кромешная ненужность никому —

причина и пружина умирания.

142

Известно веку испокон

и всем до одного:

на то закон и есть закон,

чтоб нарушать его.

143

Свято предан разум бедный

сказке письменной и устной:

байки, мифы и легенды

нам нужнее правды гнусной.

144

Пока, пока, моё почтение,

приветы близким и чужим...

Жизнь – это медленное чтение,

а мы – бежим.

145

От вина и звучных лир

дико множатся народы;

красота спасла бы мир,

но его взорвут уроды.

146

Несчастны чуть ли не с рождения,

мы горько жалуемся звёздам,

а вся печаль от заблуждения,

что человек для счастья создан.

147

Когда мы раздражаемся и злы,

обижены, по сути, мы на то,

что внутренние личные узлы

снаружи не развяжет нам никто.

148

Страдания и муки повсеместные

однажды привлекают чей-то взгляд,

когда они уже явились текстами,

а не пока живые и болят.

149

А пока мы кружим в хороводе,

и пока мы пляшем беззаветно,

тление при жизни к нам приходит,

просто не у всех оно заметно.

150

Словами невозможно изложить,

выкладывая доводы, как спички,

насколько в этой жизни тяжко жить

и сколько в нас божественной привычки.

151

Давным-давно уже замечено

людской молвой непритязательной,

что жить на свете опрометчиво —

залог удачи обязательной.

152

Мне лезет в голову охальство

под настроение дурное,

что если есть и там начальство —

оно не лучше, чем земное.

153

Забавное пришло к нам испытание,

душе неся досаду и смущение:

чем гуще и сочней у нас питание,

тем жиже и скудней у нас общение.

154

Никто не в силах вразумительно

истолковать устройство наше,

и потому звучит сомнительно

мечта о зёрнах в общей каше.

155

Я бы мог, на зависть многих,

сесть, не глянув, на ежа —

опекает Бог убогих,

у кого душа свежа.

156

Мир хочет и может устроиться,

являя комфорт и приятство,

но правит им тёмная троица —

барыш, благочестие, блядство.

157

Мы и в познании самом

всегда готовы к тёмной вере:

чего постичь нельзя умом,

тому доступны в душу двери.

158

А жалко, что на пире победителей,

презревших ради риска отчий кров,

обычно не бывает их родителей —

они не доживают до пиров.

159

Споры о добре, признаться честно, —

и неразрешимы, и никчемны,

если до сих пор нам не известно,

кто мы в этой жизни и зачем мы.

160

Пути судьбы весьма окружны,

и ты плутать ей не мешай;

не искушай судьбу без нужды

и по нужде не искушай.

161

Я вижу, глядя исподлобья,

что цепи всюду неослабны;

свободы нет, её подобья

везде по-своему похабны.

162

Боюсь, что Божье наказание

придёт внезапно, как цунами,

похмелье похоти познания

уже сейчас висит над нами.

163

Молчат и дремлют небеса,

внизу века идут;

никто не верит в чудеса,

но все их тихо ждут.

164

Предел земного нахождения

всегда означен у Творца:

минута нашего рождения —

начало нашего конца.

165

Хотя я мыслю крайне слабо,

забава эта мне естественна;

смешно, что Бог ревнив, как баба,

а баба в ревности – божественна.

166

Числим напрасно мы

важным и главным —

вызнать у Бога секрет и ответ:

если становится тайное явным,

то изменяется, выйдя на свет.

167

Похожи на растения идеи,

похожи на животных их черты,

и то они цветут, как орхидеи,

то пахнут, как помойные коты.

168

Бежать от века невозможно,

и бесполезно рваться вон,

и внутривенно и подкожно

судьбу пронизывает он.

169

Стихийные волны истории

несут разрушенья несметные,

и тонут в её акватории

несчётные частные смертные.

170

Зима! Крестьянин, торжествуя,

наладил санок лёгкий бег,

ему кричат: какого хуя,

ещё нигде не выпал снег!

171

Здоровым душам нужен храм —

там Божий мир уютом пахнет,

а дух, раскрытый всем ветрам,

чихает, кашляет и чахнет.

172

Природа почему-то захотела

в незрячем равнодушии жестоком,

чтоб наше увядающее тело

томилось жизнедеятельным соком.

