Лодка прекращала движение реверсом, разворачивалась.

– Прибор номер три «Бериллий», начал выполнять программу имитации.

– Отлично. Приготовиться к запуску имитатора номер четыре.

– Есть приготовиться к запуску «Бериллий» номер четыре.

– Доложить о готовности разведывательных роботов.

– Ходовые программы в роботы ведены, роботы в торпедные аппараты загружены, торпедные аппараты номер два и три к бою готовы.

– Для первого робота… пуск!

– Есть пуск!

– Товарищ командир, курс двести шестьдесят.

– Стоп машина! Держать курс.

– Есть стоп машина. Вертикальные рули прямо.

– Внимание! Приготовиться к погружению.

– По местам стоять к погружению.

Идут доклады, но, не дожидаясь их окончания, Лосев командует:

– Полный вперёд! Курс двести шестьдесят, дифферент на нос три градуса, погружаться на глубину двести пятьдесят метров!

Огромный винт начал набирать обороты, рассекая воду продолговатыми лопастями, толкая подводный крейсер вперёд и в глубину. Ещё минуту назад приходилось студить систему труб разогретого реактора, но теперь пар раскручивал турбину и его громадная мощь шла на разгон многотонного корабля.

Вглубь. Вглубь!

Ныряя, лодка отстрелила четыре малогабаритных «шумелки». Почти одновременно с этим стартовал четвёртый самоходный аппарат ГПД калибра пятьсот тридцать три миллиметра, и сразу свернул влево от курса корабля. Далее он на малом ходу должен будет пройти два кабельтовых, начать имитацию среднего хода со ступенчатым погружением до четырёхсот пятидесяти метров и лечь на курс двести восемьдесят градусов, что соответствовало направлению к берегу Камчатки. Один-два раза, согласно программе, он будет переходить в «тихий» режим, чтобы запутать противника. Третий аппарат в это время плыл на глубине семьдесят метров, за лодкой, немного в стороне от неё. Он будет постепенно углубляться, отстанет примерно на милю, включит имитацию полного хода, но продолжит идти за ней некоторое время, всё более и более отставая.

Через несколько минут лодка достигла заданной глубины. За это время корабль удалился более чем на полторы мили от того места, где были запущены ракеты и выставлено минное заграждение. У командира имелся график манёвров, подготовленный штурманской группой. Манёвры лодки, в том числе и переходы с одной скорости на другую, соотносились с манёврами имитаторов. В данный момент тактика уклонения и скрытности требовала нахождения за кормой подводной лодки аппарата шумовых помех – он должен был отвлечь на себя не только торпеды противника, но и вообще его внимание.

Из сообщений акустиков с большой долей вероятности можно было вывести, что три ракеты из восьми попали в цели – эхо их взрывов исходило из координат вражеских кораблей. Один из взрывов был особенно сильным: возможно, детонировали боеприпасы на поражённой цели. Или это была одна из двух ракет с индексом «1» в цифровом наименовании. Эти изделия имели только две ступени и подлетали к кораблю на маршевой скорости, делая «змейку», чтобы не попасть под обстрел палубной артиллерии. Вместо сверхзвуковой финишной ступени данная модель комплектовалась дополнительным объёмом взрывчатки.

Три попадания из восьми пусков – хороший результат для текущих обстоятельств. Дело в том, что ракеты запускались почти с минимальной дистанции. Погодные условия на поверхности океана не были известны достоверно, но предположительно они соответствовали предельно допустимым для работы разных приборов и механизмов. Например, скорость ветра. Так как полётные задания предполагали ложные курсовые манёвры, то в любом случае на каком-то этапе полёта ракет ветер должен был сильно сносить их в сторону. Из-за того, что дистанция стрельбы была очень короткой, ракеты на конечном отрезке не успевали разогнаться до полной скорости, – это значит, что их вполне можно было расстрелять противоракетами или палубными пулемётами. Хотя в условиях шторма сделать это врагу было сложно. На кораблях противника имелись и лазерные пушки для противоракетной защиты, но в дождь и туман вряд ли их использовали бы, потому что такие условия значительно снижают эффективность теплового луча.

