Глава I. Айсуна Денисова.

Готфрид ушёл в омут серой тоски, наверное, сильнее, чем Берёзов. Он уже привык жить жизнью, отличной от той, что есть у обычного человека, поэтому возвращение в обыденность для него было особенно болезненно. И так, после случившегося прошло уже три месяца. Но вопреки его ожиданиям, ничего не поменялось. Денису уже начало казаться, что всё останется неизменным до самой смерти. Его депрессия превратилась в петлю, что неуклонно тащила под откос его душевное состояние. К сожалению, в тот момент рядом с ним не было человека, который бы отвлек его от мрачных мыслей. Дело в том, что он и раньше, как известно, не был сверхуспешным в связях с женским полом, а после прерванной связи с потусторонним, дела стали хуже. Готфрид никак не мог найти себе пару, словно кто-то специально пошептал на неудачу. Для него было непонятно и приводило в крайнее неудовольствие наблюдаемый воочию факт, что даже уличные шаромыги плотно гуляли с завидными девахами, а у Дениса, человека особой сборки, была, при всех его стараниях, лишь блоха на аркане. К сожалению он не обладал харизмой уличных чувачков, у которых весь интеллект, особенно под пивом, уходил именно на эту черту характера. А Денис, напротив, был хоть и норовистым, но с холодным умом парнем. Во многом, именно это своеобразие являлось, главным препятствием в его амурных делах.

«А жаль, что всё не наоборот, – философски рассуждал Готфрид. – С этого и начинаются многие беды, когда глупые тёлки выбирают козлов, которые прыгать и блеять умеют, а не надёжных людей, что лишнего не звиздят и дело знают». При этом Денис старался не вспоминать, что влечение к женщинам и мужская сила проявились у него феноменально рано, наверно лет в пять. И всё это добро Денис держал под спудом до удачного момента, считая по старой традиции, что эту дефиницию, как нижнее бельё, надо всегда иметь, но не всем показывать. Однако скрытый и нереализованный потенциал настойчиво просился наружу, доставляя хозяину почти физическую боль. «Как бы не сдохнуть с таким успехом», – поёживался Готфрид, чувствуя, что его, словно специально, доводят до какого-то края.

В разгар подобной жизни Денис узнал, что с серпентологом Арсланом Валлеевым, к которому он захаживал с Тимеем, случилось несчастье. После развода с женой Валеев, страдавший бессонницей, не выспавшись, работая со змеями, упустил одну из них, получив последний поцелуй в своей жизни в незащищённую руку. На похоронах говорили, что не та змея, что кусает, а та, что убивает. Его змеёй была его бывшая Катя, а сестра Арслана пообещала, что она продолжит его дело, тем более что это приносило неплохой доход.

Возвращаясь домой под вечер с проводов друга семьи в последний путь, внуренне опустошённый, Руслан зашёл за какой-то мелочью к знакомым, а затем, чтобы развеяться, направился к своему дому пешком. Пока он шёл, уже спустились сумерки, и, проходя мимо от расположенного недалеко от дома ресторанчика, стал свидетелем, как оттуда вышли кучкой люди и под фейерверк, хлопая, скандировали «Поздравляем, поздравляем!» паре молодожёнов. «Свадьбы, похороны, – наблюдая эту сцену, с меланхолией подумал Денис. – Это, конечно, хорошо, но главное, чтобы потом кого-то не похоронили после развода».