173

Развилка у выбора всякого

двоится всегда одинаково:

там – тягостно будет и горестно,

там – пакостно будет и совестно.

174

С переменой настроения,

словно в некой детской сказке,

жизни ровное струение

изменяется в окраске.

175

Наши головы – как океаны,

до сих пор неоткрытые нами:

там течения, ветры, туманы,

волны, бури и даже цунами.

176

Устроена забавно эта связь:

разнузданно, кичливо и успешно

мы – время убиваем, торопясь,

оно нас убивает – непоспешно.

177

Уставших задыхаться в суете,

отзывчиво готовых к зову тьмы,

нас держат в этой жизни только те,

кому опора в жизни – только мы.

178

Хоть пылью всё былое запорошено,

душа порою требует отчёта,

и помнить надо что-нибудь хорошее,

и лучше, если подлинное что-то.

179

Тихой жизни копошение —

кратко в юдоли земной,

ибо жертвоприношение

Бог теперь берёт войной.

180

Не разум быть повыше мог,

но гуще – дух добра,

когда б мужчину создал Бог

из женского ребра.

181

Хоть на ответ ушли года,

не зря душа ответа жаждала:

Бог есть не всюду, не всегда

и существует не для каждого.

182

Все твари зла – их жутко много —

нужны по замыслу небес,

ведь очень часто к вере в Бога

нас обращает мелкий бес.

183

Я вдруг понял – и замер от ужаса,

словно гнулись и ехали стены:

зря философы преют и тужатся —

в Божьих прихотях нету системы.

184

Покуда все течёт и длится,

свет Божий льётся неспроста

и на высокие страницы,

и на отхожие места.

185

Как бы ни было зрение остро,

мы всего лишь наивные зрители,

а реальность и видимость – сёстры,

но у них очень разны родители.

186

Когда устали мы резвиться

и чужды всякому влечению,

ложится тенями на лица

печать покорности течению.

187

Веря в расцвет человеческой участи,

мы себе искренне врали,

узкие просеки в нашей дремучести —

это круги и спирали.

188

Дабы не было слово пустым

в помогании душам пропащим,

чтобы стать полноценным святым,

надо грешником быть настоящим.

189

Звуков симфония, зарево красок,

тысячи жестов ласкательных —

у одиночества множество масок,

часто весьма привлекательных.

190

От жизни утробной до жизни загробной

обидно плестись по судьбе низкопробной.

191

По жизни понял я, что смог,

о духе, разуме и плоти,

а что мне было невдомёк —

душа узнает по прилёте.

192

На торжествах любой идеи,

шумливо празднуя успех,

различной масти прохиндеи

вздымают знамя выше всех.

193

Давно томят меня туманные

соображения о том,

что все иллюзии гуманные

смешными кажутся потом.

194

Когда б достало мне отваги

сказать мораль на все века,

сказал бы я: продажа шпаги

немедля тупит сталь клинка.

195

Природы пышное убранство

свидетельствует непреложно,

что наше мелкое засранство

ей безразлично и ничтожно.

196

Страх бывает овечий и волчий:

овцы блеют и жмутся гуртом,

волчий страх переносится молча

и становится злобой потом.

197

Прекрасна образованная зрелость,

однако же по прихоти небес

невежество, фантазия и смелость

родили много более чудес.

198

Сценарист, режиссёр и диспетчер,

Бог жестокого полон азарта,

и лишь выдохшись жизни под вечер,

мы свободны, как битая карта.

199

При Творце с его замашками,

как бы милостив Он не был,

мир однажды вверх тормашками

всё равно взлетит на небо.

200

Одни летят Венеру посмотреть,

другие завтра с истиной сольются...

На игры наши молча смотрит смерть

и прочие летающие блюдца.

201

Чувствую угрюмое томление,

глядя, как устроен белый свет:

ведь и мы – природное явление:

чуть помельтешили – и привет.

202

Мне любезен и близок порядок,

чередующий пламя и лёд:

у души за подъёмом – упадок,

за последним упадком – полёт.

203

Киснет вялое жизни течение —

смесь докуки, привычки и долга,

но и смерть – не ахти приключение,

ибо это всерьёз и надолго.

204

В череде огорчений и радостей

дни земные ничуть не постылы,

только вид человеческих слабостей

отнимает последние силы.

