Глава 2
Вопросы выбора. Куда?

Почему путник, как правило, в богатырском обличие, на развилке дорог своего пути, нередко встречает указательный камень (в то дикое, былинное время, практически в каменном веке, даже несмотря на умение обрабатывать железо, технические возможности дальше камня не пошли – наверное, экономически нецелесообразно было использовать другие материалы) с тремя предложениями?

По всей видимости, потому, что сторон света четыре, а с одной стороны, где ему теперь всё известно, путник как раз и пришёл сюда, чтобы ознакомиться с другими, пока неизвестными ему световыми предложениями, а это, пожалуй, с положительной стороны характеризует самого путника, с этой его тягой к знаниям, да и вообще, он разносторонний человек.

Хотя возможно, что этот камень был только фигуральный – дорога была скучная и долгая, и путник невольно задумался или вообще задремал, и когда он очнулся, в результате того, что его конь под ним остановился на развилке дорог, не решаясь за своего хозяина делать выбор, то ему спросонья и померещился или привиделся этот каменный указатель. В общем, это не столь важно (давай-те всё же оставим камень для наглядности), когда перед путником встал более насущный вопрос – куда и в каком направлении ему дальше пойти?

Правда, прежде чем обращаться с таким вопросом к себе, было бы неплохо поинтересоваться у своего коня – а куда бы ему было желательней идти? Всё же идти ему, а не путнику. Но конь скотиной был сознательной, да и его бессловесность провоцировала путника на своё понимание нужд коня, который был готов пойти хоть на край света за своим хозяином, в общем, путник не стал за зря время тратить, интересуясь нуждами своего коня (может быть он тоже есть фигуральная проекция), а приступил к изучению выбитых на камне предложений.

Ну а там, ничего нового и строго по списку:

– Налево пойдёшь – богатому быть.

– Направо пойдёшь – женатому быть.

– Прямо пойдёшь – живому не быть.

«Это значит, что прямые пути не всегда путёвые», – сразу же сделал вывод путник, после того как окинул взглядом камень.

Что ж, вставший перед этим, частично заманчивым, а отчасти не очень, выбором путник, а может и искатель приключений, что не мешает ему быть богатырём и героем в душе, быстро приняв во внимание все эти предложения, решает для начала рассмотреть ближайшие к нему предложения – женатым и богатым быть. Таким образом, он решает для себя Гамлетовский вопрос: «Быть или не быть». При этом надо заметить, что хоть времена во все времена и в эти том числе, были непростые, всё же Гамлет, даже не смотря на то, что он был принц, проявил некоторую скупость в своих предложениях, тогда как не выставляющий себя на показ стоящий за камнем герой, что говорит о природной скромности этого былинного анонима, расширил предложение «быть» до двух, включив в него своё дополнение (какое из двух, не совсем важно).

Ну а живым не быть, видимо для путника не столь актуальное, лежащее в дальней плоскости предложение, и с ним можно было повременить (видимо путник умел зрить несколько дальше обычного, в четырёхмерных плоскостях, раз он сумел увидеть, что все эти предложения лежат не в одной, а в разных плоскостях, где прямой путь находится в отдалённой от ближайших предложений плоскости видения).

При этом надо понимать, что каждый человек, даже в своих глазах предпочитает выглядеть храбрым, чем достойным храбрости. И поэтому он быстро придумывает для себя мотивацию объясняющую сделанный им выбор.

– Только глупец без должной подготовки лезет на рожон. – С вызовом и с прищуром в глазах, посмотрев на прямой путь, выразительно заявил путник. – А как говорят. То, что нас не убивает, делает сильнее. Вот и подготовлюсь. – Подводит итог своему разумению предложений путник и переводит свой взгляд в сторону указателя «женатым быть». И в этом, пожалуй, есть свой стратегический смысл. Ведь если вначале решить стать богатым, а потом женатым, то вскоре богатым, с трудом или вообще не быть. Так что такой дальновидный выбор путника говорит о том, что он был не столь экономически безграмотен и обладал природной смекалкой. И скорей всего, после того как он побудет женатым, то у него есть все шансы быть богатым, даже не следуя указаниям на камне.

