Живет один. Не женат, детей нет. Вроде не урод, вполне даже подходящая физиономия. И руки растут, откуда надо, и с головой дружит. А вот не получилось встретить ту самую, которая на всю жизнь. Расхватали, кто порасторопнее. Небезучастные коллеги пытались помочь наладить семейный уют. Кого только на свидания не тащили. И умных, и веселых, и фигуристых, и хозяйственных, и дур полных, но с приданным. Но не срослось. Так и живет – все один, да один. Да и друзей у него тоже не наблюдается. И, по всей видимости, не нужны они ему. Одному лучше. Никто не предаст, не подставит. Есть же такие люди. Даже кота или собаки не завел. Для него семья – это его коллектив, дом – автобаза.

Он, правда, сейчас ухаживает за Варварой из бухгалтерии, овдовевшей женщиной 36 лет, но все как-то неуклюже и непродуманно. Уже не первый год ходят вокруг да около. Хуже пятнадцатилетних. Отчего и выглядят глупо, и шутят все по этому поводу у них за спиной. Но они стараются. Восемь лет уже идут упорно к своей мечте. В кино они несколько раз сходили, хотя Варвара предпочитает театр и оперу. Только она об этом не говорит, а он не спрашивает. Но это то, что на виду у всего коллектива. Про их совместные ночевки никто даже не догадывается. Такая вот пара.

Первые годы без отца всегда даются тяжело. Кто через это прошел, знает. Если это, конечно, нормальный отец, а не забулдыга, распускающий руки на домочадцев, мстя, таким образом, за свою никчемную жизнь и упущенные возможности. Нет, у Вани был хороший отец. Трудолюбивый и заботливый. Всегда брал сына на рыбалку и разрешал посидеть за рулем, где-нибудь за городом. Всем отцам отец. Может быть, чуть грубоват и резок в высказываниях. Но какое же это счастье – знать, что ругая за двойку, отец никогда не сделает тебе больно, а за этой нравоучительной руганью скрыта бесконечная отцовская любовь. Просто у него не получается высказать ее как-то по-другому. Таков уж характер. Да и Ване это передалось по наследству, и не продать этот характер, не обменять на другой. Магазин закрыт.

После потери мужа, мать быстро сдала. Плечи поникли, глаза потускнели. Без опоры на сильное мужское плечо ей стало трудно сносить жизненные сюрпризы. И эта перестройка, и это развал СССР, и эта инфляция. А ребенка надо кормить, одевать-обувать и в люди выводить. Попытки встреть мужчину успехом не увенчалась. Все они были не того типа, к которому она привыкла. А не найдя себе спутника жизни, мать ополчилась на всех мужиков разом. Трудно человеку сдерживать обиду. Тут и Ване тоже досталось. Часто он слышал в свой адрес «весь в отца» и «все мужики одинаковые». Да еще и разведенные подруги помогли в пересмотре взгляда на жизнь. Да еще и с бутылкой. Еще бы – променять ее на другую, оставить одну (откуда только такая информация?) с ребенком. И у всех примерно одна и та же история. Почему-то счастливых подруг у матери не наблюдалось. Некому было подбодрить и утешить, открыть глаза на все эти надуманные обиды, отравляющие сердце. Часто кухня превращалась в собрание обиженных язвительных женщин. Поэтому Ваня старался больше времени проводить во дворе, бегая с другими ребятами за мячом.

Проходя мимо материной спальни (уже не родительской), Ваня иногда слышал, как она плачет. Тогда он тихо открывал дверь, подходил к кровати и ложился рядом. Мать сгребала его в охапку, этот последний обломок счастья, нежно прижимала к себе и засыпала. Всхлипы становились все реже, им на смену приходило ровное дыхание с запахом спиртного. Во сне мама улыбалась, и лишь тело иногда непроизвольно дергалось. К сожалению, это осколок так и не стал для нее полным счастьем. В сердце матери для Вани отводилось очень небольшое место. Уж слишком большая обида на мужа затаилась там.

В доме стало темнее, будто все лампочки поменяли на менее мощные. В нем было уже не так уютно, не так весело.

