А ведь это, наверное, ещё не всё. Эти «тополя» возятся тягачами и в настоящий момент несколько колонн таких тягачей, по идее, должны выдвигаться к позиционным районам, откуда и сделают залпы. Значит, если и в самом деле какой-то идиот начал атаку, то скоро будут новые запуски. Но и это ещё не всё! Американцы тоже знают о том, что дивизионы должны выдвигаться в заданные районы для боевых стрельб, а из этого следует, что они обязательно ударят по позициям. То есть их ракеты сейчас тоже взлетают!.. И полетят сюда! Совсем скоро, совсем недалеко отсюда, может быть, в трёх километрах, может – в сотне, возникнет ад!

«К машине! Надо бежать вниз к машине!» – вспыхнула мысль. Страх охватил человека. Он смёл в полость этюдника карандаши и захлопнул его. Упал на землю ластик, но Сергей не обратил на это внимания. Резким движением сложил ножки этюдника, едва не сломав, но тут же бросил их на землю, занялся треногой и фотоаппаратом. Собрав художественные и фотографические принадлежности, Лазарев кинулся вниз по склону. Шагов через десять он упал, этюдник раскрылся – рассыпались карандаши, листы эскизной бумаги, ластики, точилки… Сумка с фотоаппаратом укатилась далеко вниз, шагов на пятьдесят, и едва осталась на виду. Лазарев не стал ничего собирать – схватил этюдник, треногу и вновь припустил к подножию, по пути подобрав сумку с фотоаппаратом.

«Вниз! Скорее вниз! – подстёгивал он себя в мыслях, а может быть и вслух. – Машину ещё спрятать бы, но главное – вниз! Надо искать яму, расщелину. И машину, машину успеть спрятать! Как я без неё? Там ведь еда. Как я без неё? Там вещи, еда. Как без неё?! Машина нужна!..»

Добежав до автомобиля, Сергей понял, что не знает, как поступить дальше. Остановился, задыхаясь и суматошно озираясь. Где будет вспышка? Куда спрятать такую большую машину? В какую сторону бежать или ехать? Бросил вещи в багажник, зачем-то обернулся…

Значительный участок неба над пологой возвышенностью к северу от него потерял голубизну, побледнел, а тёмные основания облаков в одно мгновение стали ослепительно белыми.

Это взрыв! «Тополь» упал? Американская ответка? Плевать! Это атомный взрыв!

Сергей заметался. Ему представилось, как на нём воспламеняется одежда, кожа становится бордово-малиновой и вспухает белёсыми волдырями. Он повернулся спиной к автомобилю, раскинул руки, прижался к холодной гладкой поверхности кузова. В воображении вспыхнула картина: воздушная волна бьёт по машине, опрокидывает её на Сергея, сносит обоих куда-то в серую мглу. Бедняга снова заметался: отскочил от автомобиля, остановился, побежал вправо… опять остановился. Он боялся посмотреть в ту сторону, где поднимался гигантский клубящийся гриб.

Свечение между тем угасло. Больше ничего не происходило. Никаких громовых раскатов, никакой земной дрожи; не налетела ударная волна, не загорелись на горных склонах освещённые вспышкой деревья. Но человеку было неспокойно. Наверное, так чувствует себя заневоленный ловушкой зверь, когда к нему приближается охотник. Он ожидал смертельной развязки. По небу плыли облака, кричали в вершинах деревьев сойки, листья срывались с веток лёгким ветерком и летели вниз – а человек ожидал своей кончины в следующую секунду…

В следующую секунду вспышка ядерного взрыва может произойти прямо над головой.

Сергей бросился к машине, дёрнул на себя водительскую дверь, ударив ею по ноге, впрыгнул в салон. Уже через две секунды машина рванулась в чащу по ложбине между двух возвышенностей. И почти сразу Лазареву пришлось нажать на педаль тормоза, чтобы не врезаться в дерево. Лавируя, Сергей успел проехать несколько десятков метров, когда его настиг двойной громовой удар. Он вызвал неестественный по своей силе листопад. С крон слетела густая, тяжёлая масса хвои и листьев, которая дырявым занавесом опустилась на ветровое стекло. Будто небо упало – и Сергей лишился остатков самообладания.

Он резко вжал тормозную педаль в пол: его кинуло на руль, коротко бибикнул сигнал. Сергей, неосознаваемым движением заглушив мотор, выскочил из автомобиля, упал животом на ковёр из листьев и извиваясь, словно сом на песке, полез под днище. Через считанные мгновения его тело скрылось под машиной. Он лежал, зажмурив глаза, уткнувшись лицом в локоть, его трясло – краем сознания он чувствовал, что обмочился… и, кажется, даже не пытался совладать со своим телом.

Ничком пролежал с четверть минуты – щурясь, приоткрыл глаза и чуть приподнял голову: ничего не происходило и природа вокруг как будто затихла. Но спустя несколько робких человеческих вздохов почва дрогнула – Лазарев тут же уткнулся в локоть, вжался от страха в землю, заскулил в ожидании оглушающего удара. Земля вроде бы гудела… или ему это показалось?.. В воздухе по-прежнему тишина – было слышно как потрескивает остывающий коллектор выхлопной трубы и падают рядом с автомобилем листья.

Едва заметный толчок. Через несколько секунд послышался нарастающий гул и вой, земля мелко задрожала, застонала – и громкий рокочущий звук, похожий на раскат грома, накрыл лощину. С севера на юг пронеслась плотная звуковая волна, сопровождаемая гулом бури. Мир словно вздрогнул: заметно качнулась машина, на землю полетели сучья и листья.

