Обрадованный словами Шэнь То, Лайдань поспешил к Кун Чжоу, рассказал ему свою историю и попросил одолжить драгоценный меч. Кун Чжоу, тронутый до глубины души, ответил:

– Как ты уже знаешь, у меня есть три драгоценных меча. Первый – меч-невидимка Ханьгуан. Держа его в руке, ты не ощутишь его веса. Если разрезать им что-нибудь, то не останется ни единого следа. Еще у меня есть меч Чэнъин. Если на восходе или закате направить его на север, то можно увидеть его смутные очертания. Если ты проткнешь или порежешь кого-то этим мечом, человек будет ранен, но не почувствует боли. Последний меч зовется Сяолянь. Днем видна лишь его тень, а ночью – лишь его сияние. Тот, кого ранят этим мечом, почувствует боль не сразу. Она настигнет его лишь через некоторое время, но крови он не увидит.

Затем Кун Чжоу добавил:

– Запомни. Ни один из трех мечей не может убить человека. Все, что они могут сделать, – это заставить противника страдать от болезней. Ты все еще хочешь взять один из них?

Когда Лайдань услышал, что не сможет убить своего врага, он был сильно разочарован, но не показал этого и попросил одолжить третий меч – Сяолянь. Кун Чжоу согласился и передал ему оружие. Лайдань дважды поклонился и принял меч.

Заполучив оружие, он отправился на поиски Хэй Луаня. А Хэй Луань в это время лежал дома пьяный и безоружный. Лайдань выхватил меч Сяолянь и нанес Хэй Луаню три удара в грудь. Но тот не почувствовал боли и остался неподвижным. Решив, что этого достаточно, Лайдань попытался быстро скрыться, но столкнулся с сыном Хэй Луаня. Его он тоже проткнул мечом три раза, а затем выбежал из дома.

Сын Хэй Луаня подумал: «Почему он размахивал рукой у меня перед носом? Очень странно». Он покачал головой и зашел в комнату отца. Хэй Луань позвал жену и стал жаловаться:

– Почему ты не накрыла меня покрывалом, когда я был пьян? У меня болят шея и спина после сна на холодном ветру. Кажется, я заболел.

И тут его сын тоже почувствовал боль и, взглянув на отца, сказал:

– Только что Лайдань сделал три взмаха рукой передо мной. А теперь я чувствую боль во всем теле, мне трудно двигать руками и ногами. Наверно, я тоже заболел.

Три драгоценных меча, которые вызывают болезни, но не убивают противника, можно использовать для жестокой мести, чтобы заставить врага страдать дольше, чем от смертельной раны.

Также в «Ле-цзы» можно встретить рассказ о мече Куньу. Му-ван (прав. 976–922 гг. до н. э.), правитель царства Чжоу (1046–256 гг. до н. э.), получил его в дар от одного из племен, населявших западные пределы Китая и не относящихся к китайскому этносу. Куньу, изготовленный из красного закаленного железа, был длиной в 1 чи и 8 цуней (ок. 54 см) и отличался невероятной остротой, позволяющей разрезать твердый нефрит с такой же легкостью, как и глину.

005 Бусины, продлевающие жизнь

Издревле пещеры, уходящие глубоко в землю, были окутаны ореолом таинственности. В «Обширных записях годов Тай-пин»^[3], созданных в эпоху Северная Сун (960–1127), есть загадочная и захватывающая история об одной из таких пещер.

В древнем городе Лоян, расположенном в китайской провинции Хэнань, находилась пещера настолько глубокая, что казалось, ей нет конца. Одна женщина, задумав избавиться от супруга, стала уговаривать его исследовать ее:

– Пещера полна загадок, так почему бы тебе не войти в нее и не увидеть все своими глазами?

Муж был заинтригован ее словами и решил отправиться туда.

Когда они приблизились к пещере, женщина выбрала удобный момент и с силой толкнула мужа внутрь. Затем, бросив ему немного еды, она поспешила уйти.

Оказавшись на дне, мужчина некоторое время лежал без сознания. Придя в себя, он обнаружил еду, оставленную женой, и утолил голод. Он осмотрел все вокруг, однако выхода так и не обнаружил. Не имея другого выбора, он решил продолжить путь в глубь пещеры.

