Читать книгу «Римская сага. Далёкие степи хунну» онлайн полностью📖 — Игоря Евтишенкова — MyBook.
image

ГЛАВА V. ПЛАНЫ О ПОСТРОЙКЕ СТОЛИЦЫ ХУННУ

Через месяц после рождения сына Атиллы в становище вернулся великий вождь хунну Чжи Чжи. С ним прибыло огромное количество знати. Дочь правителя соседнего государства вышла замуж за предводителя хунну. Вместе с ней приехали и её многочисленные слуги. Вернулся в свой большой гэр и лули-князь Тай Син. Это был невысокого роста мужчина с суровым лицом. Казалось, что он никогда не улыбается. Залёгшие вдоль носа две глубокие складки только усиливали это впечатление. А густые, закрывающие глаза брови делали его похожим на дикого зверя. Разговаривая, он произносил слова резко и отрывисто, как будто рубил мечом воздух, и при этом всегда хмурился. Увидев римских рабов у входа в гэр, он остановился и оглянулся по сторонам, но затем молча прошёл внутрь. Для него они не отличались от шкур на земле и палок под войлоком. Несколько дней Лули-князь спал и ел, не глядя в их сторону. Казалось, даже крик маленьких детей не мог вывести его из себя, и Саэт, которая поначалу пыталась выносить детей наружу, чтобы не навлечь его гнев, была поражена, когда одна из служанок передала его слова: «Не надо выходить, дети заболеют холодом». Слуга Тай Сина, тот «великий кутлуг» Ногусэ, который первым встретил римлян в этом становище, сразу же превратился в другого человека: он стал ходить на носочках, чаще сгибаться в спине, слушался только своего господина и незамедлительно выполнял его короткие приказы.

Через две недели после возвращения его отправили за Лацием к реке. Римляне в это время доставали из запруды рыбу. Атилла придумал заманивать её туда ночью остатками еды, а утром опускать решётку и не давать уплыть обратно. Когда кутлуг появился на берегу и с важным видом приказал Лацию следовать за ним, Атилла спросил его, зачем это надо. Но тот даже не удостоил его взглядом. Это выглядело необычно, а в простой, наполненной тяжёлым трудом жизни римлян любое неожиданное событие сначала удивляло, а потом вызывало беспокойство. Все понимали, что после этого должны были наступить какие-то перемены. И они наступили.

Оказалось, что за Лацием послал не Тай Син, а сам шанью́́й Чжи Чжи. Но такой высокий и знатный человек, как лули-князь, не мог себе позволить лично поехать за рабом на речку, даже несмотря на то, что это приказал сделать его вождь. Оказавшись в огромном гэре самого главного хунну, Лаций удивился, что внутри было пусто и тихо. По кругу горели четыре костра, над которыми висели полукруглые медные крышки. Они не давали вылетавшим из огня искрам подниматься вверх. В их жилище, у Тай Сина, таких крышек не было. Лацию бросились в глаза большие куски плотной скатанной шерсти белого цвета, которую хунну называли эсгий12. Её использовали только в гэрах важных кочевников, и по виду она напоминала такую же валяную шерсть серого цвета, которую в римской армии воины вставляли внутрь шлемов.

В середине гэра, между четырьмя кострами, сидел сам шанью́́й. Нам нём был в ярко-синий шёлковый халат. Позади него стоял Угэдэ Суань, сын вождя. Подойдя ближе, Лаций заметил сбоку ту узкоглазую невысокую девушку, с которой разговаривал во время одной из остановок по пути сюда, когда убил напавшего на него стражника. Без приветствия и лишних слов Чжи Чжи сразу сообщил ему что надо будет сделать. Видимо, он ещё не знал, что Лаций уже неплохо изучил язык хунну, поэтому его слова, как и раньше, переводила узкоглазая жена его сына.

– Ты работал на реке. Но теперь надо делать другую работу. Ты будешь строить большой хурээ для меня и моего сына. Такой, как у Мурмилака, – Чжи Чжи говорил кратко и спокойно.

– Такой же дворец? – не поняв, переспросил Лаций. Его удивление оказалось настолько искренним, что Чжи Чжи усмехнулся и стал объяснять. Хунну нужен был город. Большой город со стенами. И ещё дворец. Большой и красивый.

– Здесь, на этом месте? И как же всё это построить? Здесь нет камня… – настроение у Лация сразу испортилось. Он понимал, что вождь кочевников требует невозможного.

– Сделай пока из дерева! У тебя есть тысяча твоих людей! – недовольно произнёс Чжи Чжи. – Что, мало? – нахмурился он, увидев, как Лаций сокрушённо покачал головой. – Эй, Тай Син! – громко позвал он. Лули-князь сразу же встрепенулся и шагнул вперёд. Его слуги остались стоять у входа. – Сколько у тебя людей? Здесь, в становище. Сколько?

Так начался долгий разговор, который несколько раз осторожно пытались перебить своими просьбами князья и другая знать, но Чжи Чжи резко их обрывал и отправлял ждать. В этот момент для него не было ничего важнее постройки города, и он хотел до конца понять, что надо сделать, чтобы этот римлянин смог его построить. В этом он был похож на Мурмилака, только решения принимал быстрее и не любил ждать.

Эта черта сразу бросилась Лацию в глаза, и потом он часто убеждался в том, что умение сосредоточиться на самом главном не раз приводило решительного и храброго предводителя хунну к победе. Через некоторое время Чжи Чжи позвал своего сына и ещё нескольких князей, потому что те вопросы, которые задавал Лаций, требовали их помощи. Так рядом с ними появился писарь с табличкой и пергаментом, что немало удивило его, потому что за полгода в поселении никто ничего не писал. Чуть позже принесли стол и большой деревянный поднос с песком. Лацию дали палочку и приказали нарисовать город на песке в большом подносе. Выглядывавший сбоку писарь старался перерисовать его наброски на пергамент в мельчайших подробностях. Оказалось, что Чжи Чжи понимает все слова Лация. Он даже несколько раз поправлял его, упрощая рисунки. Потом писарь сел рисовать большую картинку на широкой выделанной шкуре, а вождь стал считать вместе с Лацием, сколько инструментов необходимо будет привезти для постройки стен и домов. Это было непохоже на поведение предыдущих правителей парфян и их знати, но Лаций уже не удивлялся. Если это чувство можно было так назвать, то он испытывал радость от искреннего и конкретного обсуждения всех мелких деталей строительства. Когда они закончили, Чжи Чжи замолчал и, поджав губы, уставился вперёд неподвижным взглядом. Все ждали.

– У нас ничего нет! Смотри, сколько всего надо! – наконец, с горечью произнёс он, хлопнув себя по колену. – Ну что, Угэдэ, – со вздохом добавил он, повернувшись к сыну, – придётся ехать к твоему ненавистному дяде.

– Куда? – переспросил тот, не поняв отца.

– К Хуханье, – сказал вождь хунну и улыбнулся. Все вокруг сразу заволновались. Лаций видел, как знатные кочевники с удивлением переглядывались, пожимая плечами, а самые смелые что-то шептали друг другу. Было видно, что это имя не вызывает у них радости.

– Но ведь он же продался ханьцам! Его кормит Юань Ди! – не сдержался молодой Угэдэ Суань. – Продался за рис и бобы, за еду! Он стал рабом императора ханьцев!

– Не совсем, – усмехнулся шанью́́й. – Он хочет перехитрить нас. Вот и всё. Если долго сидеть на берегу реки, то можно дождаться, когда мимо тебя проплывёт труп твоего врага. Он думает, что я умру раньше, чем он, пока ханьцы будут присылать ему еду из-за большой стены. А потом он снова захочет стать правителем всех народов.

– Прости, но ты можешь попасть в засаду. Твой брат не простит тебе обиду. Его сыну не дали ханьскую жену, как твоему, – осторожно заметил Тай Син. Но Чжи Чжи поднял вверх руку, и все замолчали.