На ГКП шли доклады, отсюда уходили распоряжения: «Седьмой отсек осмотрен, замечаний нет… Торпеды первой очереди загружены. Первый отсек к бою готов… Уровнять среднюю и кормовую цистерны… Дифферентовка завершена… Снять отсчёты… Прибор ГПД номер три „Бериллий“ совершает манёвр…»

Командир взъерошил волосы, потом разгладил их. Подошедший Пампиди указал на кальку маневрирования, что-то сказал. Лосев взглянул на неё, потом перевёл взгляд на секундомер, дождался момента и скомандовал:

– Право на борт десять градусов.

– Есть право на борт десять градусов.

– Синицын, сейчас на твоём посту особая ответственность. Слушай во все уши, понял?

– Так точно.

Вновь вспыхнуло табло: «Осторожно, торпеда!»

И минули считанные секунды, как прозвучал доклад акустика:

– Внимание, пеленг девяносто восемь градусов, слабый шум.

– Что за шум?

– Интенсивность шума не меняется, цель глубоководная, пока других данных нет… торпеда… скорее всего торпеда.

– Боевая тревога! Мы атакованы! Против нас торпедная атака! Приготовиться к резкой смене курса! Боцман, курс сто шестьдесят!

– Есть курс сто шестьдесят.

Подводная лодка, шедшая сейчас на максимальной скорости, начала делать резкий поворот на сто десять градусов. Такого манёвра, а именно занятия позиции под определённым углом к атакующей торпеде, требует тактика уклонения. Следовало бы ещё и винт остановить для уменьшения шумности, но это повлекло бы резкую потерю в скорости во время выполнения манёвра, а сам манёвр значительно затянулся бы. Поэтому моряки в эти секунды пытались удержать равновесие, ухватившись за что-либо, и ждали окончания манёвра.

– Курс сто шестьдесят.

– Стоп машина! Держать курс, дифферентовать лодку.

– Есть…

– Приготовить четыре прибора ГПД «Спрут»!

Опять идут доклады, в это время акустик уточняет параметры приближающейся торпеды.

– Внимание! Приготовиться исполнять режим «Тишина»… Исполнить режим «Тишина»!

Стихли голоса, мерно гудела аппаратура, иногда издавал звуки корпус. Четыре запрограммированных прибора «Спрут» находились в пусковых установках «ВИПС»: они активируются через двадцать секунд после запуска. Командир ждал сведений о дистанции до обнаруженного источника шума, чтобы вовремя отдать команду на их использование. Но если в ключевой момент лодка будет двигаться согласно своему курсу очень медленно или вообще ляжет в дрейф, то использование дрейфующих приборов не только потеряет смысл, но станет и опасным из-за близости к подводной лодке.

– Интенсивность шума растёт незначительно, пеленг меняется, девяносто девять градусов, – докладывал вполголоса акустик.

Американские торпеды, сброшенные с вертолёта или самолёта, после включения своего движителя начинают идти по кругу, постепенно погружаясь всё глубже, то есть их путь представляет собой спираль. Двигаясь, они ведут локацию, активную или пассивную, или чередуя эти способы. Торпеды, пущенные подлодками или кораблями, идут к цели на полном ходу, а с определённой дистанции переходят на малый ход, двигаются змейкой и ведут распознавание шумов цели средствами гидроакустической системы. Чтобы распознать торпеду по её действиям и характерным шумам требовалось некоторое время. Но был ещё и третий вариант, наиболее опасный: торпеда могла быть телеуправляемая.

Прошла минута. Пеленг поменялся ещё немного, уровень шума тоже незначительно вырос. Пока можно было предположить, что цель движется немного в сторону от подлодки и сближается с шумоимитатором, а вместе они приближались к лодке, которая после остановки винта ещё двигалась по инерции, но быстро тормозилась водной толщей и вот-вот должна была лечь в дрейф. Лосев распорядился приготовить к пуску четыре малогабаритных самоходных прибора ГПД «Тунец». Эти приборы годились для использования малоподвижной лодкой.