205

В духе есть соединённости,

неразрывные в их парности —

как весёлость одарённости

и уныние бездарности.

206

Крупного не жажду ничего,

я земное мелкое творение,

из явлений духа моего

мне всего милей пищеварение.

207

Так он мыслить умел глубоко,

что от мудрой его правоты

кисло в женской груди молоко

и бумажные вяли цветы.

208

Умом хотя совсем не Соломоны,

однако же нисколько не калеки,

балбесы, обормоты, охламоны —

отменные бывают человеки.

209

Шалопай, вертопрах и повеса,

когда в игры уже отыграли,

для утехи душевного беса

учат юных уму и морали.

210

Битвы и баталии мои

спутаны концами и началами,

самые жестокие бои

были у меня с однополчанами.

211

Клопы, тараканы и блохи —

да будет их роль не забыта —

свидетели нашей эпохи,

участники нашего быта.

212

Такой останется до смерти

натура дикая моя,

на симфоническом концерте —

и то, бывало, пукал я.

213

Рука фортуны загребает

из неизведанных глубин,

и в оголтелом разъебае

вдруг объявляется раввин.

214

Увы, но все учителя,

чуть оказавшись возле кассы,

выкидывают фортеля

и сотворяют выкрутасы.

215

Жар любви сменить морозами

норовит любой народ:

обосрёт, засыпет розами,

а потом – наоборот.

216

Усердия смешная добродетель

поскольку мне природой не дана,

то я весьма поверхностный свидетель

эпохи процветания гавна.

217

Про загадку факта важного

каждый знает, но молчит:

время жизни в ухе каждого

с разной скоростью журчит.

218

Есть люди редкого разлива,

у них и мужество – отдельное:

являть, не пряча боязливо,

живое чувство неподдельное.

219

Даже наш суровый век

полноту ничуть не судит:

если славный человек,

пусть его побольше будет.

220

Я ощутил сегодня снова —

так были споры горячи, —

что в нас помимо кровяного

есть и давление мочи.

221

Есть люди с тяжкими кручинами,

они не видны в общей массе,

но чувствуют себя мужчинами

не возле бабы, а при кассе.

222

Тернистый путь к деньгам и власти

всегда лежит через тоннель,

откуда лица блядской масти

легко выходят на панель.

223

Желанье тёмное и страстное

в любом хоть раз, но шевелилось:

уйти пешком в такое странствие,

чтоб чувство жизни оживилось.

224

От неких лиц не жду хорошего —

они, как язвой, тайно мучимы,

что были круто недоношены,

а после – крепко недоучены.

225

Блажен любой, кто образован;

я восхищался многократно,

как дух у них организован

и фарширован аккуратно.

226

Хочу богатством насладиться

не для покоя и приятства,

а чтобы лично убедиться,

что нету счастья от богатства.

227

Я за умеренную плату —

за двести грамм и колбасу —

иду к себе в ума палату

и, пыль обдув, совет несу.

228

Заранее я знаю о соседе,

в вагоне оказавшемся бок о бок:

дежурное меню в такой беседе —

истории наёбов и поёбок.

229

Новых мифов нынче много,

личной жажде сообразно

кто-то всуе ищет Бога,

кто-то – общего оргазма.

230

Гуманность волнительным кружевом

окутала быт наших лет:

наружу выходят с оружием

и плачутся в бронежилет.

231

Травя домашних насекомых,

совсем не вредных и не злых,

мы травим, в сущности, знакомых,

соседей, близких и родных.

232

Мы очень прагматично и практично,

весьма рационально мы живём,

и все наши дела идут отлично,

а песни мы – унылые поём.

233

Забавно мне, что поле брани

всех политических страстей

влечёт к себе потоки срани

различных видов и мастей.

234

Любую кто собрал коллекцию,

её холопы и фанаты —

глухую чувствуют эрекцию,

чужие видя экспонаты.

235

Имеют острые глаза

и мудрецы, и прохиндеи:

они пластичны, как лоза,

когда им виден ствол идеи.

236

Суке, недоноску и бездарности

выдано Творцом для утешения

дьявольское чувство солидарности

и хмельная пена мельтешения.

237

Есть люди – их усилия немалы, —

хотящие в награду за усердствие

протиснуться в истории анналы,

хотя бы сквозь анальное отверстие.

238

Кто к жалостным склонен рыданиям