И пройдя ещё ровно семь, как дни недели, шагов, Готфрид вдруг вновь ощутил то состояние, с которого начинались все его видения. На его персону как будто сразу с четырёх сторон накатились волны и начали вращаться вокруг, как водоворот, проникая в него и выплескиваясь через глаза внутренним огнём, сквозь который ничего не было видно. Денис продолжал путь к себе почти на ощупь, чувствуя, что его тело начинает напоминать доменную печь. Теряясь в догадках, почему это происходит и чем закончится, наш герой по пути наткнулся на расположенные рядом с дорогой сложенные в небольшой штабель силикатные кирпичи, которые превратились для него в лестницу из грубых камней, ступив на которые, он пошёл вверх. И этот путь вел его на вершину средневековой крепостной башни. Но чем дальше и вверх он продвигался, тем выше и шире она становилась, словно вавилонский зиккурат. Когда Готфрид, преодолев путь вокруг четырёхугольной громадины, достиг вершины, то вместо ожидаемой ровной площадки с флагштоком он увидел, наоборот, уходящую спиралью вниз воронку, у которой не видно было дна. «Это что – пример высокой глубины такой?» – пришла в этот момент к нему мысль. И тут же заметил на фоне красного заката на краю башни сине-голубое вытянутое, как широкое веретено, свечение, и он догадался, кто пожаловал ему в гости. Сразу после этого сознание Дениса вернулось обратно на дорогу. А возле своего подъезда, войдя в круг света от уличного фонаря, Готфрид опять столкнулся с Чёрным незнакомцем, который предстал перед ним уже в обличье весьма представительного с открытым лицом улыбающегося господина. Он был одет в дорогое чёрное пальто, накинутое поверх белой рубашки с золотыми узорчатыми пуговицами. Всё это вместе с приятным голосом и хорошими манерами внушало расположение к его личности.

– Какая радость, что я тебя увидел, Денис, – дружелюбно улыбнувшись, поприветствовал он Готфрида. – А то заждались тебя здесь. И желаю сказать, чтобы между нами не было обид, твою храбрость и упорство знают многие, даже те, кого ты друзьями не считаешь! Но это зря, поверь, я просто хочу, чтобы между нами сохранились хорошие отношения и больше ничего! Кстати, ты точно был бы не против узнать, кто я и как моё имя. Отвечу, что многие умники из числа людей давали мне разные смешные обозначения и говорили, что я князь тьмы. – Тут незнакомец с усмешкой махнул рукой, как на идиотский анекдот, и продолжил: – Но скажу, как близкому, в высоких сферах нет ни тьмы, ни света, а лишь одно благо. А на земле важно только то, что полезно или приносит вред.

Денис согласно молчал, но при этом он чувствовал нутром, что за всей приветливой сутью незнакомца светится холодная, бесконечно далёкая от всего человеческого, чужеродная суть, и это, безусловно, настораживало. Хотя внешне собеседник был само расположение и пояснил Готфриду:

– Считай, что моё имя Наттер, Химмель-наттер.

«Это означает «небо гадюки» или «небесный змей», – подумал Готфрид. – Примечательное имечко!»

А его визави продолжал:

– И к этому скажу главное. У каждого есть своя цена и не обязательно в деньгах. Поэтому сегодня у меня имеется самый большой подарок в твоей жизни, Денис. Я знаю, что сейчас у тебя никого нет. Но это значит, что у тебя будет самая большая звезда среди женщин, и этому богатству позавидует каждый. Вот посмотри сюда.

И Наттер кивнул в сторону большого тёмного предмета, который первоначально Денис принял за машину, но приглядевшись, увидел другое. Дело в том, что когда человек видит нечто совершенно непривычное, то сознание не может сразу определить его точные формы. Ему сначала показалось, что это некое подобие тускло поблёскивавшего трона на пьедестале, а затем линии соткались в призрачную карету, из которой вышла стройная фигура феи, что по виду была уже не девочкой, но ещё не женщиной. В сумерках Готфрид смог только различить длинные светлые волосы и правильные черты лица. Но в целом для Дениса, разбиравшегося в женской красоте, она была в его вкусе.

– А кто это? – спросил он у Наттера, как будто подозревая в этом какой-то подвох.

– Ты удивишься, дорогой Готфрид, – улыбнулся шире обычного его собеседник, – но это смерть! Она к каждому приходит, это не секрет. Но не бойся. Ты ей понравился, как волевая личность. А для тех, кого ценит, она, представь, другая, чем обычно. Любит развлекать и всегда чему-то учит. Ну так как, согласен? Бери, пока дают!