И вот настал, так сказать, момент для его решительных действий – не всё же время тут стоять.

– А то так окаменеешь и превратишься в архитектурный комплекс. – Усмехнулся путник. – Ну, давай, скорей решай, распутник! – подогнав себя, ухмыльнулся путник, обнаружив переплетающуюся связь между местом его нахождения, мыслями и своим итоговым выбором – всё к одному. После чего зачем-то глубоко вздыхает – может заранее хочет пережить возможное разочарование. Говорят, что если заранее потерзать себя сомнениями, то потом не так будет разочарованно. И со словами: «С богом!», – утряся таким образом все вопросы, направился в выбранную сторону.

Правда не успел он и шага сделать, как вдруг налетевший ветер (в самые решительные моменты, возможно поднявшись из-за резкого разворота головы путника, этот ветер тут как тут) порастрепал смотрящие ему вслед такие любопытные листья деревьев. А им только дай повод (а путник видимо дал), так они своим вопрошанием: «Интересно, а чем он ему, при этом варианте выбора, поможет? А свечки подержать! И то верно. Ну а на самом деле? Для благословения. Ну, ладно», – зашуршат любому его мысли и голову. И хорошо, что путник уже ушёл, и ничего из этого недоумения не слышал.

Ну а там навстречу ему, само собой, понятно и ожидаемо, везде цветы встречаются. И так до тех пор, пока, где-то после того как путник преодолел версту, вдруг сзади до путника, с самым обычным в этих местах именем Илья, доносится зов. Да, кстати, в этих сказочных краях, – одного взгляда по столь сказочно красивым сторонам достаточно, для того чтобы утвердиться в верности этой истины, – берётся за основу и действует своя сказочная система измерений, со своими единицами измерений. Такими как, та же упомянутая верста, семимильный сапог, одна нога здесь, другая там, ну и другие измерительные вероятности.

– Эй, мил человек! Подожди. – В таких словесных выражениях до Ильи доносится чуждый ему голос. Правда, почему он ему чужд, и что это вообще значит, он совершенно не знает и даже не задумывается об этом, но, тем не менее, он (голос) ему именно таким и считается. После чего Илья оборачивается назад и видит нагоняющего его, низенького, плюгавого, всего в испарине, просто сморчка человека. И пожалуй этот сморчок, должен благодарить Илью уже за то, что он не пошёл прямо, а в этом случае ему пришлось бы давать зарок не оборачиваться назад (он должен был бы всё время смотреть в глаза опасности; и иногда по сторонам), и тогда Илье было бы бесполезно сзади кричать, и он даже на слово: «Поберегись!», – не отреагировал бы.

Ну а Илья при виде этого сморчка человека, который даже не потрудился оттенить свою вызывающую не красоту модной одеждой, уже было хочет посмеяться, – мол, куда ты со своей даже более глупой, чем до ужаса не красивой рожей (вот почему он так удивительно мило обратился – для него любой другой человек в сравнении с ним будет милым), рядом с моей, – как вдруг понимает истинный смысл и значение этого «куда». Что в одно мгновение приводит его в бледность и в растерянность вида.

Ведь этот сморчок даже не догадывается, а определённо знает, куда ведёт эта дорога и значит, может для себя сделать логический вывод насчёт его намерений. Но и это ещё не самое страшное из того, что надумал Илья. А вот то, что этот сморчок мог подумать, что он такой видный из себя рубаха-парень, а так о себе думает каждый, даже совсем не видный парень, – но зеркало не обманешь, раз ты в него видный, значит так и есть, – как будто сам себе, без подсказок найти не может жены, то вот это-то, и вызвало нервную дрожь и пульсацию вен в висках у Ильи.

Ведь это у этого сморчка, а не у него, судя по его шокирующим и бросающим вызов красоте внешним данным, особого выбора не было. И даже совсем нет уверенности в том, что там, куда ведёт эта дорожка, хоть чем-то смогут ему помочь. И получается, что и он, Илья, не далеко от него ушёл, выбрав для себя ту же, как оказывается, достаточно скользкую дорожку. А вот этого вопроса в устах этого сморчка и его оценивающего взгляда, больше всего и боялся, глядя на него Илья.