Через несколько десятков ли ход расширился, и появился слабый свет. Мужчина вышел на просторное место, не уступающее размерами внешнему миру. Он обнаружил, что земля источает аромат сваренного риса. Осторожно попробовав ее, он нашел вкус удивительно приятным, чувство голода полностью пропало.

Питаясь землей, он продолжил идти к свету. Внезапно перед ним предстал огромный и величественный город. Внутри городских стен виднелся великолепный дворец и административные здания, а возвышающаяся смотровая башня и дома под ней были украшены золотом. Там не было ни солнца, ни луны, но весь город был залит ярким светом.

Сам город оказался еще более необычным. Все его обитатели были великанами, чей рост превышал 3 чжана (ок. 9 м). А еще они носили одежду из перьев – традиционное одеяние бессмертных. На улицах звучала музыка, которой мужчина никогда раньше не слышал.

Все вокруг выглядело незнакомо; и мужчина осознал, что не может оставаться здесь незваным гостем. «Подойдет любой, – подумал он. – Нужно найти кого-нибудь, кто сможет мне помочь». И мужчина направился к ближайшему великану. Он рассказал ему, что случилось, и стал умолять о помощи.

Выслушав мужчину, великан ответил:

– Не волнуйся, я помогу тебе.

Мужчина вздохнул с облегчением, но тут в его животе раздалось урчание. И он сказал:

– Мне стыдно признаваться в этом, но я очень голоден. Не мог бы ты принести мне что-нибудь поесть?

В ответ великан велел следовать за собой и привел его к кедру, такому высокому и крупному, что потребовалось бы сто человек, чтобы обхватить его. Под деревом стоял баран, и великан велел мужчине трижды погладить его по подбородку. Мужчина так и сделал, и тут баран выплюнул три бусинки, одну за другой. Великан забрал себе первые две, а мужчина съел третью, которая, как ни странно, мгновенно утолила его голод.

Оживившись, он сказал:

– Хоть жена и пыталась меня убить, я хочу вернуться, потому что скучаю по внешнему миру.

Великан ответил:

– Ты не сможешь жить здесь. Я покажу тебе дорогу. Когда вернешься в свой мир, сходи к человеку по имени Чжан Хуа.

Затем он проводил его до входа в пещеру, который соединял ее с внешним миром.

Когда мужчина выбрался из пещеры, оказалось, что в людском мире минуло уже семь лет. Он пришел к человеку по имени Чжан Хуа и рассказал ему о случившемся, и тот объяснил:

– Земля, которую ты ел, была слюной дракона, обитающего в реке Хуанхэ. Пещера, куда тебя привела судьба, известна среди бессмертных как Девять Павильонов. Баран, с которым ты столкнулся, – не кто иной, как дракон Чилун. Первая бусинка, которую дает дракон, дарует бессмертие, позволяя жить вечно, как небо и земля. Вторая бусинка дает долголетие, тогда как третья просто утоляет голод.

Великан забрал себе волшебные бусины, продлевающие жизнь, а мужчине отдал ту, что обладала самыми слабыми свойствами.

006 Легенда о кисти, оживляющей картины

Есть древнее высказывание: «Нарисовал дракона – нарисуй и глаза». Художник эпохи Лян (502–557 гг. н. э.) по имени Чжан Сэнъяо (ок. 490 – ок. 540 гг. н. э.) изобразил в храме Аньлэ в Цзиньлине^[4] двух драконов, однако умышленно оставил их без зрачков. Когда люди стали спрашивать, почему он не нарисовал глаза, художник ответил:

– Если я сделаю это, драконы оживут и улетят.

Но ему никто не поверил. Но когда он все же дополнил изображение глазами, произошло нечто удивительное: драконы действительно ожили, вырвались из картины и взмыли в небо.

Что же оживило драконов – мастерство художника или кисть, с помощью которой он их рисовал? «Обширные записи годов Тай-пин», составленные в эпоху Северная Сун, утверждают, что существовала таинственная кисть, которая могла оживлять картины.

На территории современного города Цзинин в провинции Шаньдун когда-то располагалось княжество Лу (ок. 1042–249 гг. до н. э.). В эпоху Тан (618–907 гг. н. э.) там жил выдающийся художник по имени Лянь Гуан. Однажды он отправился на гору Тайшань в поисках трав, но тут разразился сильный ливень, и Лянь Гуан укрылся под большим деревом. К вечеру дождь прекратился. Лянь Гуан осторожно шел в потемках по дороге, когда ему навстречу попался человек. Они начали говорить о том о сем, и когда человек узнал, что Лянь Гуан – художник, то достал из-за пазухи кисть и сказал:

– Какое счастье, что я встретил художника. Я тоже люблю рисовать. Возьми мою кисть и рисуй ею сколько душе угодно. Но никогда не хвастайся своими умениями перед другими.

Кисть, которую незнакомец протянул Лянь Гуану, сверкала пятью яркими цветами – синим, белым, красным, желтым и черным – и не была похожа ни на одну кисть с рынка. Лянь Гуан с благодарностью принял подарок, после чего таинственный спутник скрылся в темноте. Лянь Гуан решил, что встретил не обычного человека, а бессмертного. Он спустился с горы Тайшань, бережно неся кисть за пазухой.

Вскоре правитель уезда Чжунду вызвал его и попросил:

– Нарисуй сто призрачных воинов на стене управы.

Не имея возможности отказаться, художник выполнил его просьбу, и созданное им изображение настолько реалистично передавало образ воинов, что казалось, будто призрачное войско вот-вот вступит в бой. Узнав об этом, правитель уезда попросил Лянь Гуана дорисовать еще одну сотню призрачных воинов, что тот и сделал.

Двести призрачных солдат, нарисованных на стенах управы, ожили под покровом ночи, выскочили из картин и начали ожесточенную схватку друг с другом. Увидев это, правитель уезда и его помощник ужаснулись и стерли изображения со словами:

– Если мы оставим все как есть, солдаты-призраки могут причинить вред невинным людям!

Лянь Гуан подумал: «Моя картина действительно ожила! Но, возможно, меня за это накажут» – и решил сбежать в город Сяпи.

Но даже там он не смог жить спокойно. Правитель Сяпи, до которого дошли слухи о Лянь Гуане, пришел к нему с просьбой:

– Говорят, твои картины могут оживать и двигаться. Нарисуй дракона на стене моей управы. Ведь дракон не будет ввязываться в драки или пугать людей.

Не в силах отказать правителю, Лянь Гуан нарисовал дракона на стене управы.

Внезапно ясное небо затянули тучи, вокруг стены с изображением сгустился туман, поднялся вихрь и дракон ожил, стал извиваться и вырвался на свободу. Не прошло и мига, как он, взобравшись на облако, взмыл в небо. Начался дождь, не прекращавшийся несколько дней и грозивший затопить деревню. Разгневанный правитель уезда заставил художника признать свою вину и посадил его в тюрьму.

Оказавшись в заточении, Лянь Гуан горько плакал, пока не заснул. Во сне ему явился незнакомец, подаривший ему кисть.

– Нарисуй большую птицу, – сказал он художнику, – и она вынесет тебя из тюрьмы.

Лянь Гуан нарисовал птицу кистью, которую тайно пронес за пазухой. Птица выпрыгнула из картины, посадила Лянь Гуана к себе на спину и унесла его на гору Тайшань.

Гора Тай (Тайшань) – одна из пяти Великих гор Китая, расположена в провинции Шаньдун.

Naeemphotographer2 / Shutterstock

Там Лянь Гуан вновь встретил человека, подарившего ему кисть. Тот потребовал вернуть ее со словами: «Все твои беды из-за того, что ты бездумно рисовал картины. Так что верни мне кисть, которую я тебе дал». Лянь Гуан послушался и больше никогда не рисовал.

007 Стрелы и копья, смазанные ядом

В фантастических мультфильмах и фильмах наконечники оружия, например стрел или копий, часто смазывают ядом, чтобы раны врагов были смертельными. Подобное отравленное оружие не является выдумкой: оно существовало в реальности. В китайских произведениях, таких как «Трактат обо всех вещах», «Обширные записи годов Тай-пин», «Новая история династии Тан» и «Описание южных инородцев», можно встретить множество упоминаний о ядовитых стрелах, отравах.

Давайте сначала познакомимся с отравленными стрелами, которые были описаны в «Трактате обо всех вещах» («Бо у чжи»). Современный город Гуанчжоу в провинции Гуандун когда-то назывался Цзяочжоу. Его населяли южнокитайские племена, или, иными словами, этническая группа с юго-запада Китая, которая считается прародителями народа ли – современного этнического меньшинства, проживающего на юге Китая.

Пример китайского стрельца.

