесла». На тебе, мама, подарок от любимой доченьки! Это и в наше время не особо приветствуется, а в те годы, вовсе было чуть ли не преступлением. Прощения, которого ждала Валентина, не предвиделось и единственным выходом, казалось, был аборт, чем рождение внебрачного ребёнка…

Рождение первенца

Валя страдала от сомнений и колебалась в принятии какого-либо решения. И когда житейская рациональность подтолкнула её к ещё худшему поступку, чем родить ребёнка без отца, на жизненном пути Валентины появился человек, повлиявший на её дальнейшую судьбу. Это была Феня- староверка.

А «староверкой» её звали потому, что она была из семьи староверов, которые своим появлением обязаны были трагическому событию в истории России – Расколе Русской Православной Церкви. В семнадцатом веке царь Алексей Михайлович и патриарх Никон провели церковную реформу. Она началась с незначительных изменений – перемены в сложении пальцев. При крёстном знамении пальцы стали складывать не двухперстно, а трёхперстно. Отменили также земные поклоны. Но позже реформа затронула все стороны Богослужения, включая изменения канонических правил и традиций. Со временем стало понятно, что часть русских христиан увидело в ней попытку изменения самого вероучения, которое веками излагалось на Руси.

Стали говорить, что до реформы была одна вера, а после – уже другая. Так появилось понятие «старая вера». А людей, исповедующих её, стали называть «староверы» или «старообрядцы». Принявших же реформу стали называть «нововеры», но это определение надолго не прижилось в обществе, а термин «староверы» существует и сейчас.

В Шилове жила семья таких староверов. Валина знакомая Феодосия была из этой семьи (имя её, по иронии судьбы, было такое же, как и у матери Валентины) нашла разумные слова в разговоре, которые запомнились Вале на всю жизнь. А главным и решающим аргументом Фени стал тот, что делать аборт – это самый большой грех:

– Валя, не делай этого. Будешь жалеть об этом всю жизнь. Лучше рожай Валюша. Это будет тебе ребёнок от Бога!

Именно так! Ребёнок от Бога! И это утвердило Валентину в решении рожать, дать жизнь ребёнку, несмотря ни на какие последствия. И, возможно, был какой-то символизм в том, что староверка, убедившая Валентину рожать, носила имя Феодосия, что в переводе с древнегреческого Θεοδοσία – означало «Богом данная».

Роды в шиловской больнице принимала Мария Герасимовна. Она была уже немолодой опытной акушеркой, и через её руки прошло несколько поколений шиловских детей. Стоит сказать, что и третьего ребёнка – девочку, Валентина рожала также в Шилове. И, конечно же, акушеркой была легендарная и незабвенная Мария Герасимовна…

После успешных родов, в семь тридцать утра, шестнадцатого февраля тысяча девятьсот шестьдесят первого года, на свет появился мальчик. Но с новорождённым сыном Валентины случилась беда. Через несколько дней у него началось заражение крови. Как объясняли врачи, это была стафилококковая инфекция. Руки у ребёнка распухли и образовали гнойные очаги. Это была безнадёжная ситуация, к тому же, незадолго до этого случая, с точно такими же симптомами болезни умерла новорождённая девочка. Врачи ничего не смогли поделать, пытаясь спасти ей жизнь…

Валентина, плакала, не в силах видеть страдания своего малыша, и тогда доктор предложил ей пойти на риск – немедленно провести мальчику операцию хирургом шиловской больницы. Попытаться спасти младенца и сохранить ему жизнь. Выбора не оставалось – тянуть с решением было нельзя, и Валя согласилась. Хирург провёл операцию успешно – он сделал всё что мог и, наверное, даже сверх того.