Но скорей всего сморчок не настолько глуп, как непрезентабелен, и он, подойдя к Илье, не начинает, усмехаясь задаваться провоцирующими на смертоносность ответа вопросами типа, это понимаю, у меня свиное рыло и не свежее дыхание изо рта, – сморчок в качестве демонстрации всего этого, крепко дыхнул на Илью, чем мгновенно исказил черты его лица в гримасу отторжения и вызвал слёзы, – и поэтому я не могу найти себе супругу. Но ты то, чем таким обделён природой, раз и всех путей выбрал именно этот? – Сморчок внимательно смотрит на Илью и вдруг к потрясению Ильи задаёт ему полный иносказаний вопрос: А может ты, того самого?

Но хорошо, что сморчок уже в своё время горьким опытом был научен, и поэтому он обратился к нему по делу, без провоцирования Ильи на свою неизбежность – а она неминуемо для него настала бы, после того как Илья опустил бы на его голову свою палицу и тем самым указал бы тому на его ошибку выбора для себя пути. Ну а потом, пока вокруг никого нет, Илья по быстрому перенесёт бездыханное тело сморчка за камень, в сторону прямого пути, ведущему к небытию, где как раз тому и место.

Но так как всего этого случиться не могло по причине осмысленного поведения сморчка, то Илье без всякого бы, пришлось прислушаться к сказанному сморчком.

– Прошу прощения за беспокойство. – С уважительным поклоном обратился к Илье сморчок. – Но вы, наверное, и сами заметили, какой я в сущности не приспособленный к совместной жизни, даже и не человек, а сморчок. – Самокритичность до степени самобичевания сморчка, так точно угадавшего мысли Ильи насчёт него, заставила дрогнуть в сострадании сердце Ильи. – И я бы никогда вас не побеспокоил, если бы не огромная для меня необходимость, пойти именно по этому пути. Куда я так и не решился вступить, пока не увидел вас. – Потупив взгляд, произнёс сморчок. Затем исподлобья посмотрел на Илью и сделал необходимые дополнения. – Я там, – махнув в сторону камня, сказал сморчок, – в леску всё это время проторчал. И как только вы выдвинулись в эту сторону, то понял, что вы мой единственный шанс попасть туда, куда ведёт эта дорога. – Сморчок замолчал, уставившись на Илью.

– Так что же ты хочешь от меня? – после небольшой паузы спросил его Илья.

– Чтобы вы взяли меня с собой. – Смиренно сказал сморчок.

– Почему бы и нет, раз ты не распространяешься. – Осмотрев ещё раз внимательно сморчка, дал своё многозначительное согласие Илья. Ну а сморчок, как только Илья развернулся лицом в прежнюю сторону и выдвинулся идти, то всё точно поняв и, продемонстрировав жест «рот на замке» (только кому?), срочно присоединился к уже шагающему Илье.

Ну а путь не в одиночку, и даже хоть со сморчком, в отличие от одинокого пути, следует совсем иным путём, и иногда провоцирует стороны на разговор. И хотя правом на подобного рода провоцирование, в полной мере обладал только Илья, – а он, как и все натуры обладающие этим первоочередным правом на начало разговора, оказался не просто многословным спутником, а молчуном, – то учитывая всё это, а вернее игнорируя, а также то, что сморчку не терпелось почесать своим языком (теперь понятно, почему он демонстрировал свою приверженность молчанию, спине Ильи), то он первым и завёл разговор.

Правда надо отдать должное его выдержке, терпению и силе воли, он, несмотря на свои падения, которые следуют неминуемо, когда ты с трудом поспеваешь за своим спутником, не сразу, вот так, на ровном месте, принялся вставлять своему спутнику фигуральные палки в колеса, то есть слова в его ход ног и временами в контролирующие этот ход его мысли, а лишь дождавшись подходящего для этого случая – Илья после долгого подъёма в гору, остановился, и сморчок сумел-таки его нагнать, и в полной дыхательной, а вслед и словесной мере, воспользоваться этой остановкой.