Время шло. Мать старела, Ваня взрослел. Кое-как оконченная школа сменилась техникумом, который дался Ване тоже не очень охотно. Точные науки всегда были для него настоящим проклятием, зато появилась тяга к механике. Сказались гены. Как-никак, он был «весь в отца». Водить автомобиль умел. Не особо напрягаясь, сдал на права. Пришел в автопарк, где и продемонстрировал свои посредственные, в общем-то, способности, еще недавно вообще крепко спящие. Но самое главное, у него было желание обучаться дальше. Это и подкупило и шоферов и механизаторов, желающих поделиться своим жизненным опытом с новой сменой. Каждый увидел в Иване своего ученика, тянул к себе. Механики – в цех, водители в гараж, и все пророчили светлое будущее. Молодых кадров катастрофически не хватало. А тут такой экземпляр. И пошло-поехало. Воспитали, выдали путевку в жизнь. Практикант быстро влился в коллектив, вошел во вкус, вник в суть дела. Именно здесь, на этой автобазе Иван обрел свое призвание, свою семью и свой второй дом. А если человек нашел себя в любимом деле, это счастливый человек. Только иногда случаются неожиданности.

Первый припадок с Иваном случился восемнадцать лет назад. Тогда он работал водителем междугороднего автобуса, не был таким грубым, а мать еще была жива. Молодой, целеустремленный, немного амбициозный, но знающий меру – он чувствовал себе в своей колее, даже если где-то в жизни случалось побуксовать. Задержка зарплаты, отсутствие запасных деталей, все это мелочи, со всем можно справиться. Такое у него кредо. Вот его мать, например, вырастила, на ноги поставила, в люди вывела, и все без отца. И всегда он маму ставил в пример, если кто-то начинал жаловаться на судьбу. Расскажет, пожурит немного. И – как рукой снимало. И слезы высыхали, и проблемы уже казались не такими неподъемными. Чудеса, да и только.

Очень часто его маршрут пролегал по той дороге, где он последний раз видел отца. С того времени дорогу все же довели до ума, разгладили и выпрямили. Памятный для Ивана знак заменили новым. Остальное поменялось не очень. Те же два озера с чайками и болото между ними. Два поселка не особо разрослись. Железнодорожный переезд все так же пропускал составы. Заповедник процветал. Поля, леса, мосты через небольшие речки, все оставалось прежним.

Жил Иван, все также, с мамой. И все шло более-менее ровно и гладко, как по только что заасфальтированной дороге. Непредвиденных случаев не возникало. Да и здоровье никогда не подводило, даже намеков не было. Но, как всегда, неприятности поджидают за углом.

Иван собирался выйти на улицу, по каким-то делам, о которых сейчас и не вспомнить. И только он потянулся к ручке входной двери, как в глазах потемнело. Его выгнуло назад, будто вместо позвоночника ему вставили изогнутый лом. Тихий стон вырвался из его горла и замолк. Иван постоял в такой позе несколько секунд, после чего упал на спину, при этом сильно стукнулся затылком об пол, и замер. Разум его устремился в другой мир, которой и психиатры не очень-то понимают. Тело осталось лежать на полу в коридоре, неподвижное и пустое, только зрачки под веками что-то высматривали. Казалось – спит человек, спокойно и безмятежно. Только одетый, и на полу в прихожей.

На шум, оставив приготовление обеда, из кухни выбежала мать, и увиденное ей явно не понравилось. Первое, что пришло в голову, что сын покинуть этот мир раньше срока. Но решив, что в начале надо вызвать «скорую», а уж потом паниковать, она бросилась в спальню, где на тумбочке стоял телефон. Медленно, чтобы не сбиться, набрала 03, ровным голосом объяснила диспетчеру причину звонка, аккуратно положила трубку на рычажки телефона и только после этого побежала к упавшему сыну, чтобы тормошить и звать его. Ей не пришлось долго трясти Ивана – он вскоре открыл глаза и удивленно посмотрел на мать.

Когда «скорая» подъехала, Иван уже полностью пришел в себя. Он, озадаченный, сидел в гостиной в кресле, поджав ноги и потирая ушибленный затылок. И тут было, отчего задуматься. Он хотел открыть дверь, и увидел склонившуюся над ним испуганную мать. А те три минуты, что он был без сознания, выпали из памяти, оставив лишь небольшое изображение. Это как сон, ты засыпаешь, тут же открываешь глаза, но что-то успеваешь посмотреть. В принципе, единственное, что у него осталось в памяти от приступа – это дорога. Немного расплывчатая, не совсем реальная, но – та самая. А он будто опять стоял на обочине возле знака, с надеждой всматриваясь вдаль. Все это походило на пробную вылазку перед серьезным посещением.

– А когда он очнулся, спросил, где папа, – рассказывала мать о случившемся.

– А где папа? – спросила медсестра.

– Пропал без вести, давным-давно.

Мать все еще считала, что отец мог исчезнуть не просто так. Что тут быть замешана «та самая». А встречный автомобиль из уст Ивана и легкая авария.… Да что можно взять с ребенка? Тела нет, машины нет. Все складывается в общую картину – ушел к другой, это же очевидно.