Валентина ждала в палате. Через несколько часов ей привезли прооперированного ребёнка. Из-за того, что мальчику было всего две недели от роду, операцию делали без наркоза – резали по живому, не обращая внимания на крики младенца. Когда малыша отдали матери, он плакал, но голоса у него не было – вместо звуков рыдания ребёнок просто выдыхал с шумом воздух. Голосовые связки были сорваны. Врач-хирург подошёл к Вале и сказал:

– Валечка, мы сделали всё возможное. Больше от нас ничего не зависит. Если твой сын в ближайшие двое суток не умрёт, то есть вероятность, что он сможет выжить. Всё теперь зависит от Бога. Молись за его жизнь. А там как решит Господь…

Вот так Валентина с сыном остались ждать исхода фатального испытания. И оно завершилось выздоровлением малыша. Молитвы были услышаны, и судьба предоставила новому родившемуся человечку возможность жить на этом прекрасном белом свете.

Отъезд

И всё бы хорошо, но Валентина по приезду из роддома, встретила прежнее холодное отношение со стороны матери. Даже, можно сказать, ледяное. Внука Феодосия Дмитриевна признавать не хотела. Подсказать или помочь Вале что-то с малышом тоже. Такое отношение к себе и ребёнку принять Валентине было невозможно, тем более что авторитет матери для неё был таким огромным, что если и сравнивать, то, пожалуй, только в эквиваленте к святым на иконах.

Конфликт довёл два характера до неразрешимой ситуации и Валентина, схватив ребёнка, побежала к дальнему лесу у железной дороги. От обиды и нервного срыва сознание помутилось. И теперь одна мысль билась в её голове – покончить со всем этим раз и навсегда. Перебежав через поле, Валентина добралась до железнодорожной насыпи, высотой пару метров. Это была железная дорога, связывающая Москву с Казанью.

Прижимая к сердцу ребёнка, Валя забралась на верх насыпи и присела на рельсы. Рыдая, она смотрела вдаль, где железнодорожные пути сходились в одну точку. Теперь осталось только дождаться поезда. Жизнь казалась безнадёжной и в мыслях Валюша уже видела, как кинется с малышом под колёса…

Но жизнь молодой мамы была спасена благодаря неизвестной бабушке, которая шла вдоль леса. Увидев на верху насыпи рыдающую девушку с ребёнком, она поспешила к ней, предчувствую недоброе. И не ошиблась. Забравшись к Валентине, она спросила:

– Дочка, ты чего плачешь? Успокойся. Вот видишь, и маленький тоже закапризничал. Наверное, есть хочет. А что ты сидишь на рельсах? Вставай, пошли вниз, а то скоро поезд будет ехать!

– Я никуда не пойду. Я жить не хочу!

– Нельзя так говорить, дочка, Бога прогневишь! У тебя вот ребёнок, тебе его растить надо, на ноги поднимать. А ты такое говоришь. Давай спустимся вниз, расскажешь, что с тобой случилось, а я тебе может чего и подскажу. Домой тебя отведу.

– Нет у меня теперь дома! И некуда мне идти!

– Ничего, у меня пока поживёшь! Тебе вот ребёночка надо перепеленать. Пошли вниз, дочка.

Участливые слова подействовали умиротворяюще. Валентина начала успокаиваться и остывать от своего необдуманного поступка. Постепенно к ней начал возвращаться здравый рассудок, и она послушалась слов незнакомой пожилой женщины.

– Да-да, надо перепеленать моего сыночка, – всхлипывая, сказала Валя.

Бабушка помогла ей встать и спуститься с железнодорожной насыпи. Так судьба снова проявила к Валентине милосердие в образе бабушки-незнакомки…

Рассказав однажды эту историю своему уже взрослому сыну, Валентина была удивлена его вопросом:

– Мам, а когда ты хотела под поезд кинуться, почему у меня не спросила – хочу ли я этого?

– Ты ещё маленький был, не разговаривал, – со святой искренностью ответила она.