– Цель использует активный гидроакустический поиск…

И в этот момент раздался звук! Громкий и низкий, с шуршанием и треском, словно по корпусу ударил громадный глиняный валун, разбился – и его осколки покатились по обшивке. Корабль заметно дёрнуло.

– Глубинный взрыв по пеленгу прибора ГПД «Бериллий» номер три. Блин… глушануло немного.

– Слушать внимательно, без лишних эмоций – сделал замечание Лосев акустику: – Всем, тишина!

Но тишину никто и не думал прерывать. Был подорван аппарат гидроакустического противодействия, прикрывавший лодку с кормы, шедший совсем близко. И торпеда, уничтожившая его, не была замечена приборами «Кота», её не слышал акустик! А если вдогонку подлодке был произведён залп из нескольких таких торпед, и обманулась шумоимитатором лишь одна из них, первая? И это наверняка так, потому что американская тактика ведения подводного боя заключается в залповой атаке несколькими торпедами.

– По пеленгу девяносто три градуса активная работа гидролокатора и шум торпеды.

Опасность стала слишком осязаемой. Поблизости работало несколько торпед. Возможно, где-то рядом затаилась подводная лодка врага. Да, обстановка на поверхности была неблагоприятной для гидроакустического поиска, но на той дистанции, на которой находились торпеды противника, это уже не имело значения. Только абсолютное соблюдение режима тишины на борту «Кота» и наличие работающего шумоимитатора могли сейчас остановить маятник смерти, незримо и безжалостно приближавший гибельную развязку.

Бум! Корабль качнуло, дребезжащий шум и потрескивание издал корпус. Экран, на который выводилась рекордограмма с пеленгатора, на секунду стал почти полностью зелёным. Уничтожен шумоимитатор номер четыре. Лодка теперь была совершенно беззащитна для чужого оружия. Командир понял, что таиться бессмысленно. Лодку обязательно засветят гидроакустические датчики торпед и разведывательных буёв. На такой глубине и удалившись всего-то на полторы мили от места ракетной атаки, просто нет шансов остаться незамеченным. В таких обстоятельствах избежать гибели было невозможно – её можно было только отсрочить.

– ВИПС/ДУК товсь! – скомандовал Лосев.

Как только расчёты пусковых установок доложили о готовности он отдал приказ:

– ВИПС/ДУК пли!

Отстреляны по четыре самоходных и дрейфующих прибора гидроакустического противодействия, выполнявших разные программы: имитации и подавления. Пока пусковые установки заряжались следующими приборами, Лосев продолжал отдавать приказания:

– Окончен режим «Тишина». Боевая тревога, приготовиться к погружению. Экипаж, прошу в меру возможности соблюдать тишину. Никаких лишних и случайных звуков и разговоров. И полная сосредоточенность на выполняемой задаче. Опасность торпедного нападения сохраняется.

Командир отпустил микрофон громкой связи, висевший у его рабочего места на спиральном проводе.

– Запускаем шумоимитатор. Программа хода для прибора ГПД номер пять «Бериллий УН-4», диктую: старт в скрытном режиме, право на борт девяносто градусов, удаление на три кабельтовых, отстрел приборов «Вист», право на борт пятьдесят градусов…

Продиктовав программу, Лосев отдал несколько команд, затем, бросив взгляд на хронометр, обратился к штурману через прибор связи:

– Лобанов, доложи о местоположении лодки.

Последовал краткий доклад.

– Значит так, Вадим, – говорил командир, вставая со своего кресла, – начнём двигаться по новому курсу, с погружением до пятисот. Боцман, слышишь? Начинаем движение с переменой курса, одновременно с началом имитации прибора ГПД. По курсу сто сорок идём на полном, ныряем до пятисот. Переходим на малый, и одновременно встаём на курс сто восемьдесят. Дальше… дальше видно будет.