Бригада «скорой» провела первичный осмотр и не обнаружила ничего, что могло бы указать на возможные отклонения от психической и физиологической нормы. Температура, давление – в норме. Зрачки не расширены.

– Водитель? – спросил врач.

– Водитель, – ответила мама.

– Я на вашем автобусе к родителям в Ленинское по субботам езжу.

– Будем чаще видится, – пробормотал Иван, думая о чем-то своем.

– Присмотрю за вами, – пообещал врач, и вынес вердикт, – возможно нервы, переутомление. Такое у молодых бывает.

Ивану дали какую-то «общеукрепляющую» таблетку, медицинским почерком выписали пару рецептов и посоветовали обратиться в поликлинику.

– И не затягивайте, – сказал врач на прощание, – в ваших же интересах.

В поликлинике Ивана гоняли из кабинета в кабинет, назначали анализы и снимки. Заставляли пальцем дотронуться до носа с закрытыми глазами и подышать в трубочку. Но ничего странного обнаружено не было, томография никаких аномалий не зафиксировала, и можно было облегченно вздохнуть. Но через восемь лет это повторилось.

Но незадолго до этого в коллективе автобазы появился новый человек.

Иван вошел в отдел кадров и тут же заметил за стойкой неизвестную сотрудницу. Ее присутствие было таким неожиданным, что он на мгновение замер.

Девушка взглянула на него, привстала и протянула руку.

– Александра.

Не известно почему, но Иван сразу почувствовал, что это наказание за все его грехи.

– Ваня, – ответил Иван рукопожатием, – а где главная?

Девушка села на место, только голова осталась на виду, и быстро стала что-то листать. Справки наводит, подумал Иван. Шустрая.

– Вышла на минуту. Вы инженер-механик?

– А что, похож?

– Вы один Иван в списках.

– А меня в списках нет, я насчет работы пришел узнать.

– Тогда бы вы так и сказали, а не стали спрашивать про главную, – девушка весело посмотрела на него, – может, я здесь единственная кадровичка.

– А может, я по блату?

– Вы бы уже на входе позвонили главной и сообщили о своем прибытии.

– Хитро, – заметил Иван, – но не убедительно.

– Вы висите на доске почета.

– Так уж и я?

– Ну, ваша фотография, – поправилась Александра.

– Это мой брат-близнец, – поведал Иван.

– И тоже Иван? Судя по надписи.

– Родители у нас веселые, – поведал Иван, – решили не заморачиваться.

Ничего дельного в голову уже не приходило.

Александра довольно улыбнулась.

– Надолго к нам? – с легкой издевкой спросил Иван.

– Надеюсь лично выдать вам «трудовую», когда будете увольняться.

Вошла главная.

– Ты ко мне? – спросила она.

– Да вот, пришел ругаться на твою подопечную.

Главная удивленно посмотрела на Александру.

– А что случилось?

– Шибко умная, – улыбнулся Иван, и довольный собой, вышел в коридор, позабыв, зачем приходил.

Стоял апрель. Снег растаял. В образовавшихся лужах отразились облака. На деревьях появились первые почки, похожие на только что проснувшихся детей, которые сидят на кровати и еще не понимают, кто они и откуда. Ну знаете, у них еще перо от подушки на голове.

Тогда мамы уже не было в живых, зато была Елизавета. Красивая и умная девушка, но со своим взглядом на жизнь. Встретились на свадьбе друзей, что, само по себе, символично. Весна тоже сделала свое дело. Их, истосковавшихся по любви, бросило друг к другу в объятия. Роман завертелся бурный, как бывает у немолодых пар, которым надо ловить этот самый «последний шанс». «Наконец-то наш мальчик (Ивану стукнул тридцатник) повзрослел», обрадовались немногочисленные родственники и стали присматривать свадебные подарки.

Но на очередном свидании с Иваном опять случился приступ. Будто от удара током, его изогнуло в кинотеатре, во время сеанса.

– Что с тобой, – спросила Лиза, в темноте не понимая, что Ивана изогнуло в кресле. На экране шли ужасы, но именно в это момент главные герои тихо и мирно беседовали. Поэтому крик Лизы в темном зале был крайне неуместен. От услышанного некоторые зрители занервничали, стали оглядываться, подыматься с кресел, а особо мнительные поспешили к выходу. В зале вспыхнул свет. Охранник, под любопытные взгляды столпившихся зрителей, проверил у Ивана пульс. И видимо нашел, потому что схватил рацию и заорал:

– Срочно «скорую»!

Потом спокойным профессиональным голосом осведомился у испуганной Лизы:

– Алкоголь, наркотики?

Та отрицательно замотала головой.