И вот когда сморчок нагнал Илью, то он тут же, не дожидаясь того, когда Илья хотя бы даст повод для его голосового вмешательства в окружающую обстановку, – Илья при виде открывшегося с горы прекрасного вида лежащего в долине города, удивлённо ахнет: «Ни черта себе, сколько огней!», – сам первым заговаривает, глядя вниз на почти что мегаполис.

– А город-то, большой. – Сделал свою оценку увиденного сморчок. И, пожалуй, захоти сейчас Илья, да хотя бы из принципа, оспорить это оценочное мнение сморчка, то он бы это смог, но всё же факты и очевидность упрямые вещи, и Илья так уж и быть, лишь согласно кивнул в ответ. Ну а сморчку только этого, – согласия на диалог, – и надо было. И он мгновенно расширяет возможности для диалога.

– Это потому, чтобы выбора больше было. – Предположил сморчок.

– Возможно. – Неопределённо кивнул головой Илья.

– А я слышал, что путники, избравшие для себя этот путь, все впадают в одно и тоже заблуждение. Они считают, что раз они уже сделали для себя первоочередной выбор, направивший их на этот путь, то на этом всё и дальше им больше не нужно ни о чём думать, за них должен всё делать их выбор. – Сказал сморчок, чем вызвал к себе внимание со стороны Илья. Что подстёгивает сморчка на продолжение своего мудрствования.

– Но не это меня интересует. – Выказал свою самоуверенность сморчок, начиная всё больше удивлять Илью. – Ведь этот вопрос можно сказать вторичен. А вот почему пустившиеся в свой выбранный путь люди, не задаются первоочередным вопросом: «А с какой целью и кто установил этот указательный камень?», – то вот это меня волнует неимоверно. – Как-то удивительно закончил своё высказывание сморчок. И Илья изумлённый наличием столько энергетики и интересных для запоминания слов в сморчке, на этот раз не ограничился простым ответом.

– Ты что ли, за этим камнем стоишь? – уперевшись взглядом в сморчка, задался вопросом Илья. И, наверное, сморчку польстила бы такая высказанная Ильёй возможность его серого кардинальства, но в виду того, что такого рода сказочных существ в этих краях не водилось, а сам сморчок был человеком не привередливым к себе и поэтому не спешащим примеривать на себя не заслуженные им регалии, то он не стал самоутверждаться за счёт кого-то другого (а мог бы), кто там стоял за камнем, а с сожалением высказал то, что знал по этому поводу: Не я.

Но Илья не слышал этого ответа сморчка, а всё потому, что уже сам задумался над этим вопросом. – И почему я действительно, не сразу же задался этим вопросом к себе? А ведь возможно, что ответы на эти первоочередные вопросы, многое бы разъяснили и дали возможность, не заходя за пределы распутья дорог, понять, что там может ждать путника.

И первое, что нужно было сделать, то попробовать найти ответ на главный вопрос – кто и с какой целью, установил этот камень на распутье дорог? И понятно, что саму эту мифическую личность, так узнать и не удастся, да это и не нужно, а вот если понять его ход мысли, то отталкиваясь от его что-то определённое значащей фигуры, можно будет во много чём разобраться. – Илья сделал небольшую передышку от нахлынувших мыслей, и обстоятельно приступил к рассмотрению этого вопроса.

«Начнём с самого места пересечения дорог. Неизвестно, когда возникли все эти дороги, но можно предположить, что они возникли ровно тогда, когда появилось то место, куда они могли привести. – Погрузился в раздумья Илья. – Хорошо. С дорогами разобрались. Теперь рассмотрим сами места, куда эти дороги ведут. Здесь, пожалуй, вариант посложнее. И пока опытным путём не произведена проверка истинности указаний камня, то имеет смысл рассматривать все эти вариантные предложения, только с позиции верности написанных на камне утверждений. Так вот, если всё-то, что написано на камне, верно, то возникает логичный вопрос, а для чего собственно нужно было ставить этот каменный указатель? Для удобства путника? Или же для удобства того умника, а он другим и не может быть, кто установил этот указующий на недостатки пунктов назначения дорог камень?