– Ну что же, – глубокомысленно ответил Готфрид, которого начало задевать, что его стараются взять на слабо и хотел уже добавить: – Если штука хорошая, то всегда берём!

– Я знал, что ты согласен. Такое мимо себя не пропускают! – опередил его Наттер.

– А где я её найду? – спросил уже конкретно Денис.

– Не стоит волноваться, -ответил шутливым тоном визави, в котором читалось: «Смерть можно найти везде, хоть сейчас», но поведал другое: – Вот видишь, где? – и указал на рекламный щит фотоателье «Жасмин», висевший неподалеку. – И даже тут объявление есть, – добавил Наттер сорвав с дерева пухлой рукой бумажку, отдал её Денису, заключив: – Как видишь, счастье всегда рядом. Надо просто уметь искать!

Затем по-дружески потрепав его по плечу, без сантиментов, растворился в ночи. Готфрид постоял минуту один, приходя в себя, и направился домой.

Проснувшись утром, Денис вспомнил вчерашнее, подобно тому, как с хмельным сомнением восстанавливает хронологию прошлого дня крепко подвыпивший намедни гражданин. И озадаченно почесав свою горемычную головушку, подумал о том, что как занимательно существовать на пересечении интересов потусторонних сил. А главное – никому это рассказать нельзя, да и сам порой не веришь, что такое может быть. Но Готфрид решил принять участие в предложенной игре, тем более, его, как всякого здорового мужика, умело подвели к тому, что по-молодецки стало неважно, кого поймать в рюкзак любви, лишь бы подруга была симпотной. И решив одеть по такому случаю парадное, направился по указанному адресу. Войдя в дверь и немного замявшись, не зная, что сказать, обратился к парню, сидевшему за стойкой в рубашке с отливом:

– Э-э, извините, я пришёл на встречу. В общем, друг сообщил, что меня здесь ждут.

– А, сейчас, – прервал его парень и, повернувшись, крикнул в сторону коридора, – Скажите Айсе, что к ней пришли!

– Я знаю, знаю, это ко мне. Привет, Денис! – выпорхнула наружу, словно весёлая колибри, девушка, похожая на фигуристую старшеклассницу с уже очерченной нежной грудью.

Подскочив к Готфриду, она сразу взяла его за руку и, с детской непосредственностью чмокнув в щёчку, потянула к выходу. При этом, подмигнув парню в рубашке, сказала:

– Скажи, что я сейчас приду, – парень проводил её липким взглядом, словно сам имел на неё виды, но не получалось.

– Слушай, Денис, давай, если мы всё-таки увиделись, я хочу пойти с тобой вечером в «Москито», отметим встречу, согласен? – сказала она Готфриду на улице.

– Конечно, давай! – согласился Денис.

– Да ты не бойся, я сама за всё заплачу! – успокоила неожиданная подруга.

– Да нет, так не по-мужски, давай уж я! – ответил Готфрид и смело решил провести рукой по её светлым длинным волосам. Но девушка, подхватив его руку и, смеясь, добавила: – Нет, я! Потому что ты красивый и мне понравился!

– Ну-у! – загудел в ответ, глубокомысленно проведя себя по прическе, Денис и тихо добавил: «Браво, какой успех»!

А его фея прыгала рядом, словно озорная лиса вокруг задумчивого слонёнка, и в её синих глазах играла радость девочки, которой подарили большую мягкую игрушку.

– А как тебя зовут? – вдруг спросил самое главное Денис.

– Меня? Так, как и тебя – Айсуна Денисова, можешь просто Айса, – ответила она.

«Ну да, чем-то восточным повеяло», – подумал Готфрид.

– Хорошо, зайка, – наконец, произнесла Айсуна. – Тогда вечером в восемь, давай возле фонтана. А я побежала, иначе главная увидит, и будет втык, чао! – и девушка, как появилась, так же быстро и исчезла обратно.