– Значит, тогда надо было дождаться, чтобы я подрос, научился говорить, а после уже спросить – хочу ли я лечь на рельсы? – эта слова были сказаны с ироничным укором и в юмористической манере, но с серьёзным смыслом. Сын словно пытался вернуться в прошлое и отговорить Валентину от того поступка, которого, слава Богу, не случилось. Защитить ту её прожитую жизнь, которая уже не нуждалась ни в каких спасителях…

После возвращения домой, Валентина с порога поняла – матери что-то известно о её необдуманном поступке, тем более, что в небольшом посёлке такие новости распространяются очень быстро… Было видно, что она изменила к дочери отношение. Пока Валентина отсутствовала Феодосия Дмитриевна и сама себя корила за свой жёсткий характер. А особенно за те обидные слова, которые она высказала вслед уходящей Валентины – может быть и справедливые, но ничего не меняющие в жизни дочери. К Феодосии пришло понимание, что конфликт может закончиться трагедией и грех этот ляжет на её плечи…

Когда Валентина вошла в комнату с каменным лицом, Феодосия сердцем почуяла, что дочь пережила серьёзное потрясение и дальнейшее наказание её посчитала чрезмерным. Феодосия Дмитриевна, по-житейски рассудив, простила дочь, приняв с неизбежностью факт того, что раз такое случилось, то так тому и быть. Ребёнка надо растить, а что скажут люди, её теперь не волновало. Кто поймёт – промолчит, а кто осудит – то, как говорится: «На всякий роток не накинешь платок!»

Время шло… Рождение ребёнка требовало регистрации в ЗАГСе, а так как по закону все даты для этой процедуры были уже просрочены, Валентину предупредили о безотлагательном исполнении этой формальности. Малыша в семье все уже давно звали Ванечкой, и вопрос о другом имени даже не возникал. Иван – традиционное русское имя, да что там русское, бери выше – вселенское! Поди посчитай, сколько их, Иванов, по всему миру. А если бы всё сложилось у Валентины с отцом ребёнка, то был бы сын тогда Иван Васильевич. Прямо тёзка царя Ивана Грозного. Но вот, однако, не сложилось…

Отец Валентины, Яков Петрович, спросил:

– Дочка, может мне с тобой пойти?

– Не надо, папаня, я сама схожу.

Валентина пошла в ЗАГС, а потом случилось то, чего она сама себе не могла объяснить всю жизнь. Придя в бюро ЗАГСа, она на вопрос секретаря как имя ребёнка, ответила:

– Игорь.

– Какое имя? – переспросила секретарь, заметив неуверенный ответ.

– Игорь, Игорёк, – с улыбкой ответила Валя.

Через много лет Валентина говорила: «Не могу понять, почему я тебя Игорем назвала? Я ведь шла тебя Ваней записать… Я такого имени-то и не знала раньше – Игорь. Так слышала раз, но оно мне особо и не запомнилось».

На что Игорь отвечал:

– Мама, это не ты так меня назвала. Это Господь Бог указал тебе моё имя. А имя, как известно, влияет на судьбу. И накладывает на человека черты характера того святого, в честь которого он назван. И я говорю тебе большое спасибо за имя, которым ты меня назвала, ведь оно мне и самому нравиться. А главное, что оно не имеет уничижительной или пренебрежительной производной формы. Вот, например, Иван. А можно крикнуть со злостью – Ванька! А попробуй так Игоря назвать? Не получится – только Игорёк или Игорёчек…

Вернувшись домой со свидетельством о рождении, Валентина положила сына на кровать. В комнату вошли мать и отец.

– Ну как там наш Ванечка? – спросил Яков Петрович.

– Не Ванечка, папаня…

– А кто? – удивлённо произнёс отец.

– Игорь.

– Как Игорь? Так ты же хотела его Иваном назвать?

– Хотела… А вот назвала Игорем. И в Свидетельство ЗАГСа записали Игорь.

Неожиданно Валентину поддержала мать:

– А что? Хорошее имя! В нашем роду Игорей никогда не было. Пусть растёт Игорёк на радость всем.

– А на чью фамилию записала? – спросил отец.

– На нашу, папаня. Пусть будет Игорь Благодёров…

Отец Вали смотрел на внука с улыбкой, долго вглядывался в черты лица, потом вдруг стал серьёзным и сказал: