Потом владыка вложил в руку отца Иоанна полоску бумаги, на которой были записаны эти слова, еще раз благословил его и легонько подтолкнул к двери. Через год владыка скончался и был погребен в пещерах Псково-Печерского монастыря. Место его погребения до сих пор окружено почитанием паломников.

Отец Иоанн (Крестьянкин) всегда с благоговением вспоминал об этой последней встрече с митрополитом Вениамином, а данную им записку хранил как реликвию. Когда же батюшка стал насельником Псково-Печерского монастыря, то часто в своих беседах с духовными чадами приводил слова, сказанные ему владыкой и написанные в его записке: «Пора нам всем понять, что мы являемся существенной ненужностью никому, кроме Бога».

Конечно же, люди, не живущие духовной жизнью, с этим утверждением не соглашались и не соглашаются. Их доводы очень простые: детям нужны родители, пожилым родителям нужны заботливые дети, больным нужны врачи и так далее. С точки же зрения отца Иоанна, высказывание митрополита Вениамина говорит не об этой нужности. Ненужность – это вовсе не бесцельность и бессмысленность. Если человек обретает смысл в Боге, он нужен и Богу, и людям, а если он такого смысла не обретает – что он может дать другим? Свои способности? таланты? деньги? Они, конечно, могут быть нужны, но все это в конце концов заканчивается, и тогда зачем такой человек нужен другим? Но если человек будет любить Бога, тогда он сможет по-настоящему любить и других людей.

Отец Иоанн часто говорил своим чадам, что главное в жизни человека – любовь: «Верьте Богу, доверяйтесь Его всегда благой о нас воле… Любите Бога! Любите любовь и друг друга до самоотвержения». Вот чем может быть нужен человек другим – любовью и верой в Благую волю о нас, в Божий Промысл, который отец Иоанн считал главным в жизни человека. И если мы поймем это, тогда нам станут понятны слова владыки Вениамина. Тогда мы осознаем, что это Господь дает родителям детей и сохранят детей для родителей, что Он посылает больным врачей. Когда мы увидим во всем происходящем с нами Божий Промысл, тогда и придет к нам понимание того, что мы никому не нужны, кроме Господа, Который делает нас сознательными соучастниками Его Промысла, со-творцами своей собственной жизни и нужными людьми в жизни наших ближних.

Об этом неоднократно говорил в своих проповедях отец Иоанн (Крестьянкин). А митрополита Вениамина он считал человеком святой жизни и очень скорбел о его кончине. Но Господь послал батюшке утешение. В год отшествия владыки в небесные обители (1961) отец Иоанн познакомился с духоносным старцем, иеромонахом (впоследствии архимандритом, наместником Иоанно-Богословского монастыря) Авелем (Македоновым). В то время отец Авель служил священником собора в селе Борец, куда был назначен в 1960 году после своего возвращения из Ярославской епархии.

Судьбы отца Авеля и отца Иоанна были схожими. Оба они были гонимы уполномоченными, оба сменили множество приходов и оба познали глубинную жизнь простых русских крестьян. И потому они сразу сблизились. А знакомство их произошло так. В 1961 году во время Великого поста иеромонах Авель приехал в Летово в Космодамиановскую церковь, чтобы возглавить вечернюю праздничную службу и свершить постриг церковнослужительницы Евдокии в монахини.

Вспоминая приезд отца Авеля в Летово, отец Иоанн Смирнов говорил, что тогда стояла теплая погода, сияло весеннее солнце, пели жаворонки и скворцы. Во второй половине дня на Летовской горке с чемоданом в руке появился отец Авель. После короткого чаепития и отдыха все пошли в церковь к вечерней службе. Вечернее и утреннее богослужения возглавлял отец Авель, а отец Иоанн Смирнов, хотя и был настоятелем, служил вторым священником. Отцу Иоанну (Крестьянкину), поскольку он уже имел опыт по подготовке к постригу, было поручено приготовить к этому чину все нужное.

Известно, что знакомство отца Иоанна с отцом Авелем переросло во взаимную дружбу, и впоследствии они часто виделись. Когда же отец Иоанн стал насельником Псково-Печерского монастыря, то отец Авель неоднократно приезжал к нему. Когда же тот стал наместником Иоанно-Богословского монастыря, отец Иоанн прислал ему в знак уважения и любви во Иисусе Христе искусно вышитую и богато украшенную плащаницу Пресвятой Богородицы.