The Metropolitan Museum of Art

Южнокитайские племена использовали луки длиной в несколько чи и стрелы длиной более 1 чи. Один чи равен приблизительно 30 см, поэтому длина лука могла быть размером с человеческий рост.

Они делали наконечники из меди, называемой цзяотун, и смазывали их ядом. Те, в кого попадала отравленная стрела, умирали мгновенно. Если тело не хоронили быстро, оно гнило и разлагалось до тех пор, пока вся плоть не отваливалась, оставляя одни кости.

Яд, которым южнокитайские племена смазывали наконечники, был очень ценным, поэтому за пределами своего племени они никому не рассказывали способ его приготовления. Точно неизвестно, но не исключено, что он был получен из ядовитого сумаха, упомянутого в «Обширных записях годов Тай-пин». Сумах, известный под названием «трава, разрывающая кишки», – это ядовитое растение, которое в наши дни встречается в регионе Линнань на юге Китая в Южно-Китайских горах. Когда человек съедает его, он испытывает невыносимую боль, словно ему разрезают кишки, и умирает.

Ядовитый сумах.

akslocum / Shutterstock

Согласно «Обширным записям годов Тай-пин», для усиления действия сумаха использовался особый яд. Один очень скверный человек накормил сумахом своего старого слугу, а когда тот умер, засыпал его тело землей. Через некоторое время на теле слуги и вокруг него выросли грибы. Эти грибы были чрезвычайно ядовитыми, они появлялись на телах умерших от яда сумаха. Те, кто пробовал грибы, выросшие в области живота погибшего слуги, умирали мгновенно; те, кто ел грибы, выросшие в области рук, ног и лба, – в течение дня; а те, кто пробовал грибы, появившиеся рядом с телом слуги, – через несколько дней. Те, кто ел грибы, выросшие в отдалении от тела, умирали в течение одного или двух месяцев, а те, кто отведал грибы, появившиеся на далеком расстоянии от тела, – в течение двух-трех лет. Если смазать хлыст или вожжи ядом грибов, то даже одно их прикосновение вызовет отравление. А если случайно дотронуться до рта рукой, которая держала такой хлыст, то можно было погибнуть. В доме человека по имени Чэнь Хуайцин хранилось лекарство, способное нейтрализовать яд. Оно, вероятно, было изготовлено из растения под названием каламус. В «Обширных записях годов Тай-пин» упоминается, что это растение могло нейтрализовать действие яда сумаха.

Помимо отравленных стрел и обычных ядов, существовали и копья, лезвия которых смазывали ядом. В эпоху Тан в царстве Наньчжао (738–859 гг. н. э.), которое располагалось на территории современной провинции Юньнань, в качестве оружия использовались уникальные отравленные клинки, известные как юйжэнь.

Согласно «Новой истории династии Тан» («Синь Тан шу») и «Описанию южных инородцев» («Нань мань чжуань»), в лезвия для копий добавляли яд на стадии отливки. На изготовление лезвия уходило около десяти лет, а когда оно было готово, то сияло, словно звезда. Наконечники отравленных копий украшали рогами носорогов, которые закаляли в лошадиной крови. Если проткнуть человека подобным наконечником, то он мгновенно умрет.

Истории об этом есть и в «Обширных записях годов Тай-пин». У южных племен (в царстве Наньчжао) были отравленные копья без лезвий, которые походили на гнилое железо. Они назывались дожэнь. Те, кого они пронзали, умирали, не пролив ни капли крови. В древности это оружие существовало только на небе. Однажды оно упало на землю и вошло в нее более чем на чжан. Когда южные инородцы увидели его, они провели ритуал поклонения копью, извлекли его из земли и начали использовать в своих целях.

008 Сокровища со всех уголков мира в империи Тан

«Обширные записи годов Тай-пин», составленные в эпоху Северная Сун, рассказывают о пятицветном нефрите, таинственной сверкающей горошине, драконьей шпильке и статуе Десяти тысяч Будд – сокровищах, привезенных в империю Тан из-за границы.

Давайте сначала познакомимся с пятицветным нефритом. Его должны были доставить в империю Тан из далекого Западного края (ныне Центральная Азия). Однако во времена правления танского Сюань-цзуна (прав. 712–756 гг. н. э.) страна Сяоболюй, которая располагалась на территории региона Гилгит-Балтистан на северо-востоке современного Пакистана, перекрыла путь между Западом и империей Тан и перехватила направлявшиеся в Китай дары.