Лаций был благодарен судьбе, что в пылу спора кочевники забыли о нём и о маленькой хрупкой женщине, которая теперь стояла рядом с ним и писарем, рисующем на новой шкуре будущий город. Она тихо переводила Лацию всё, о чём они говорили, и он постепенно начинал понимать, что Чжи Чжи был не только храбрым и решительным воином, но и очень проницательным вождём.

– Мой брат выбрал еду и спокойствие. Он не может прийти на мои земли и пасти свои стада здесь. Но он тоже хочет жить. И не хочет воевать. У него был договор со старым императором Сюань Ди. Но тот умер. Теперь в империи Хань правит его сын Юань Ди. Он не станет нападать на нас в первый год своей власти. Даже если его подговорят евнухи. Пока он старается понять, кто сильнее – я или мой брат. А чтобы император понял, что я – главный вождь хунну, мы поедем к моему брату сами. Сделаем всё как надо. Пошлём с дарами тебя, Тай Син, отвезёшь ему шкуры и золото из Кангюя. А взамен попросим у него всё, что нужно нашим рабам, чтобы построить город.

– А если он не даст? – спросил кто-то из знати.

– Попросим у ханьцев. Скажем, что будем выращивать рис, как они, – рассмеялся Чжи Чжи. – И возьмём туда несколько белых рабов. Этого тоже! – он кивнул в сторону Лация. – Пусть выберут всё, что нужно. Он будет отвечать за эти палки и скребки. Берегите его, понятно?!

– Да, – закивали головами приближённые.

– А когда новый император узнает, что мы будем строить столицу, он задумается. И пошлёт к нам послов. Вот увидишь! – рыжебородый вождь снова хлопнул себя по коленям и радостно рассмеялся.

Так Лаций стал снова главным строителем, а Атилла, по его просьбе, – первым помощником. Но вначале им и ещё двум десяткам римлян пришлось отправиться на запад, вокруг длинной вереницы огромных гор, которые, казалось, подпирали небосвод и были выше самого неба. Вместе с хунну они двигались к границам страны шёлка, где им предстояло выбрать строительный инструмент.

ГЛАВА VI. ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С НОВЫМ НАРОДОМ

На дорогу ушёл целый месяц. И когда длинная вереница всадников с повозками и скотом спустилась с горной дороги на равнинную местность, там уже была поздняя весна. Всё вокруг цвело, и деревья благоухали невероятными запахами. Продвигаясь вдоль широкой реки, которую местные жители называли то «жёлтой рекой», то «горе сыновей хана», они добрались до того места, где располагалась вторая часть племён хунну под предводительством Хуханье, брата Чжи Чжи. Лаций был удивлён количеством островерхих палаток-гэров, заполонивших весь берег на расстоянии целой мили от реки. При этом они тянулись вдоль неё не меньше десяти миль. Гэры стояли плотными рядами, и между ними не было свободного места. Он не ожидал увидеть такое количество кочевников. Их было явно больше, чем на стоянке Чжи Чжи. Везде было всё одно и то же: грязные накидки из эсгия13, шкуры убитых оленей, любопытные взгляды детей и застывшие рядом матери с напряжёнными лицами. Ещё – большие стада оленей и лошадей. И только буйно цветущая природа скрашивала убогий быт этих кочевников, живших на северной границе с империей Хань.

Хуханье узнал о приезде брата незадолго до его появления, потому что тот решил не посылать никого вперёд и нанёс ему неожиданный визит. Сначала Чжи Чжи встретили несколько представителей знати, потом – какие-то воины и только после этого появился сам Хуханье, в ярко-красном халате и синих штанах. На его лице застыли растерянность и испуг. Лаций не мог поверить, что он был братом Чжи Чжи – настолько непохож он был на крепкого и жилистого шаньюя. Это был толстый и неповоротливый человек с обвислыми щеками и опущенными вниз уголками губ. Все сразу заметили, что он не ждал гостей и теперь не знал, как их принимать, хотя его и предупреждали. Видимо, Хуханье не думал, что его брат доедет так быстро. Перед ним стояли несколько воинов, через спины которых он и разговаривал с Чжи Чжи. Но тот вёл себя спокойно, как будто не замечал разделявшей их преграды из тел стражников, и всё время улыбался. Через какое-то время они прошли внутрь большого белого гэра, и, по лицам всадников Лаций понял, что всё закончилось нормально.