– Зайка? – подумал в ответ Денис. – А сама, как белка, ускакала.

Но Готфрид блефовал, Айсуна, действительно, вошла ему в десятку. В ней не читалось, кроме временами появляющейся странной глубины в глазах, что она та, о которой говорил Наттер. Перед Денисом предстала живая и сладкая девочка, с которой не стыдно выйти в люди.

Вечером Денис на удивление без опозданий пришёл к недавно установленному возле центрального парка фонтану в виде трёх небольших пушечек, из жерл которых била вода в большой котёл, стилизованный под древнерусскую чару-братину. И только он подумал, что его подруга явно задерживается, как кто-то сзади закрыл ему глаза ладонями со словами: «Сюрприз, я здесь, – и добавила, – Ой, ты высокий, мне не дотянуться».

– Привет, Айса, – обнял её Готфрид и окинул взглядом с головы до ног. А она, заметив его взгляд, начала объяснять:

– Сегодня не могла сразу решить, что одеть – юбку или штанишки. Как думаешь, что мне больше идёт?

– Я думаю, тебе всё идет, – сделал комплимент Готфрид.

– Идёт всё, но что лучше смотрится – вот главный вопрос! – продолжила она.

– Ну, как сказать, – впал в глубокомыслие Денис. – Для пацана важнее, чтобы было всё подлиннее и больше, как штаны или цепура на шее, хотя я её не ношу. А девочкам – чтобы покороче и поуже.

– Это где поуже? – спросила Айсуна.

– Ну в талии, чтобы фигуру подчёркивала, – ответил, как модельер Денис. И взяв под руку, пошёл вместе с ней к расположенному недалеко от фонтана «Москито».

«Сегодня, действительно, особый случай, – подумал Готфрид. – Не каждый день гуляешь с девушкой из потустороннего мира», – и решил потратиться как король.

Айсуне же просто не сиделось, потому сразу пустилась в самозабвенные танцы, как будто давно соскучилась по ним. Она подбегала лишь иногда к столику Дениса, чтобы его быстро поцеловать и выпить холодненького. Через некоторое время всё внимание зала было приковано к ней, другие дамы тоже завелись и пошли на танцпол. Не видя конца её пляскам, Готфрид, оглядевшись вокруг, увидел Лешкевича, худрука из «Сладкого берега», и решил подойти на пару слов:

– Привет, как живешь, как Руслан? Давно его не видел, – обрадовался встрече худрук.

– Ой, всё сложно, давай об этом потом, – ответил Денис и добавил: – Лучше расскажи, ты и здесь хозяйствуешь?

– Ага, на трёх работах, почти, как тень, стал, – проворчал худрук и, кивнув в сторону Айсуны, спросил, – Твоя подруга?

– Моя! – подтвердил счастливый Готфрид. – Недавно приватизировал!

– Неплохо, просто яд! – оценил Валера.

– Как известно, девочки могут танцевать при желании на столах, стульях и подоконниках. Главное, чтобы не забыли это умение в кровати, – повел тему Денис.

– Тогда заходи с ней почаще заводить толпу, – сделал вывод Лешкевич. Затем, нахмурившись и силясь вспомнить, добавил: – Кстати, я её точно где-то видел, и в таком интересном месте. Там ещё много людей было! Блин, не помню!

– Наверное, на похоронах президента Украины, – съюморил уже чуть осоловевший после трёх рюмок Денис.

– Да нет, – отмахнулся от странной шутки худрук. – Почему сразу на похоронах?!

Денис же пояснил с мрачной весёлостью:

– А туда таким и дорога, с первого до последнего мудака!

Худрук, в ответ посмотрев пристально на Дениса, согласно хмыкнул:

– Ну да, других у нас не было, – и процитировал Роберта Бёрнса: – «Как жалок шут на троне короля, как глуп народ, который то позволил».

– Как прав ты, брат, – подтвердил Денис, уточнив. – Только не шут, а подлец он крайний.

Лешкевич в ответ перевёл разговор на другую тему, намекнув, что это и так понятно. Протанцевав весь вечер быстрые танцы, Айсуна повела Дениса на медленный, шепнув ему на ухо, что хочет пройтись с ним подышать свежим воздухом. Готфрид согласился с озорной улыбкой, подумав: «По аллеям мы пройдёмся и, быть может, прикоснёмся до звёздочек и луны».

На него уже нашло состояние ленивого леопарда, выражавшееся в желании хоть ненадолго, но потянуть время, чтобы насладиться прелюдией перед соприкосновением тел. Они вышли наружу, окунувшись в ауру тёплой погоды, и пошли опять в сторону центрального парка. По дороге Денис начал задавать ей тривиальные и немного смешные вопросы: где училась, какое у тебя образование и т.д.?

– Никакого! – ответила она. – Но я всё умею!

– А кто твои родители? – продолжал осторожно прощупывать Готфрид.

– Ой, я с ними не живу. Я сама себе родитель, сам понимаешь, – ответила она, как будто намекая на то, что известно им обоим. Зайдя в одну из аллей, наэлектризованный желанием Денис, уже не в силах себя сдерживать, повернул посреди парковой дорожки к себе свою фею. Затем, тихо сказав: «Иди сюда», обнял её ниже талии, потянул её вверх, заставив приподняться на цыпочки для поцелуя. После чего, оторвавшись от его губ, Айсуна со смешком объявила:

– Меня, наконец-то, поцеловали! Пошли лучше сюда! – и потянула в свою очередь к видневшейся в свете ночных фонарей лавочке. Посадив Готфрида, она села верхом на коленки лицом к нему, расставив ножки так, что короткое платье съехало высоко на бёдра. После чего, быстро сняв босоножки, спросила:

– Знаешь, Денис, почему мы познакомились? Потому что ты особенный!

– А ты такая красивая, – ответил Готфрид, вдохнув какой-то особенный запах ее тела.

– Спасибо, – засмеялась она, – ещё ты такой сильный, я это чувствую, – и она чуть поёрзала попкой на его золотой середине.

Денис в ответ коснулся губами в разрезе платья её груди. Айсуна, почувствовав это и выгнувшись вперед, сказала:

– Поцелуй меня ещё раз там!

Затем Денис прошёлся ладонями по её гладким ножкам и, погладив внутреннюю сторону бёдер, потянулся выше к её горячей раздвоенной луне, но решил не спешить и спросил о самом важном:

– Скажи, Айсуна, это правда, что ты та, о которой говорил Наттер?

– А это тебя смущает? – опять с усмешкой спросила она. – Не бойся, ты же мужчина, и страшного ничего не будет. Ты под моей защитой! – Затем уже с лёгким сожалением добавила: – Всё когда-нибудь кончается, разве это плохо?

– Ну, смотря что, Айса, – уклончиво ответил Денис.

Айсуна в ответ, как бы шутя, начала объяснять:

– Ты знаешь, я просто любительница раскрасить любой закат в свой цвет. У меня даже глаза цвета заката, только синие.

– Хм, а реально обойтись без заката, потому что это не всегда приятно? – спросил Готфрид, в котором проснулся исследователь.

– Конечно, можно, – вздохнув ещё раз, как по секрету, поведала Айсуна и добавила: – Но сейчас всё в мире смертно. Бесконечно только чувство страсти и любви!

«Странно слышать это от такой особы, как она», – подумал Денис, который, помятуя заветы прежних учителей, относился в глубине души к ней с долей настороженности. И тут, подняв глаза, он увидел тусклое свечение, которое, усилившись, превратилось в большую вытянутую каплю, словно частица потустороннего, явившаяся в этот мир с ярким бело-голубым светом.

Айсуна, привстав с коленок Готфрида, протянула кончики пальцев к этому сгустку пламенеющего света, словно приветствуя, и произнесла:

– Любовь и страсть тела разлиты повсюду и готовы протянуть ко всем свои ручки.