А пока его, беспомощного и безответного, на руках несли к выходу, Иван, в теле ребенка, тем временем опять стоял на обочине той самой дороги в лесу под ночным небом. На это раз все было реалистичней. Кожа ощущала прохладу воздуха. Чувствовался запах хвои, смолы и багульника. Луна, холодная, как золотая старинная монета, ярко светила с небес. Глаза Ивана отчетливо различали окантовку леса на фоне звездного небосклона и разделительную полосу, еле видимую на старом асфальте. Дорожный знак все также призывал не превышать скорость. То тут, то там скрипели старые сосны. Словно ничего и не изменилось с того памятного дня.

А сердце почувствовало тревогу. Будто он не один в этом лесу, и кто-то злой и беспощадный, приближается и несет с собой не самые хорошие новости. А встреча с ним тем более не желательна. А отца все нет.

Иван сложил ладони рупором и крикнул, смотря в ту сторону, куда отец уехал в то, испорченное для всей семьи, воскресенье:

– Папа-а!

Двадцать три года назад он потерял здесь отца и, возможно, безвозвратно. Но не зря же он, каким-то образом, появился в этом месте, под этим знаком.

Над головой с неба сорвалась звезда, и полетела к горизонту, оставляя за собой яркий свет.

Где-то вдалеке раздался хруст надломленной ветки.

Из кинотеатра Ивана сразу же доставили в городскую больницу. По дороге, пока карета скорой помощи громким сигналом требовала освободить дорогу, он звал отца. В приемной, перед процедурами, врач долго всматривался в лицо Ивана, пытаясь что-то вспомнить.

– Водитель? – спросил он у Лизы.

– Механик на автобазе, – устало покачала головой Лиза.

– Автобус раньше водил?

– Вроде водил.

Врач лично приступил к осмотру этого интересного пациента. Контролировал сбор анализов, досконально изучал снимки МРТ, пытаясь отыскать на снимке какое-нибудь темное пятнышко – аномалию, отвечающую за сбой здорового организма. Но опять же – ничего. Оставалось только руками развели. Иван очнулся таким, какими были все анализы и результаты обследования. Абсолютно здоровым. У ушах не звенит, перед глазами не скачет. Легкая хромота после аварии и зрение минус один, не в счет.

Единственной зацепкой была потеря отца в детстве. Пока врач нетерпеливо топтался возле дверей, психолог два часа интересовался внутренним миром Ивана, ворошил, переворачивал, рассматривал его со всех сторон опытным взглядом. Вдоль и поперек перекрутил, как кубик Рубика, но так и не собрал. Больше всего его интересовал тот факт, что первый приступ длился, по словам матери, три минуты. В этот раз Иван был в «отключке» около часа. И это не могло не беспокоить.

Вечером Ивана накормили больничной едой, и врач с грустью проводил его до выхода без каких-либо симптомов душевного расстройства с наказом, перечь себя. От чего беречь? От всего. Воздерживайтесь от любых излишеств. И в кинотеатры лучше не ходить.

Зато он на некоторое время прославился в городе. Критики в газетах писали: фильм оказался настолько плохим, что зрителя во время сеанса «заколотило от этой безвкусицы». И рядом фото Ивана. Теперь ему стали звонить коллеги, интересуясь, что он думает по поводу того или иного фильма. Больше всех в этих розыгрышах преуспела, естественно, Шура. Уж она-то оторвалась по полной.

Только Ивану было не до шуток. Лиза порвала с ним.

– Да ты постоянно куда-то смотришь, и не докричишься до тебя, – объясняла она свою позицию, – а теперь еще – это. А дальше что будет?

А он не знал, что будет. Так ему плохо не было даже после первой аварии в прошлом и второй, которая произойдет с ним в недалеком будущем.

– Как же так, Шура, – плакал пьяный Иван на дне автомобилиста, размазывая сопли по лицу, – я же хороший.

– Вы самый лучший, – сопричастно рыдала пьяная Шура у него на плече, – а вот она – плохая, если самоустранилась и оставила мужика один на один с его бедой. Да какого мужика? Огнеупорного!

После такого эпитета Ивану несколько полегчало. Взвесив на утро все «за» и «против», он пришел к выводу, что трагедии, как таковой, не произошло. Свято место пусто не бывает. Правда, он еще пытался несколько раз позвонить Лизе, но постоянно натыкаясь на холодные гудки, решил оставить эту затею. Немного попереживал, немного пострадал, и ушел с головой в работу так, что все задатки будущего директора разом выплыли наружу и не остались незамеченными у руководства. На горизонте замаячило повышение, скажем Елизавете спасибо. Если бы не она…