Взаимоотношения же отца настоятеля Иоанна Смирнова и второго священника Космодамиановской церкви иерея Иоанна (Крестьянкина) первоначально складывались непросто. Именно поэтому рассказ о них может быть очень поучительным для нас. Начнем с того, что, согласно воспоминаниям отца Иоанна Смирнова, в устроении церковно-хозяйственных дел отец Иоанн не всегда прислушивался к его мнению. Иногда поступал самостоятельно, непланомерно. И порой его дела не приносили должной пользы. Потому отношения Ивана Большого и Ивана Маленького порой бывали натянутыми. Отец настоятель Иоанн Смирнов иногда даже раздражался на отца Иоанна (Крестьянкина). В свою очередь батюшка относился к настоятелю с пониманием и жалел его, зная о тяжелой неизлечимой болезни его дочери-подростка. Но, когда раздражение настоятеля переходило на духовных чад отца Иоанна, батюшка защищал их, как наседка защищает своих птенцов.

Сусанна Валова однажды стала невольной свидетельницей такого случая.

«Мы пошли на кладбище навестить могилки, – вспоминала С. Валова. – Кладбище – рядом с храмом. Подходим и слышим: за кустами и деревьями разговаривают отцы. Говорят напряженно и громко… Настоятель требовал, чтобы никто к отцу Иоанну нашему не ездил. Слышим батюшкин голос, твердый и решительный:

– Отец Иоанн, если вы запретите моим духовным чадам приезжать сюда, меня здесь не будет».

Однако жили Иван Большой да Иван Маленький по апостольскому завету: Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит (1 Кор. 13, 4–7).

Сам же протоиерей Иоанн Смирнов об отношениях со своим сослужителем говорил так:

«Большое расхождение в складе характеров отца Иоанна и моего не мешало искренности и единению духа в наших отношениях, постоянно удавалось обретать братское любвеобилие. Уступая друг другу, мы постоянно находили общее мнение в деле благоустроения церкви и ее всесторонней жизни.

За период нашей совместной службы были установлены более четкие в уставном отношении богослужения, порядок и последовательность в совершении таинств и исполнении церковных треб не только в храме, но и в домах близлежащих селений, примерно в радиусе до пятнадцати километров. Нашим общим стремлением было обставлять церковные службы как можно торжественнее, иметь хорошие новые облачения из парчи или шелка, чтобы престолы, жертвенники, богослужебные столы и аналои покрывались красивыми пеленами, цвет которых должен был соответствовать празднику. Чтобы были красивые светильники…

Стало вменяться в практику украшение храмовых и праздничных икон живыми цветами не только в летнее, но и в зимнее время. Надо сказать, что при помощи Божией нам с отцом Иоанном удалось достичь многого, и мы надеялись, что милостью Божией все, что следует, будет исполнено в храме, который вверил нам Господь».

Однажды протоиерею Иоанну Смирнову было видение, которое повторилось дважды. Он видел, будто в углу его комнаты стоит архиерейский жезл, источающий свет. Эти видения отец Иоанн (Крестьянкин) объяснил ему коротко и ясно:

– Ты станешь монахом, а потом архиереем.

Но отец Иоанн Смирнов, любящий свою супругу Варвару и дочку Людочку, и помышлять не мог о монашеском пути. Когда же после смерти Варвары он принял монашество с именем Глеб, а в 1976 году стал епископом, отец Иоанн прислал ему поздравительное письмо, в котором упомянул о его видениях и своем ему предсказании. Кроме этого, поздравляя своего бывшего летовского со-служителя, возведенного в сан епископа, он писал: «Все годы, прошедшие с тех пор, как разошлись наши жизненные пути, я вспоминал Вас в своих убогих молитвах, а в оставшиеся мои дни жизни буду молиться о Вас как архипастыре. Я также молюсь о здравии дщери Вашей и о упокоении усопших родителей».

При служении отца Иоанна (Крестьянкина) в Летово возникла большая нужда в совершении треб на дому. С просьбами о причастии преждеосвященными Дарами, о крещении, венчании или панихиде часто обращались из селений, которые отстояли от Летово на пятнадцать-двадцать, а порой и на двадцать пять километров. Добираться туда было делом нелегким. При этом такие просьбы поступали во множестве, но все они удовлетворялись. Такие посещения были настоящим праздником души для тех людей, которые по причине большой отдаленности не могли ходить в храм.

«Хорошо помню, – вспоминал отец Иоанн Смирнов, – что очень многие, принимая святые таинства или молясь во время молебнов, плакали… Большое значение придавалось тогда похоронам на дому, так как на похороны съезжались родственники усопшего из разных сел и городов. Большинство из них потеряли в своем сознании Бога, или искорка веры в них теплилась еле-еле. Особенно такое состояние наблюдалось у мужчин.