Лазарев лежал, уткнувшись в землю. Он чувствовал некоторое раздвоение сознания: одной частью обонял запах влажной земли и палой листвы, в эти мгновения показавшиеся ему невероятно сладостными, а другая часть ждала каких-то чудовищных событий, которые исковеркают тело, лишат возможности видеть, обонять, осязать, слышать. Ударная волна, по мере продвижения превратившаяся в безобидный по сути звуковой вал, породила у Лазарева новый страх, будто сейчас он будет раздавлен собственной машиной. Эта жуткая мысль была настолько сильна, что он почувствовал позыв к мочеиспусканию, но в этот раз удержался. Волна пронеслась дальше, теряя с каждой секундой мощь. Некоторое время был слышен её шум и разносился крик птиц, согнанных с веток внезапным грохотом. Затем в лощине снова повисла тишина.

Это прокатились ударные волны первых ядерных взрывов: ближайших из более чем десятка. Тридцать ракет «Минитмен-III» были выпущены почти одновременно из шахт военной базы Маллстром (штат Монтана, США). В разряженных слоях атмосферы головные части ракет разделились на три блока, из которых один или два были ложными, и устремились к районам дислокации подразделений двадцать девятой дивизии РВСН России. После первого залпа последовал второй, из двадцати пяти ракет; и вновь каждая несла в головной части по три блока, но все они были либо ложными, либо содержали генераторы помех, ослепляющие радиолокационную аппаратуру.

Ракеты второго залпа шли по низкой траектории и потому обогнали снаряды, запущенные первыми. Таким образом американские военные предполагали ввести в заблуждение российских офицеров противовоздушной обороны. Цели с низкой баллистической траекторией менее заметны для наземных средств локации, в связи с чем американцы рассчитывали, что русские отвлекут на них излишнее внимание и израсходуют больше, чем следовало бы, поражающих средств. При таких условиях была высока вероятность того, что у обороняющихся просто не хватит времени на нейтрализацию боевых блоков. Эта уловка была оправдана хотя бы потому, что в те же минуты подвергались массированному налёту крылатых ракет и беспилотных бомбардировщиков береговые и приграничные районы российской территории.

Целями атомных ударов в районе дислокации двадцать девятой дивизии стали как места постоянного расположения подразделений, так и позиционные районы, чьи координаты были получены в результате космической и авиационной разведки и подтверждены данными агентуры. Наносились удары и по местам, где предположительно в этот момент находились дежурные дивизионы грунтовых мобильных комплексов «Тополь-М» и колонны ракетчиков, движущиеся к стартовым площадкам по тревоге.

Из сорока боевых блоков большая часть была выведена из строя средствами противоракетной обороны. Несколько снарядов сильно отклонились: один даже взорвался над территорией Монголии. Ещё часть отклонилась незначительно, тем не менее они сработали над населёнными районами. Остальные блоки с ядерными зарядами долетели до заданных квадратов.

Два трёхсоткилотонных термоядерных заряда полностью уничтожили наземные объекты 92-й полка РВСН возле Хомутово, оснащённый «Ярсами», но мобильные комплексы успели выйти на позиции и отстреляться. Над расположениями воинских частей 52933 (344-й полк) и 52009 (586-й полк) сработало несколько зарядов на высотах от полукилометра до четырёх тысяч метров, что повлекло уничтожение всех военных объектов на поверхности, а также сильнейшие разрушения и пожары в окрестностях. Один дивизион ракетчиков был уничтожен на марше полностью, три дивизиона понесли потери и часть комплексов вышла из строя.

Эти подробности станут известны позже, а сейчас Лазарев просто лежал под своей машиной в помутнённом сознании и оцепенев от страха. Следующий звуковой вал был немного слабее двух первых. Потом прошли тяжёлые пятнадцать-двадцать минут, на протяжении которых до Сергея доносились раскаты далёких взрывов, звук реактивных самолётов. Он чувствовал холод внизу живота и на бёдрах, но боялся пошевелиться. И вот стало тихо. Взрывы уже не слышны, на деревьях стали перекрикиваться сойки, и даже две молодые белки подбежали к машине – остановились в двух метрах, заметили человека, повернувшего голову в их сторону, и бросились прочь. Холод всё глубже проникал в тело, но вылезти из-под автомобиля он не решался.

Однако к страху перед ударной волной и испепеляющими лучами ядерных вспышек добавилась боязнь радиации. Но под машиной от радиации не спастись: от неё надо бежать. Понимание этого и привыкание к тишине, наконец, возобладало над прежними страхами и Сергей решился покинуть свою лёжку. Тут обнаружилось, что автомобиль заметно просел: колёса продавили мягкую почву и днище теперь было на несколько сантиметров ниже, чем в момент остановки автомобиля. Самое низкое место находилось между колёсами, поэтому сбоку вылезть не удалось, а впереди мешала кочка и выпуклая защита двигателя. Сергей стал отползать назад, при этом почувствовал запах своей мочи. «Неужели это я?» – была первая осознанная и несуматошная мысль с того мгновения, когда он увидел в небе следы межконтинентальных ракет.

Он вспомнил, как утром прощался с лесниками, потом – дорога, восход солнца, который он фотографировал, снова дорога, «Морская звезда» – и он делает снимки… Всего лишь несколько часов назад! Несколько часов назад была спокойная мирная жизнь, а в ней – место Лазарева, довольно уютное: приносящая удовлетворение работа, приличный доход. И вот он в мокрых штанах, трясущийся от страха и холода, не знающий, что предпринять. А реальность, в которой он что-то значил, кажется, превращается в радиоактивный пепел.