Как и предполагал Чжи Чжи, его брат не дал ему никаких инструментов, потому что не собирался заниматься земледелием и жил только за счёт получаемых с ханьской стороны продуктов и мяса своих лошадей и оленей. Прошла неделя, и в кочевье хунну приехал гонец от губернатора соседней провинции по имени Сяо. Чжи Чжи оказался прав – в империи Хань были озабочены его появлением и не знали, чего ждать дальше. Вскоре узкоглазый ханьский посол покинул становище Хуханье с большими дарами для губернатора, а через неделю снова вернулся, чтобы передать приглашение приехать в столицу провинции. Но хитрый Чжи Чжи отправил туда только своего сына с его молодой женой-ханькой. Он знал, что встреча шаньюя хунну с губернатором одной из провинций выглядела бы неравноценно. А вот для его сына, Угэдэ, это был хороший опыт. К тому же, жена сына была знатной ханькой, её сестра была замужем за губернатором соседней провинции. Это был известный род. Хунну могли задержаться там на полмесяца и пообщаться. А сын должен был сделать так, чтобы римляне успели выбрать за это время необходимый инструмент. Но получилось всё не так быстро и просто, как хотелось.

Перед тем, как добраться до столицы провинции, хунну пришлось проехать невероятное сооружение, которое произвело на Лация такое же впечатление, какое Рим, наверное, произвёл бы на любого кочевника. Это была высокая и широкая стена, которая тянулась по горам от одного края земли до другого и, казалось, не имела ни конца, ни начала. На одной из стоянок ему удалось узнать у жены молодого сына Чжи Чжи кое-какие подробности. Случилось это так: Лаций подошёл к Угэдэ Суаню и спросил, знает ли тот, как эти маленькие люди смогли построить эту стену. Тот позвал жену. Здесь, у костра Лаций впервые узнал её имя – Чоу Ли. Юная ханька рассказала ему, что эту стену построил великий император Цинь Шихуанди. Приблизительно за двести лет до этого он объединил все провинции и построил её, чтобы защититься от постоянно нападавших с севера кочевников. Строили стену сто лет, особенно тяжело было возводить на каждом холме или горе промежуточные башни, так как под ними должны были находиться конюшни для гарнизонов. Сверху по стене постоянно ездили три всадника. Они следили за вражеской стороной. Если там появлялись кочевники, то на башне сразу поджигали заранее приготовленный хворост и отправляли гонцов с этим известием в ближайший город. Лацию было интересно, сколько людей строили эту стену. Но когда Чоу Ли назвала цифру, он подумал, что ослышался.

– Пентакосиэс хильядэс14, – утвердительно кивнула Чоу, повторив цифру ещё раз.

– И откуда же их столько взяли? – с удивлением спросил он. Чоу Ли рассказала, что это были люди, которые попали в рабство за долги и провинности.

– Тогда какая же у них армия? – не сдержался Лаций. Когда она начала рассказывать, что в каждой провинции существует своя армия в сто тысяч человек, он с недоверием покачал головой. – А сколько же провинций? И какая армия у главного царя?

– У императора армия может быть в десять или двадцать раз больше, чем в одной провинции, – добавила она. Угэдэ сидел рядом с Чоу и тоже задавал короткие вопросы. Ему было интересно, чему удивляется этот странный раб. Получая ответ, он каждый раз улыбался, кивал несколько раз головой, потом закидывал её назад и произносил странный звук, похожий на долгое «а-а-а…», как будто его это совсем не удивляло, а Лаций для него ничем не отличался от ребёнка, которого можно было понять и простить.

1
...
...
14