Помню: когда приезжаешь в дом и начинаешь облачаться у гроба, замечаешь, что у многих на лице появляется улыбка. Как бы не замечая этого, делаешь свое дело – свершаешь чин погребения, стараешься читать все так, чтобы были понятны смысл и глубина этих чтений всем окружающим. Видно было, как лица становились серьезнее, даже у мужчин появлялись слезы на глазах и поднимались руки к челу, чтобы осенить себя крестным знамением. Как было радостно на душе, ибо было заметно хотя бы временное оживление очерствевших сердец. Появлялась надежда, что, может быть, даже такое слабое молитвенное состояние преобразит человека и совершит благодатный переворот в его сердце. Случаев возвращения людей к вере, к Богу, о которых рассказывали мне в последующее время родные почивших, было немало».

Великим постом протоиерей Иоанн Смирнов сам выезжал в дальние села причащать тяжелобольных и всех тех, кто не мог прийти в храм. В таких случаях его возили на лошади. Но иногда он нанимал такси. Бывало, машина из-за бездорожья останавливалась, и приходилось идти по грязи пешком. Выезжал он ранним утром, а приезжал домой только поздним вечером. За это время он причащал по двухсот, а иногда и до трехсот человек.

Староста церкви Клавдия Голицина рассказывала, что отец Иоанн (Крестьянкин), так же как и отец настоятель, старался окормлять верующих далеких сел, где храмы были разрушены. Часто он отправлялся туда в дни престольных праздников этих уже не существующих храмов, чтобы отслужить литургию Преждеосвященных Даров. К приходу батюшки верующие приготовляли какой-либо дом, в котором и свершались затем совместные моления. Там подметали и мыли полы, вешали чистенькие красивые занавесочки с кружевами, сплетенными своими руками. Готовили также и место для «малого алтаря», куда затем возлагался антиминс. На табуретки ставили ведра с песком, в который ставили свечи. Свечей тогда хватало. Многие держали свои пасеки и из пчелиного воска сами изготавливали свечи.

Приезжал батюшка Иоанн и служил молебен в честь святого, именем которого был назван престол разрушенной церкви. Потом всех исповедовал, служил литургию Преждеосвященных Даров и причащал. После литургии служил панихиду. Эти исповеди и причастия верующие округи села Летово запомнили на всю жизнь.

А прихожанам Космодамиановской церкви особенно запомнились проводимые протоиереем Иоанном Смирновым и отцом Иоанном (Крестьянкиным) светлые, праздничные службы в честь Божией Матери, например Успение Пресвятой Богородицы. Сень для плащаницы изготавливали духовные чада батюшки Иоанна (Крестьянкина) – резчики-краснодеревщики. Сама же плащаница рисовалась и вышивалась бисером.

На специальной подставке вокруг плащаницы размещали вазочки с гладиолусами. Эти вазочки делали из кефирных бутылок (в то время кефир и молоко продавались в стеклянных бутылках). Эти бутылки наполняли для устойчивости влажным речным песком и обтягивали белыми бумажными салфетками. Так получались белоснежные стройные вазочки. В них ставили белые гладиолусы. Все это смотрелось как-то особенно празднично и торжественно. На особой подставке, в отдельной вазе, ставилась пальмовая ветвь, которую привозили из Рязани духовные дочери отца Иоанна. Они ходили в библиотеки либо в сберкассы, где росли декоративные финиковые пальмы, и уговаривали сотрудников срезать для храма одну или две ветви.

Все девушки приезжали на праздник в белых платьях. Во время крестного хода вокруг храма они шли с гладиолусами, а две маленькие девочки бросали под плащаницу другие принесенные прихожанами цветы.

Но служение отца Иоанна в Космодамиановском храме было не только благодатным, но и опасным. Однажды он рассказал отцу Виктору Шиповальникову зловещую, но одновременно и курьезную историю. Батюшке стали присылать письма с угрозами вплоть до физической расправы. И тогда отец Иоанн собрал все эти письма и пошел к уполномоченному. Пришел к нему и показал одно из писем. В начале этого письма отца Иоанна обругали матом, а затем прямо пригрозили: «Знай, поп, что твоему архиерею мы толстое пузо разрежем, а тебя, очкарик, на столбе повесим». Подпись под этими словами стояла такая: «Честное комсомольское».