– Только один имитатор запустим? – спросил Зименко.

– Один, – Лосев, кивнул.

До того, как поступил доклад о готовности аппарата гидроакустических помех, командир успел выслушать сообщение БЧ-7. Оказалось, что из авианосной группы два корабля набирают ход, выдвигаясь в авангард атакованного ордера. Обнаружены две цели, вероятно, подводные лодки, идут полным ходом к «Коту», предварительный расчёт дальности: тридцать – тридцать пять миль. Похоже, одна субмарина была той самой, которую обнаружили перед атакой, но потеряли из вида после сворачивания антенны «Ската». Только что было два взрыва по пеленгу главной цели и цели номер три. Также акустики засекли шумы, которые могли быть звуками отстреливаемых зенитных ракет и всплесками от упавших в воду летательных аппаратов.

– Командир БЧ-7, акустик, почему не засекли торпеду, которая подорвала четвёртый имитатор? – спросил Лосев строго.

Синицын ответил не сразу.

– Шум имитатора заглушил её… возможно.

– Ладно, будем разбирать эту оплошность потом. Если останемся в живых.

Медлить было нельзя. Вполне вероятно, что вслед первой очереди торпед пущена вторая, или на подлёте противолодочная авиация. Кроме того, надо было удаляться от этого места, потому что скоро активируется минное заграждение, выставленное «Котом», а на собственных минах тоже вполне можно подорваться.

Между тем пришло время задуматься и об экономии малогабаритных приборов ГПД: их оставалось на борту уже немного. Сейчас следовало бы выстрелить три или четыре пары «шумелок» с небольшим интервалом, но перед началом движения были запущены только пять приборов: один – на создание помех гидроакустическим комплексам кораблей, два – на подавление систем самонаведения торпед, ещё два – на имитацию ложных целей. А потом…

Лосев дал команду к пуску пятого аппарата шумовых помех. Это была новейшая, секретная модификация прибора «Бериллий». Вероятно, «Кот» стал первым подводным кораблём, принявшим её на вооружение. Этот шумоимитатор нёс в своём чреве четыре малогабаритных прибора ГПД, которые, в свою очередь, могли программироваться или заменяться другими, аналогичными по калибру. Он мог управляться по волоконно-оптическому кабелю, но и в автономном режиме обладал потрясающими возможностями. Шумоимитатор имел корпусные гидроакустические датчики и пятнадцатиметровую кабель-антенну с выносным детектором бортового мини-ГАКа, которые даже при неблагоприятных гидрологических условиях могли обнаружить торпеду, идущую полным ходом, на дальности около мили. Если вычислительный блок шумоимитатора определял, что торпеда приближается, то отдавалась команда на запуск малогабаритных приборов ГПД, а сам шумоимитатор выполнял манёвр уклонения, в зависимости от положения относительно приближающейся торпеды. Также он мог имитировать сигналы системы «свой-чужой».

Лосев ставил себя на место врага, на место тех американских офицеров, что вели сейчас охоту на «Кота». После отстрела малогабаритных «шумелок» и запуска «Бериллия» охотники увидели бы на экранах своих радаров несколько источников шума, а затем две цели, по шумовым и ходовым параметрам схожие с подводной лодкой. Но потом одна из них, реагируя на торпеду или активную работу гидроакустических буёв, скрывается в облаке помех приборов ГПД. Не зная, что российский флот обзавёлся секретной новинкой, вражеские офицеры, без сомнения, примут именно эту цель за настоящую подводную лодку. В любом случае, именно на ней будет сосредоточено внимание, а «Кот» получит шанс скрыться от преследователей.

Команду «полный вперёд» Александр Иванович отдал за несколько секунд до того, как этот режим начал имитировать прибор ГПД номер пять. Сразу последовала команда на смену курса – минус двадцать градусов. Как только манёвр поворота был выполнен, прозвучал приказ на погружение до пятисот метров. Подводная лодка набирала ход и уходила на полукилометровую глубину.